Любовь в заказе не значится (СИ) - Коваленко Мария Александровна. Страница 43

К счастью, Виктор мучить ее не стал.

- Игоря нет в офисе. Уехал час назад. Подробности никому не сказал, но его секретарша заказала билет на самолет. В Цюрих.

- К сестре? - Ольга с отчаянием посмотрела на здание главного корпуса. Разминуться в один час… для мегаполиса это было ничто, а для нее сейчас - пропасть.

- Да. К ней и родителям. Они там каждое лето.

- Но почему? Что произошло? Есть хоть какая-нибудь догадка?

Мартынов пожал плечами.

- Мне жаль. Все произошло очень быстро. Он даже Колю не вызвал. Сам сел за руль.

Последняя ниточка, связывающая её с Игорем, порвалась, а никакой надежды на понимание так и не появилось. От обиды защипало глаза. Не будь Виктора рядом, она бы расплакалась.

Ирония судьбы - с похищения сына она не плакала столько, сколько после появления в её жизни Варшавского. Слезы отчаяния, надежды, радости - целый калейдоскоп. А сейчас ещё совершенно неподконтрольные, превращающие её в слезливую истеричку слезы растерянности.

С нервной системой творилось что-то непонятное, кто-то будто перехватил управление над её эмоциями и сейчас выкрутил все датчики на максимум.

Судя по тому, что Мартынов вдруг резко засобирался, её состояние было заметно.

- Прости, что больше ничем помочь не могу, но давай хоть проведу, - по-отечески, словно не любовнице босса, а как минимум своей давней подруге предложил Виктор.

- У меня машина возле ворот. Не стоит, - Ольга смахнула с уголков глаз непрошенную влагу.

- Но все-таки! Или могу Коле сказать, чтобы сел за руль.

- Нет, серьёзно, я нормально.

Слезы подступили ближе. Переносицу начало ломить, и, будто ей этого было мало, на языке почувствовался приступ горечи.

- Чёрт! - Виктор осторожно остановил её и встревоженным взглядом уставился на лицо. - Ты какая-то зелёная! Нет, я тебя такую точно одну не отпущу.

- Это бессонная ночь. Все будет хорошо, прос… - первый спазм сжал внутренности. Все ещё не понимая, что с ней происходит, Ольга ухватилась за мужскую руку, но тут же внутри все сжалось снова. Горло перехватило, и вместо извинения она залила брюки Мартынова коричнево-бурым содержимым своего желудка.

- Ешкин кот! - Виктор с запозданием отшатнулся.

- Ой…

Ольга прижала ладонь к губам, а потом опустилась в стороне на газон и стала быстро рыться в сумочке. Спустя несколько секунд там нашлась упаковка влажных салфеток и зеркало.

- Прости, пожалуйста! - она одним движением выдернула из упаковки сразу несколько салфеток и протянула Мартынову. - Прости. Не знаю, что со мной происходит. Эти нервы… сил нет совсем, а он улетел.

Виктор взял салфетки. Вытер ими и без того чистые руки, но к брюкам прикасаться не стал.

- Нервы… Может врача вызвать?

- Что ты! Правда, не нужно. Я в порядке, - Ольга стерла подтеки туши с век и освежила лицо. Стыдно было так, что смотреть в глаза Вите сил не нашлось.

- Я все же скажу Коле, чтобы отвез тебя и день побыл рядом, - Мартынов достал телефон и, не обращая внимания на очередные «нет», «не надо», позвонил водителю.

Спустя пять минут, сидя на сиденье своей машины, Ольга была рада, что Виктор все же её не послушал. Внутри, словно после отравления, опять стало все сжиматься. Так плохо ей не было давно. Уже и не помнила, когда. Лишь пакет в руках и надёжный водитель за рулём не дали окончательно раскиснуть.

Ещё помог Варшавский.

Она уже и не надеялась ни на какое чудо, но на подъезде к дому её телефон снова ожил. На этот раз это была не Роза. Писал Игорь. Как обычно он был немногословен, но даже двух коротких предложений хватило, чтобы тошнота отступила: «Пришлось срочно улететь. Вернусь - поговорим".

Неизвестность бывает разная - за этот день Ольга осознала это чётко. Утром из-за отсутствия вестей все валилось из рук. Днем от напряжения её вывернуло на Мартынова. Ну а вечером, после сотого просмотра сообщения от Варшавского неизвестность отпустила свои клещи, и на место страха пришла тоска.

