Сара Дейн - Гаскин Кэтрин. Страница 75
— Давай, Эдвардс!
Резкий голос Эндрю разорвал чары, опутавшие группу.
Кто-то хрипло выкрикнул сзади:
— И ты себя зовешь мужчиной, Мэт Донован? Да тебе только ослом командовать!
Они непроизвольно расступились, когда говорящий протолкался вперед. Это был огромный человек, на его уродливом лице читалась зверская ярость. Он взглянул прямо на Эндрю.
— А ну давай вниз! Мы, черт побери, возьмем коней, хочешь ты того или нет!
Из толпы послышались одобрительные крики. Сара услышала, как их перекрывает голос Эндрю:
— Хлыстом их, Эдвардс!
Выстрел прозвучал прежде, чем Эдварде успел опустить кнут. Испуганные кони рванули вперед, Эндрю согнулся и упал на дорогу. Сара услыхала свой пронзительный вопль и распахнула дверцу кареты. Она почувствовала, как Нелл отчаянно ухватилась за нее, но вырвалась, Эдварде уже натянул вожжи, и движение замедлилось. Сара спрыгнула, на несколько секунд удержав равновесие, потом упала в канаву. С трудом вскочив на ноги, она бросилась к тому месту, где лежал Эндрю.
Кольцо ссыльных отступило от нее, наблюдая, переговариваясь меж собой. Они не сделали никакой попытки помочь ей, и она перевернула Эндрю на спину собственными руками. Пуля пробила ему висок. Он, вероятно, был мертв, еще не коснувшись земли.
Бунтовщики забрали лошадей и пистолет и тут же исчезли. Сара почти не заметила их ухода, разве только из-за неожиданной тишины, которую они за собой оставили. Она уселась на краю дороги, держа тело Эндрю, не замечая ничего, кроме ужасной неподвижности этой тяжести у нее на руках. Нелл и Эдварде тихонько посовещались, и Нелл подошла и присела в пыли рядом с ней. Сара не замечала ее присутствия, пока ей на руку не упала теплая слеза.
Она подняла голову и взглянула неверящими глазами на Нелл.
— Ты плачешь?..
Нелл смахнула слезы.
— Я его мало знала, да и он меня мало замечал, проезжая через Касл Хилл, но он мне нравился.
Сара наклонилась и коснулась его неподвижных губ своими.
— Я его любила, — шепнула она.
Они сидели так на дороге, ничего больше не говоря. Потом Эдвардс с трудом отцепил от экипажа один из фонарей. Он что-то тихо сказал на ухо Нелл и отправился в сторону Парраматты.
II
Восстание было подавлено меньше чем за один день. Оно закончилось у Тунгабби на следующее утро в столкновении бунтовщиков с армейским отделением под командованием майора Джонстона. При этом был убит Каннигем, предводитель восстания в Касл Хиллс, а также еще шестнадцать человек, двенадцать были ранены, тридцать — схвачены. Остальные двести тридцать бежали в буш. Вил, пик, двух-трех десятков ружей и жажды свободы оказалось недостаточно. Через неделю они сдались, группами и поодиночке: оборванная мятежная армия была приведена к повиновению. Когда эта новость разлетелась по колонии, мелкие группки, поджидавшие возможности присоединиться к восставшим, тихонько отложили свое оружие. Восстание умерло.
В четверг и пятницу той самой недели Сидней, Парраматта и Касл Хилл стали свидетелями казни предводителей, среди которых был убийца Эндрю Маклея. Некоторых из бунтарей подвергли порке и заковали в кандалы, других сослали на остров Норфолк или отправили в то адское место на Угольной реке. Его превосходительство публично похвалил за отвагу майора Джонстона и капитана Эббота. Военное положение, объявленное сразу же, как только губернатор получил известие о бунте, было отменено. Колония вздохнула с облегчением и начала возвращаться к прежнему образу жизни. Даже у тех, кого заковали в кандалы, бунтарский дух поутих.
III
Сара устало откинулась в кресле, обратив лицо к огню, горевшему в камине. Длинная гостиная Гленбарра была притихшей и опустевшей. Эндрю похоронили днем, и все время в эту комнату приходили и уходили его друзья и соседи, даже сам губернатор нанес сюда официальный визит. Дэвид, как старший, тоже был здесь, напряженный и неестественный в своем черном костюмчике. На его лице боролись крайняя усталость и ощущение необычности участия в чисто взрослых церемониях. Подсознательно он искал отцовской поддержки и, не найдя ее, казался растерянным и озадаченным.
