Его птичка (СИ) - Попова Любовь. Страница 2

Я не считал свои побуждения благородными, просто нашел дело всей жизни, которое могло принести мне известность и деньги.

Стук в пластиковую дверь отвлек от воспоминаний о последнем постельном приключении. Я, раздраженно закатив глаза, посмотрел на вошедшего.

— Роман Алексеевич? — раздался голос Власова Коли, фельдшера скорой помощи.

Увидев меня за столом, он на секунду скривил лицо, но тут же надел безучастно вежливую маску. Я лишь ухмыльнулся, зависть между прочим двигает вперед. Но не всех.

Взглянул на телефон, экран которого почти погас и потянулся за зарядкой. В это же время остолоп, всеми силами сдерживал оскорбления.

— Роман Алексеевич… — лицо Власова было искажено злобой, но я упорно делал вид, что не замечаю острого взгляда, пока рылся в ящике стола.

— Там… это.

— Еще медленнее, Власов, и моя смена закончится, — скучающе проговорил я и победно хмыкнул, когда нашарил нужный предмет.

Подключив свой айфон, далеко не последней модели, я лишь подумал, что, наверное, пора купить новый.

Я откинулся на стул и посмотрел на фельдшера так, словно тот копошился у меня в ногах. По-другому я и не мог смотреть на человека, который когда-то сдавал экзамены лучше меня, а потом просто бросил медицину ради наркоты. Власов выкарабкался и вернулся, но мозг таких блядских игр с собой не прощает.

— Студентка. Девушка с аппендицитом, — Власов подошел ближе, с досады бросил папку на стол. Только непонятно, что именно его так расстраивает. Свое место в иерархии медицины или то, что он не раз видел меня в клубах под руку с очередной красоткой, тогда как ему приходилось до беспамятства накачивать дам алкоголем, чтобы увезти с собой и трахнуть?

За дверью снова послышался сдавленный стон.

— Полегче, — кивнул я на папку, — Не в пещере вроде.

Я мельком взглянул на дверь, пока подписывал нужные документы и всматривался в записи скорой помощи.

Я сразу понял, что это мой клиент, так как нужна была срочная операция, правда совершенно не сложная. А мне нравились именно сложности, нравилось быть на волосок от гибели пациента и спасать его, играя в бога. Это откровенно возбуждало нервную систему, но бывало не часто, поэтому приходилось искать адреналин в другом месте.

Стон за дверью повторился.

— А чего орет так? Вы операцию без наркоза начали?

— Да, начнешь там. Эта фифа осмотр толком сделать не дала.

— Тогда как ты понял, что это аппендикс? — насмешливо приподнял я брови и встал из-за стола.

— Так держится за правый бок вроде, там болит… — ответил Власов неуверенно.

— Вроде у Мавроди… Ну, что ты встал? Студентку веди, ей же больно, жестокий ты человек.

Фельдшер только бросил на меня гневный взгляд и поспешил к пациентке.

Я понадеялся, что медсестра Диана успеет вернуться от другого врача и мне не придется заносить информацию в компьютер самостоятельно.

Сразу позвонил, чтобы прислали лаборанта для сдачи крови и мазка на инфекции. После чего направился к раковине, чтобы помыть руки и надеть тесные перчатки для осмотра. Пока я проделывал эти нехитрые, привычные действия, то полностью слышал разговор за открытой дверью смотровой.

— Синицына, пойдёмте.

— Мне же больно, я разогнуться не могу, не то, что идти. Да не стой, как истукан. Отнеси меня, для чего ещё ты здесь нужен?!

Я даже улыбнулся, услышав этот ироничный ответ. За моей спиной нахалку с тихим голосом всё-таки перенесли во избежание дальнейших препирательств и усадили на кушетку.

Она хриплым голосом поблагодарила фельдшера и снова застонала от боли.

Я никогда не был извращенцем, предпочитая в сексе вполне естественные позы и способы удовлетворения. И уж тем более, никогда не был садистом, но именно этот хриплый, болезненный стон отозвался покалыванием в моем паху.

Что за черт?

Это было неудобно и крайне непрофессионально. Возможно, виновато воздержание, которому я был подвержен уже третьи сутки.

