Рутинёр - Корнев Павел. Страница 2

– Так проще! – отмахнулся я. – Иди! Что не потратишь, оставь себе.

Уве задумчиво взвесил в руке монеты, кивнул и отправился выполнять распоряжение, враз позабыв обо всех неудобных вопросах. Оно и немудрено: вручённых мной двух талеров на подкуп клерков хватало с изрядным запасом. Да что там – с запасом! Если подойти к делу с умом, чиновники ратуши удовлетворятся и четвертью этой суммы.

После я немного поколебался, но всё же решил навестить Микаэля и проверить, как проходит его добровольное затворничество, а заодно оценить винный погреб маркизы. Отчёт о ревизии был уже закончен и даже переписан начисто, оставалось лишь согласовать его с Адалиндой и выслать в Ренмель. Да нам и самим стоило как можно скорее выдвигаться в столицу. И без того задержались в Риере сверх всякой меры. Ещё не хватало, чтобы канцлер счёл эту задержку неуважением или того хуже – признанием вины.

Кривясь от этих мыслей, как от зубной боли, я спустился на первый этаж и столкнулся там с Мартой, которая вознамерилась юркнуть на лестницу, но заметила меня и в нерешительности замерла на месте.

– Далеко собралась? – поинтересовался я.

– Тише, Филипп! – прошипела девчонка, приложив палец к губам.

– Удрала от учителей?

– Они меня с ума сведут!

Я подступил к ведьме и наставительно произнёс:

– Это всё в твоих собственных интересах!

– Знаю, – понурилась та. – Знаю, Филипп! Только за седмицу из деревенской ведьмы не сделать благородной дамы!

– Но можно заложить фундамент.

– А ещё можно свихнуться и кого-нибудь убить! – огрызнулась Марта. – Я больше так не могу!

Я покачал головой, взял девчонку под руку и повёл за собой.

– Один час. Потом вернёшься к занятиям.

– Спасибо Филипп! – Девчонка поцеловала меня в щёку и поспешила следом. – Как тебе платье? Красивое, правда? Мне сказали, это цвет морской волны!

– Замечательное платье.

– А ты когда-нибудь видел море, Филипп?

– Один раз.

– Оно действительно такого цвета?

Я неопределённо пожал плечами. В день, когда я видел море, у него был цвет горящих кораблей и разбухших утопленников, дыма и огня. Императорские войска вошли в Баргу, объединённый флот Лонского союза и Остриха жёг рвавшихся из гавани еретиков, и вспоминать о тех красках совершенно не хотелось.

– Филипп?

– Платье лучше, – сказал я, открывая дверь винного погреба.

Марта замешкалась на верхней ступени, и я легонько подтолкнул девчонку в спину, заставляя спуститься к едва разгонявшему темень подземелья огоньку лампы. Ведьма осмотрела ряды бочонков, заставленные бутылками полки, свисавшие из-под потолка колбасы и окорока, потом кисло глянула на восседавшего за столом Микаэля и страдальчески вздохнула.

– Через час я сама отсюда с радостью убегу, – укорила меня девчонка.

– Убежишь-убежишь! – подтвердил маэстро Салазар, перед которым стояло полдюжины откупоренных бутылок. Вскрывать бочонки он посчитал излишним, а из еды ограничился мясной нарезкой и краюхой белого хлеба.

Я смахнул пыль с деревянного табурета и передвинул его Марте, девчонка осторожно присела на краешек, словно не желала помять или испачкать пришедшееся по душе платье, и с сомнением посмотрела на бутылки. Микаэль порылся в каком-то шкафу, выставил на стол ещё две кружки и расплылся в счастливой улыбке.

– Ну-с… С чего начнём дегустацию?

– С чего-нибудь не слишком крепкого, – попросил я. – Надеюсь, сегодня всё же смогу переговорить с маркизой.

– Не торопись с этим, мне здесь нравится, – заявил бретёр, разливая по кружкам вино. – Нет, серьёзно, Филипп! Ты был прав! Целиком и полностью, как прежде не бывал прав ещё никогда!

– Я всегда прав. В чём конкретно я оказался прав на этот раз?

– Доля в трофеях – это сущая безделица по сравнению со всем этим великолепием! – рассмеялся Микаэля, обведя рукой подвал. – Тут можно жить! Милость небесная, да я тут и живу! Могу запереться и вообще никуда отсюда не выходить! Здесь мне до конца жизни вина хватит!

