Один неловкий момент (СИ) - "Li-Catarine". Страница 9

— Я… — хрипло попыталась сказать я через дверь, но из-за того, что я достаточно долго плакала, голос подвёл меня. — Я не смогу пойти.

— Котёнок, открой.

— Артём, пожалуйста, уходи.

— Я никуда не уйду, — твёрдо сказал Артём. И я знала, что он действительно никуда не уйдёт. Артём был упрямым. И любил получать то, что он хочет. И любил, когда всё бывает так, как он хочет. — Сейчас Чарльз начнёт переживать, выть и громко гавкать. Выбежит тётя Тамара. Без обид, но она почему-то тебя и так не любит. Начнёт кричать. На меня, Чарльза, тебя. Прилетит всем. Так что открой.

Я понимала, что он прав. Мне не хотелось, чтобы соседи поднимали панику и устроили истерику. Чарльз уже начал поскуливать под дверью, поэтому я открыла. Он радостно бросился ко мне, и я наклонилась, чтобы поднять его на руки. За месяц он заметно подрос и стал тяжелее, поэтому держать на руках его было уже не так просто. Но так приятно. Собаки никогда не будут тебя предавать. Они не будут выпрашивать у тебя секреты, чтобы потом всем рассказать, не будут предавать тебя, кидать, не будут издеваться над тобой. Они просто есть. И они любят тебя лишь за то, что ты есть у них.

— Котёнок, что случилось? — Спросил меня Артём. Я почувствовала, как он положил руки мне на плечи и прижал к себе, но между нами был барьер в виде Чарльза. Не знаю, рада ли я этому или хочу, чтобы он прижал меня к себе, утешая.

— Ничего. — Всхлипнула я.

От того, что Артём сейчас был рядом и утешал, мне становилось даже хуже. Потому что я осознавала, что он был не так плох, как я думала о нём всё это время. Он был милым, добрым и заботливым. И я потеряю его. Потому что так всегда бывает. Через неделю, месяц или год, но Артём уйдёт из моей жизни. И мне будет больно. Мне будет чертовски больно, потому что я полюблю его, а он оставит меня.

— Котёнок, не ври мне.

— Артём, уйди, пожалуйста.

Лучше сделать это самой. Пока это еще легкая симпатия. Пока мои чувства не переросли во что-то сильное, от чего потом я не смогу оправится.

— Что? — Спросил Артём, чуть отстранившись от меня. — Котёнок, прошу объясни.

— Мы не друзья. Я тебе ничего не должна. И не должна отчитываться перед тобой… — это должна была быть внушительная речь, которая в итоге отвадила бы от мен Артёма. Он бы обиделся, накричал, сбежал. Но всхлипы и слёзы всё портили. — Не должна… докладывать о себе ничего… ты… ты никто мне.

— Идём. — Артём отвёл меня в гостиную и посадил на диван. Потом он ушёл куда-то, а я продолжала гладить Чарльза. Это успокаивало. Минут через пять Артём вернулся с большой кружкой горячего чая. — Теперь ты готова поговорить? У тебя какое-то ПМС? У меня есть сестра и лучшая подруга, так что я с такими вещами знаком.

— Дурак, — покачала головой я. Тупо, но это заставило меня перестать плакать. — Почему ты не ушёл?

— Потому что я знаю тебя, хочешь ты этого или нет. И я видел, что ты пыталась прогнать меня, но внутри ты не хотела оставаться одна. Ты хотела, чтобы кто-то остался рядом и помог тебе. Ты готова сказать, что случилось? — Я молчала. Просто потягивала чай маленькими глотками и молчала. — Ладно. Если хочешь, мы можем подождать.

Артём молчал. Гладил Чарльза, иногда переписывался с кем-то, показывал мне смешные картинки. В итоге я не выдержала. По Артёму было видно, что он никуда не планирует уходить. Он уже сходил и сделал нам бутерброды, нашёл у меня печенье. Было видно, что еще немного и Артём будет готов пойти в душ, а потом завалиться спать.

— Мы поссорились с Машей, — выдохнула я, потому что эта обстановка, хоть и была по-своему уютной, но мне уже становилось жутковато. Жутковато оттого, насколько это казалось комфортно и естественно.

— Вы же девочки, — пожал плечами Артём. — Как поссорились, так и померитесь.

— Ты не понимаешь…

— Тогда расскажи мне.