Теперь все это было позади. Окончен ужин, Дэвид полчаса назад лег спать, и в Гленбарр вернулась тишина. Джереми был единственным, кто остался. Он сидел, скорчившись, на табурете у камина, спиной к огню, и наблюдал за Сарой, за ее пальцами, неустанно теребившими черный шелк платья. Волосы, строго зачесанные со лба, над черным платьем казались почти белыми. На ее лице были заметны следы прошедшей недели, отражение суровых испытаний, тени под глазами, которых раньше Джереми никогда не видел.
Неожиданно она заговорила. Голос ее звучал устало.
— В этом году кончается твой срок — ты будешь свободен, Джереми. Я думала о тебе, о будущем…
Он отозвался, с вопросительной ноткой в голосе:
— Да?
Она посмотрела прямо на него.
— Когда ты будешь свободен — когда настанет этот час, — я собираюсь попросить тебя остаться. Я хочу, чтобы ты помог мне справиться с Кинтайром, Пристом и Тунгабби, как ты это делал до сих пор. — Она остановила его жестом руки, когда увидела, что он собирается отвечать. — Да, я знаю, что ты хочешь сказать. Ты будешь свободен. Ты захочешь взять землю и завести собственное хозяйство. Я прошу у тебя год-два, Джереми. Не более того. Останься со мной на это время. Я буду тебе платить…
— Давай не будем сейчас говорить о деньгах, Сара. Есть вещи поважнее.
Брови ее удивленно поднялись.
Он взмахнул рукой.
— Не может быть, чтобы ты решила оставить все это: три фермы, магазин, Гленбарр. А корабли?
— Я намерена оставить все, — ответила Сара спокойно. — Они принадлежали Эндрю, не так ли? Разве они не принадлежат его детям?
— Но ты же женщина, Сара! Ты не можешь делать того, что делал Эндрю! Это тебе не по силам, даже просто физически этого не выдержать.
Нахмурившись, она сжала губы.
— Неужели ты воображаешь, Джереми Хоган, что я помогала Эндрю создавать все это, не думая, что все должно достаться нашим сыновьям? Разве он принял хоть одно решение, не подсказанное мною? Если я продам все имущество сейчас — и корабли, и лавку, — я смогу отдать детям только деньги. А сами по себе деньги не имеют ни основательности, ни смысла. Наши дети должны почувствовать, что владеют землей — у них должна быть собственность, должны быть корни. Они забудут Эндрю, они просто никогда и не узнают его, если не увидят, что он для них построил. Я хочу, чтобы они — Дэвид, Дункан и Себастьян, — глядя на Кинтайр, не думали, что для его строительства потребовались всего лишь везенье в картах да награда за спасение чужого корабля.
Он медленно покачал головой.
— Но ты же женщина, Сара! — повторил он. — Разве можешь ты все это держать в руках — батраков на трех фермах, капитанов кораблей, лавку?..
— Да, если ты мне поможешь, Джереми! Дай мне два года, и я покажу тебе, что женщина может это сделать. Сначала все будут сомневаться и насмехаться. Но я знаю, что смогу!
— А что, если я скажу, что не верю, что это возможно? Что, если я откажусь помочь?
На миг она опешила, потом сказала ровным голосом:
— Если ты откажешься, мне придется попытаться сделать это без тебя.
Он вскочил.
— Сара, Бог мой, ты бессердечна! Ты мне не оставляешь выбора!
Он прошелся по комнате, остановился, резко повернулся и встал перед ней.
— Ты действительно все решила?
Она подняла на него глаза.
— Как может быть иначе, Джереми? Ведь во всем этом Эндрю. Как же я могу это бросить? Потерять все это — это все равно, что снова потерять его, потерять его еще тысячу раз.
Голос ее прервался, слезы хлынули из глаз и потекли по щекам.
— Тебе, больше чем кому-нибудь, известно, что Эндрю сделал для меня. Он вытащил меня из трюма для ссыльных. Из-за меня он поселился здесь. Потом он полюбил этот край, и его сердце здесь. Я в этом уверена больше, чем в чем-нибудь другом. Я должна сохранить все, что он создал, — сохранить в целости для наших детей. Это их страна, и именно здесь они должны увидеть достижения своего отца.