– Пьянь, – фыркнула Марта.

Микаэль глянул на девчонку с таким видом, словно собирался отвесить затрещину, но вино настроило его на благостный лад.

– Язычок свой раздвоенный прикуси, – лишь потребовал он и в несколько глотков ополовинил кружку.

– Ты что несёшь? – возмутилась Марта. – Я не…

– Все вы, бабы, змеи! – отрезал маэстро Салазар, прищёлкнул пальцами и выдал:

Ведьма допила вино, поднялась с табурета и сказала:

– Пожалуй, пойду.

– Иди-иди! – рассмеялся Микаэль.

Я уселся на освободившееся место и передвинул бретёру опустевшую кружку.

– Чего ты так на неё напустился?

Маэстро Салазар неопределённо повертел в воздухе пальцами, затем махнул рукой.

– Да ладно тебе, Филипп! Давай выпьем!

И мы выпили, но я особо на вино не налегал и потому, когда в подвал сбежал растрёпанный Уве, ещё сохранял достаточную, пусть при этом и весьма относительную, трезвость мысли.

– Проблемы? – поинтересовался я у школяра, когда тот облокотился на стол в попытке перевести сбившееся дыхание.

– Не совсем, – невнятно ответил Уве и закашлялся, принялся отхаркивать мокроту.

Микаэль покачал головой и наполнил третью кружку. Школяр вытер губы замызганным носовым платком, хлебнул вина и с шумом перевёл дух.

– Так что случилось? – потребовал я объяснений. – Не пустили в архив?

– Пустили, и Марту я нашёл, даже не одну, – успокоил меня слуга и протянул мятый листок с тремя написанными в столбец именами. – Но там такое, магистр… Такое!

– Какое такое? – вздохнул я. – Ты отдышись, не части. Излагай с чувством, толком, расстановкой…

Уве сделал ещё одни глоток и лишь после этого начал рассказывать о столь взволновавших его событиях.

– Из ратуши я пошёл в таверну «Под свиньёй», думал встретить Эберта, если они ещё не покинули город, – сообщил нам школяр. – А там – толпа! Не в таверне, у нашего отделения. Все злые как черти, за ворота пытаются прорваться, а их стражники не пускают. Заезд перегородили и палками самых резвых охаживают!

– Дела-дела! – присвистнул маэстро Салазар.

– Из-за чего сыр-бор? – спросил я. – Уве, ты ведь послушал, о чём люди толкуют?

Школяр смущённо покрутил головой.

– Ну они ругались в основном, магистр. И были очень злы на школяров. Я не рискнул приставать с расспросами…

– Наверное, оно и к лучшему, – решил я после недолгих колебаний.

Маэстро Салазар хмыкнул и многозначительно произнёс:

– А маркиза об этом ни словом не обмолвилась. – Он покрутил ус и добавил: – Странно – странно. Подозрительно!

– Она и не должна перед нами отчитываться, – заметил я и поднялся с табурета. – Давай-ка прогуляемся.

Микаэль кивнул.

– А давай!

– Мне с вами? – с надеждой уточнил Уве.

– Иди микстуры пей, – распорядился я.

– Да я…

– Бегом! – рыкнул на школяра маэстро Салазар и похлопал в ладоши. – Давай-давай!

Уве отошёл к двери, развернулся и неуверенно попросил:

– Жезл верните.

– Ещё чего удумал! – фыркнул бретёр.

– Но…

– Проваливай!

Микаэль метнул в школяра грязную тряпку, и тот спешно юркнул за дверь. Я покачал головой.

– Не слишком ты с ним круто? Это его жезл.

– И его жизнь, – кивнул маэстро Салазар. – Всё так. Но нравится он мне, пусть поживёт ещё.

– Не сгущай краски, – поморщился я.

Микаэль порывисто поднялся и раскинул руки.

– Посмотри на меня! – потребовал он. – Оцени моё эфирное тело!

Я рукой махнул.

– Брось!

– Нет, ты посмотри! – начал горячиться бретёр и с силой врезал кулаком по раскрытой ладони. – Оно всмятку! Я перегорел! Мне уже при всём желании не выправить эфирное тело. И чёрт бы с ним, проживу как-нибудь, но я не просто лишился способностей и убиваю тех, кого пытаюсь лечить, на меня и самого теперь целительная магия не действует. – Он указал на лоб. – Видишь какой рубец остался? А у тебя за полдня порезы затянулись!