Замыкание (СИ) - Ильин Владимир Алексеевич. Страница 60

— Ваше высочество, при всем уважении, я не понимаю, к чему вы ведете.

— Полагаю, я сделал достаточно намеков, и вы все прекрасно понимаете. — Посмотрел на него острый взгляд. — Скажу прямо — я хочу, чтобы вы перешли ко мне. Навсегда, навечно, вассальной присягой. Вас не удерживает у Самойлова ничего?

— Кроме моей чести и службы, ваше высочество, — непреклонно произнес Ломов.

— Честь, служба… Все это ерунда. Есть только целесообразность! И не смотрите на меня так строго. Когда вас выпнет Самойлов, наигравшись. Когда бросят девушки под влиянием родни. Когда спустит собак вся эта благородная сволочь, зазывавшая в гости, о чем вы подумаете? О чести? А вам кто-то давал слово, что это все — навсегда? Вы — всего лишь забавный простолюдин на их празднике жизни. Очнитесь, этот мир жесток к легковерным и наивным. Этот мир конкурентен, и только человек амбициозный может достичь в нем успеха! А вы, кем вы себя видите через год? Через пять, через десять? Вечным юнкером? Потешным солдатиком среди одаренных? Жертвой шуток графов и княжичей, которая не сможет и ответить? Дедовщину вы просто не переживете. Хватит! Я итак потратил на вас слишком много времени, чтобы этого не заметили. У вас остается два выхода, Ломов. Либо ничего не меняется, и ваши покровители избавятся от вас немедленно, заподозрив нас в сговоре. Либо я дарю вам город. — Внимательно смотрел на него цесаревич. — Целый город, титул графа, место, где вы можете жить с вашими дамами, уважение, статус равного для этой благородной взвеси, что поднявшись вверх, гниет на солнце. За личный вассалитет. За то, что вы заслужили, черт подери! Мне нужен человек-победитель господина Ли. Мне нужен победитель этой смуты, и мне необходимо право быть причастным к общей победе! Увы, я не был в столице, когда все деялось, и меня обходят… Вы нужны мне. Я — нужен вам. Не разочаровывайте меня, я считаю вас умным человеком. Город, покровительство, девушки, деньги, статус. Все это ваше. Берите.

— Самойлов…

— Он забрал у вас у прежнего нанимателя. Вы бросили работу.

— Взял отпуск.

— Бросили. Вы туда не вернетесь. Вам предложили условия лучше, и вы ушли. Потому что это целесообразно. Так же целесообразно перейти на новую должность к новому нанимателю. На этот раз — навсегда. — Протянул к нему раскрытую ладонь цесаревич.

Юнкер растерянно обернулся и увидел Самойлова, неотрывно глядящего на него из толпы танцующих.

— Смотрит? — Хмыкнул принц с иронией. — Он не может предложить вам то, что предлагаю я вам. Никто не сможет. Постарается напакостить — это верно. Он же не из благородных, вы знали? Значит, способен врать, обманывать, манипулировать людьми. Самойлов просто так не оставит вам переход, но ничего открыто сделать не сможет.

Руки Ломова и цесаревича встретились в крепком рукопожатии.

— Однако мы кое-что можем сделать, чтобы ваш прежний наниматель о вас забыл, — заговорщическим тоном произнес Константин Дмитриевич. — Я дам вам одну вещь, положите ее в место, где недавно бывал Самойлов. Забудете там, а дальше мои люди ее найдут. Не беспокойтесь, это очень косвенное доказательство, Самойлову ничего не будет. Мы же приличные люди. Но мы дадим ему достаточно суеты, чтобы он потратил на нее свою ненормальную энергию, и не мешал вам жить. Договорились?

— Это вещь при вас? Сделать сегодня? — Задрожал в волнении голос Ломова.

Взгляд цесаревича мельком глянул на левый карман, но тут же посмотрел серьезным и одобрительным взглядом.

— Не стоит торопиться. Я держу свое слово — сначала вы примете присягу и получите свой город. Самойлов не настолько важен. — Ленивым жестом цесаревич подманил официанта с бутылкой вина и двумя бокалами.

Один бокал передал собственноручно Ломову, второй взял сам.

Шампанское пришлось убрать в левую руку.

— Поздравляю с верным решением, — поднял цесаревич бокал, предлагая чокнуться.