Я сделал пару глубоких вдохов, и потратил эту паузу, чтобы проверить качество перчаток, размять пальцы и взять баночку для анализа мочи, готовясь озвучить стандартное требование при поступлении.

Потому как, судя по звукам, опрашивать придется в ходе осмотра.

Звуки тяжелых шагов Дианы окончательно сняли легкое возбуждение.

Ничто так не охлаждает пыл, как волосы на небритых ногах, смятые лайкрой колготок и прическа под горшок.

Я улыбнулся собственным мыслям, кивнул медсестре и обернулся к пациентке.

Сука!

Эта резкая мысль не относилась к самой девушке, а скорее к тому чувству, что она вызвала.

Меня словно ударили в грудь ногой. Я в реальности знал это чувство: резкое удушение и боль в области удара.

Мне не нравилось бывать в нокауте, но именно это произошло со мной сейчас.

Ни хрена себе, студентка.

Я секунду постоял с отвисшей челюстью, а потом вспомнил, кто я и где.

Опыт и профессионализм помогли мне быстро взять себя в руки и хрипло спросить:

— Как давно болит?

Охереть, балерина! Настоящая, ну или скоро станет, судя по форме одежды. И ладно бы просто балерина, так она ещё красива как смертный грех.

— Два дня.

— Ясно, ложитесь.

Девушка не двигалась с места, и мне пришлось самому мягко надавить ей на плечи, укладывая на кушетку. Я постарался вытолкнуть из головы все неуместные желания.

Но мысли против воли понеслись к ощущениям в пальцах, которые немели от касания даже сквозь латексный барьер к хрупкому телу.

Девушки из моей спортивной школы Кикбоксинга всегда имели отличную растяжку, это было необходимо, если ты хочешь заехать ногой по лицу оппонента, но их тела были мускулистыми, и сильно напоминали мужские.

Здесь же было сочетание нежности и силы тела. Я дурел только от одной мысли о его возможностях, которыми мог бы воспользоваться.

Хватит!

Сквозь эластичную ткань черного купальника я пощупал живот в разных местах, надавливая где-то сильнее, где-то нежнее.

Когда добрался до правого бока, то обнаружил круглое образование, надавил и услышал тот самый вымораживающий, болезненный стон.

Процесс уже на грани разложения.

— По какой причине так долго тянули? — спросил я, стягивая перчатки и возвращаясь к столу, чтобы сделать пометки в медицинской карте.

Тут же вплыла в смотровую лаборант Лидочка и, улыбнувшись присутствующим, принялась брать кровь у девчонки и ставить катетер для будущих капельниц.

Я краем глаза наблюдал за свернувшейся клубком девушкой: за тем как прозрачная слеза скатывается по бледной щеке, за веером волос, спускающихся до самой талии, за дрожащими губами.

Я вернулся к заполнению карты, но в голове теперь прочно поселился образ девушки с глазами синими, как самое глубокое озеро в мире.

Совсем ещё молоденькая.

Такая молоденькая, что думать о ней нельзя — даже я не такой ублюдок. Мой предел, пожалуй, лет двадцать — именно такие любят шляться по клубам.

Правда, таких, как — я взглянул в карту — Синицына, там отродясь, не было. Она была слишком хороша для загаженного, накуренного, пусть и элитного клуба.

Так хороша, что возбуждение током било меня по всему телу, как электрическими проводами.

— Кхм, Синицына, — проговорил я, тоном профессионала, переводя взгляд на Диану, которая под мою диктовку записывала данные будущей операции.

— Рядом баночка, надо в нее собрать мочу. Диана Михайловна поможет, — я кивнул медсестре, что-то вносившей в карту. Та тяжело поднялась и сразу начала без слов помогать девушке, сделать все необходимые процедуры. Странно, обычно она раздражающе болтлива.

Я невольно залюбовался телом, которое освобождали из плена тесного купальника. Хоть и старался смотреть не нарочито, а как бы между делом, каждый мой нерв был натянут до предела от того вида, что мне открывался.

Да приди уже в себя!

Я незаметно поправил больничные брюки, которые вмиг стали, словно наждачная бумага и продолжил задавать вопросы.

— Раздевайся и на кушетку, сейчас сразу поедешь на операцию. Когда ела в последний раз? Есть аллергия на лекарства? Были травмы?