Счастливая мать рядом с сыном, успешная дочь рядом со своей матерью, она чувствовала, как ей остро не хватает ещё одной части себя - любимой женщины. Игоря не хватало физически. Его нахальных щипков, довольной ухмылки, флера уверенности, которым он опутывал всех вокруг, гася любые тревоги.

Даже диким казалось, что еще недавно Игорю приходилось уговаривать её вернуться к нему домой! Это ведь было так естественно! Засыпать с ним рядом. Поражаясь занудству, каждое утро есть глазунью. Целуясь, завязывать галстук, а потом смеяться и перевязывать заново. Прощаться и тут же начинать ждать встречи.

Её потрясающий, умный, красивый, самый лучший в мире дрессировщик все же сделал то, что задумал - приручил. Кроме того, чтобы вернуть его, не хотелось больше ничего. С этой мыслью Ольга легла спать. С ней встала утром. Вместе с ней появилась жгучая потребность раздать долги.

Пользуясь приездом мамы, она не стала откладывать в долгий ящик то, что следовало сделать уже давно - свое увольнение. Кроме Розы в редакции больше никого не хотелось видеть. Ольга не смогла бы проработать там ни дня, а от разоблачений и вовсе воротило.

Словно сверху с ней были согласны, по дороге до работы не возникло ни одной пробки, на парковке нашлось свободное место, и даже Лобанов сидел в своём кабинете.

Ольга не стала спрашивать разрешения, чтобы войти. Кинув: «Утро доброе!» обалдевшей секретарше, она вошла к боссу и сразу же закрыла за собой дверь.

- Здравствуйте, - окинула взглядом кабинет. Так много раз здесь была, и злая, и довольная, и горящая идеями, но последняя встреча перечеркнула все, что было дорого.

- Если ты продлять отпуск, то это в кадры, - главред на короткий миг оторвался от своего монитора, чтобы посмотреть, кто вошел.

- Не нужно больше отпусков, - Ольга опустилась в кресло рядом со столом.

Теперь уже Лобанов повернулся к ней полностью.

- Значит, уходишь, - снял очки. - Ты ведь знаешь, я никого не уговариваю остаться и контрактом не держу.

- Я теперь столько всего знаю, что и контракт не удержал бы.

Лобанов без улыбки хмыкнул.

- Душа моя, если ты пришла сказать, какое я дерьмо, вали нахрен отсюда прямо сейчас, - совершенно спокойно, без тени ярости произнес он. - Я и близко не знал, что нашим главным нужно, и почему твой бесценный Варшавский им так важен. Все, что у меня было - догадки, и тебя предупредить я догадался.

- А я ценю! И за то, что превратили журнал в рычаг для чужих грязных войн. И за то, что позволили вмешиваться в личную жизнь своих работников.

- Ишь, идейная какая! Позволил я, видите ли.

- А это не так?

- Да они хотели, чтобы я статью про изнасилование в печать пустил! Твоим именем подписал, и с опровержением тянул две недели. Думаешь, легко было отбиться?

Фантазия Ольги мгновенно нарисовала, что было бы, воплотись задумка «Альянса» в реальность. После такой публикации адвокаты Игоря стерли бы журнал в порошок вместе со всеми его работниками, но репутация Варшавского была бы запачкана основательно. Никакое доброе дело и сотня опровержений не помогли бы «отмыться». Из мецената он навсегда превратился бы в насильника, а её подпись под статьей стала бы точкой в их истории.

- Сволочи! - кулаки сжались сами. Картинка в воображении получилась настолько яркой и пугающей, что тошнота снова подступила к горлу.

- Это ты ещё мягко сказала. С цензурой, - Лобанов отмахнулся.

Прогоняя дурноту, Ольга глубоко задышала.

- Тогда тем более я хочу уйти. И поскорее.

- Повторюсь - никто не держит, - словно это действительно было так просто, главред кивком указал на дверь. - Не скажу, что мне не жаль. Заменить тебя будет непросто, но сожаление не мой конёк.

- В таком случае удачи в поисках, - не желая задерживаться в этом кабинете ни на минуту дольше, Ольга встала.

- Как-нибудь обойдусь и без удачи, - Лобанов вернулся к своим делам.