На что юнкер коротко плеснул содержимое своего бокала Константину Дмитревичу в глаза. А пока тот ошеломленно пытался проморгаться, подхватил тяжелую бутылку c подноса и обрушил ему на голову.

В наступившую тишину, охватившую небольшой пятачок площадки, стремительно ворвался Самойлов, на ходу снимая камзол и накидывая его на лицо рухнувшему на землю цесаревичу.

— У него. В левом кармане. — Холодно произнес юнкер Ломов, отставив пустой бокал на поднос ошеломленному официанту.

Кто-то заполошно вскрикнул, а с границы танцплощадки к гусарам рванула дворцовая охрана.

— Обыскать! — Рявкнул на них Самойлов, стоя указывая на лежащее тело. — Лицо не трогать! — Шикнул он на потянувшего за камзол человека.

— Что происходит? — Несколькими секундами объявился рядом цесаревич Сергей Дмитриевич, прибывший на женские крики и панику.

— Нашли! — Азартно произнес охранник, достав из левого кармана аккуратный кожаный чехол с металлической застежкой.

Клацнул металл, и на свет показалась длинная серая лента, довольно старая на вид.

Недоуменно глянув на находку, охранник все-таки сдернул пиджак с лица обыскиваемого и в ступоре уставился на залитую кровью голову цесаревича Константина.

— Я не хотел. — Вздрогнув всем телом, испуганно поднял он взгляд на Сергея Дмитриевича.

— Что случилось с моим братом, Самойлов? — Напряженным голосом произнес цесаревич.

— Вино ударило ему в голову. — Меланхолично ответил тот.

— Вы посмели поднять руку на нашу кровь? — Не отрывал взгляда цесаревич от серой ленты в руках охранника.

— Я способен и на такое.

— Вам не будет пощады, Самойлов.

— ДеЛара.

— Что? — Повернул Сергей Дмитриевич голову, не отводя глаз от ленты.

— Не будет пощады, — согласно кивнул господин ротмистр. — Но — ДеЛара. Думаю, надо отправить меня в ссылку к деду, до суда. Как вы полагаете?

— Полагаю, это полностью соответствует моменту, ДеЛара. Ленту я изыму. — Повелительным жестом приказал он охраннику ее отдать. — Медик!! — Закричал он, и через людское волнение, собирающееся в десятке метров от происшествия, тут же протолкались трое с комплектом носилок и чемоданчиком.

Правда, в лицо тут же получили шипящую команду цесаревича перевести в глубокий сон и ни в коем случае не исцелять.

— Моему брату сделалось дурно, господа. — С улыбкой повернулся Сергей Дмитриевич к людям. — Прошу вас, выпейте в его честь и развлекайтесь! Он присоединится к нам снова, как только сможет.

И окружающие охотно последовали совету. Потому что не было ничего, что не могли бы исцелить приданные к торжеству медики. Разве что кроме того, что им запретили целить прямым приказом.

— Я в ссылку, дорогая! — Отправил Самойлов воздушный поцелуй через головы толпы.

— Ты все-таки нашел способ избежать родной тещи?! — Возмутилась княгиня Черниговская, глядя на спешно уходящего муженька.

А тот только шаг ускорил.

Ломов осознал себя, наверное, только через десяток минут. Целым, невредимым, стоящим на пустынном пятачке, под любопытным взглядом людей, что шастали туда-сюда явно дожидаясь, пока юнкер придет в себя.

И не мудрено — шепотом уточнив, что ему предложили, и узнав ответ, цесаревич Сергей Дмитриевич подарил Ломову Балашиху… За храбрость и честь.

Забавно, что в Балашихе Ломов не так давно снимал квартиру. И вот, за неполный месяц добился того, что вновь придется туда вернуться.

Подрагивающими руками юнкер поднял все еще почти полный бокал шампанского и опустошил его целиком.

— Поздравляю с наградой, граф! — раздалось веселый мужской голос со стороны. — Можно ли надеяться, что теперь пропадут пробки на выезде из города?

— Безусловно, — серьезно кивнул Ломов.

— И как вы планируете этого добиться? — Иронично добавили с другого края.

— Так же, как на Мясницкой улице. — Поднял новоиспеченный граф взгляд на обступившую его толпу. — Я возьму флаг полка и пойду по улице.

Сдержанный смешок утонул в мертвой тишине, а люди принялись деловито расходиться, даже разговорами не касаясь улицы, где начисто срезало фасады, но добавилось по полосе в обе стороны.