Я не уверена, что это была хорошая идея. Я и так уже множество раз переходила границу с Артёмом. Если я пытаюсь его оттолкнуть, то не нужно еще глубже впускать его в свою душу. Возможно, вся эта ситуация как раз к лучшему. Возможно мне пора оттолкнуть людей, с которыми я слишком сильно сблизилась.

— Котёнок, мы можем сидеть здесь долго. Очень долго, ведь ты знаешь, что я никуда не уйду.

— В общем… я… даже не знаю, как объяснить.

— У нас много времени.

— Помнишь, там в лифте, я говорила о том, что люди вечно бросают и предают? Поэтому лучше ни с кем не сближаться.

— Так, — медленно начал Артём. — Продолжай.

— В общем, с дружбой мне никогда не везло. И с близкими людьми. Мама бросила меня еще, когда я совсем маленькой была. Ей было семнадцать, когда она забеременела. Она не была готова стать мамой. И получалось у неё это откровенно говоря плохо. В итоге она не выдержала и сбежала. Я уже говорила про папин трудный период, — я покачала головой. Нельзя сказать, что папа избивал меня прям сильно. Но я не любила вспоминать этот эпизод своей жизни. — В общем, он запустил себя, меня, нас. Всё на свете. Тогда мои бабушка с дедушкой приехали к нему и сказали, что, если он не возьмёт себя в руки, они заберут меня к себе, а на него напишут заявление, обвинив в жестоком обращении с детьми.

Я закрыла глаза, глубоко вздохнув. Я была маленькой, но всё равно помню, как бабушка кричала на папу, а дедушка собирал мои вещи в небольшую сумку. Всё началось с того, что они увидели синяк у меня на плече. Вопрос за вопросом и вот уже крики, истерики и мы на поезде ночью мчимся в деревню.

— Короче, папа взялся за ум. Нашёл работу. Да только нам нужно было постоянно переезжать. Как только мне казалось, что я завела себе друзей. Как только думала, что эта та самая дружба, когда вы друг ради друга через огонь, воду, медные трубы, сквозь Ад и прочая лирика. Нам уже пора было переезжать. Неделя, две и те без кого я не представляла жизни, забывали меня. Иногда меня даже не принимали. Мне казалось, что я находила подруг, а они сплетничали обо мне за моей спиной, распускали слухи и подставляли меня.

— Всё хорошо, — сказал Артём, беря меня за руку. — Если не хочешь больше говорить, не нужно.

Но я хотела. Я начала рассказывать то, что многие годы держала внутри себя. То, из-за чего плакала ночами. То, что вечно беспокоило меня. Но мне элементарно было не с кем поговорить. Так называемые друзья вечно исчезали из моей жизни. Мамы у меня не было. С папой мы никогда так и не смогли преодолеть тот барьер, что возник между нами в детстве. С бабушкой и дедушкой я боялась говорить, потому что у них с папой и так очень сильно испортились отношения после того, как они узнали, что он избивал меня. Я не хотела их беспокоить. Фактически они были моей единственной семьёй.

— Когда мне было одиннадцать, папа женился второй раз. Его жена… Марина, она была хорошей. У неё был сын на три года старше меня. Мы быстро подружились. Он стал мне как настоящий старший брат. Но спустя четыре года у папы с Мариной не сложилось и они развелись. Мы с Костей иногда переписывались, но со временем общение редело. Потом мы только поздравляли друг друга с какими-то праздниками. А потом общение вообще прекратилось. Я снова и снова теряла людей, которыми дорожила, как бы сильно не пыталась оставаться в их жизни. Теряла или разочаровывалась. И каждый чёртов раз это было так больно. В конечном итоге я просто решила, что это не для меня. Дружба, отношения, близость с кем-то. Это то, что у меня никогда не выходило. Но постоянно заставляло страдать.

— Ты же была ребёнком, Котёнок, — начал Артём. — В таком возрасте некоторые вещи кажутся нам проблемами вселенского масштаба. Двойка, запрет родителей на что-то, ссора с другом из-за мелкой ерунду. А отношения и дружба ассоциируются с вечностью. Ты не должна закрываться от всего лишь потому, что тебе было не с кем поговорить о том, что беспокоило тебя.

— Может, это просто я не так интересна? Отталкиваю людей?

— Брось.

— Нет, ведь не может же быть так, что все попытки дружбы не сложились только из-за переездов и того факта, что мы еще были детьми. Вот что во мне есть такого?