Князь Двинский (СИ) - Башибузук Александр. Страница 13
И милостиво дал добро. Заодно остался посмотреть на испытания.
Мы все отошли подальше, мужики с литейки ломами развернули лафет с орудием в сторону реки, ломбардец сам отмерял и забил банником пороховой заряд, а потом, надсаживаясь вкатил в ствол чугунное ядро. По неписанным правилам нынешнего времени, испытательный выстрел производил тот, под чьим руководством лили орудие, но я строго запретил подобную практику, ибо пушки рвет часто, а толковых мастеров днем с огнем не сыщешь. Их сейчас, вообще надо самому выращивать и воспитывать.
Дальше за дело взялся щуплый мужичок в потемневшей от пота драной домотканой рубахе. Залез в яму подле орудия, перекрестился, присел, после чего долго тыкал оттуда запальником, пытаясь попасть тлеющим фитилем по брандтрубке.
И попал наконец...
Из ствола с диким грохотом вырвались языки пламени, один вперед, а второй, почему-то вверх, после чего все вокруг окуталось тучей черного дыма.
В дерево рядом со нами чем-то хлестко садануло, во все стороны полетели щепки и куски коры.
- Етить... – озадаченно выматерился Яжук, уставившись на здоровенный кусок чугуна, впившийся в ствол сосны.
Ветерок снес дым. Пушка лежала на боку, ее лафет раскололо пополам, а ствол вообще исчез.
Я уже похоронил для себе канонира, но из полузасыпанной ямы неожиданно показалась осторожно оглядывающаяся по сторонам закопченная лохматая голова.
- Сир... – мертвенно бледный ломбардец извиняюще развел руками. – Я же говорил, что...
- Пока заткнитесь, мастер, – бросил я ему, подошел к герою-испытателю и громко поинтересовался. – Жив? Как кличут тебя?
Тот скорчил гримассу и нечленораздельно мыча, показал себе на уши.
- Тимохой кличут, – подсказал Яжук. – Глухонемой он от рождения, не ответит. И того... не в уме слегка.
- И какой уже раз... его подрывает?
- Третий, – смущенно ответил Джованни. – Но он снова каждый раз вызывается. Я даже доплачивать стал немного.
- Понятно, – я выудил из кошеля серебряный флорин и вложил его в руку Тимохе. – Держи, заслужил. А вы продолжайте лить. Чтобы к концу месяца у меня еще десяток исправных орудий был. Понятно?
- А что с этим? – Джованни покосился на испытателя. Тот довольно лыбился, пробовал на зуб монету, а про нас напрочь забыл.
- С ним? Пусть испытывает дальше. И это... выдайте ему шлем покрепче, что ли. У меня там, где-то старый штеххелм* валялся, прикажу передать вам.
штеххелм (нем. Stechhelm) — тип шлема конца XV — всего XVI в. для копейной сшибки на турнирах с мощной защитой шеи и лица. Неподвижно крепился к кирасе
Дальше мы отправились в порт, осматривать всю инфраструктуру.
Первым делом посетили верфь, где ускоренными темпами ремонтировали трофейные когги.
- Фальконеты уже установили на палубе: два по каждому борту, один ретирадный и один курсовой, – браво и радостно отрапортовал Тим Кулеманс, мастер-корабел из Брюгге, привезенный мной на Русь еще в прошлый приезд. – Рангоут и такелаж поправляем, ваше сиятельство. К концу недели будут готовы, ваше сиятельство...
Длинного и нескладного, еще молодого мужика, прямо распирало от гордости и собственной значимости. Его я нашел на верфях в Антверпене, где Тим подвизался в подмастерьях, хотя по знаниям и умениям давно превзошел своих наставников. Меня подкупила его неуемная жажда деятельности и способность на лету схватывать все новое. Сам флпмандец уже давно попрощался с мечтой стать мастером из-за кучи идиотских цеховых требований, и теперь, получив желанное, пусть даже на краю земли, неимоверно гордился собой. А меня навеки зачислил к сомну святых.
Я ухватил за длинный хвостовик винграда один из фальконетов, покрутил его на вертлюге и поинтересовался у Деррика Хоппера, шефа-наставника русских моряков.
- Что с командами?
- Сир... – старый, но еще бодрый колченогий фламандец, развел руками. – Так-то парни старательные и способные, но опыта совсем мало. Рано им без присмотра в море.
Я про себя поморщился. Понятно, что опыта мало, но все мои суда через несколько дней уйдут, чтобы встретить и успеть до конца навигации привести сюда еще один торговый караван, а патрулировать побережье и устье Двины до ледостава некому. Так что, доучиваться будут в процессе.
- Вот и устроишь им практику. Формируй экипажи на эти два когга и по готовности судов будешь патрулировать побережье и устье реки. Сам с ними пойдешь. Ратников на абордажные команды я выделю. Завтра утром явишься ко мне, обсудим все подробней. Так, теперь ты, Тим. Немедля закладывай еще два судна по вот этим чертежам...
Озадачив до предела корабелов, я посетил «фряжскую слободу», так уже успели окрестить местные жители жилой поселок для иностранных специалистов и приезжих купцов из Европы. Поглядел на добротные рубленные избы, посетил кирху, где правил совсем молоденький монах-францисканец отец Фома, пропустил кружку свежесваренного пива в трактире и отправился смотреть склады и торговый дом, где происходили сделки.
Увиденное одобрил, отодрал Фиораванти весьма щадяще, озаботил всех заданиями, после чего решил заканчивать на сегодня с инспекцией и отправился домой. Но прежде переговорил с Рагнаром.
- Готовы?
- Да, сир, – рыжий мурманин поклонился. – Суда отремонтированы, припасы пополнены, люди отдохнули, если прикажете, можем отправляться хоть завтра.
- Завтра – нет, послезавтра с рассветом отбудете.
- Как прикажете, сир.
- Тут еще такое дело. В поселении очень много вдов. В большинстве еще крепкие бабы способные рожать. Но с детьми, тоже разного возраста.
- Забираю! – тут же радостно взревел мурманин. – Женщины русов весьма изрядны обликом и трудолюбием. Должны быстро понять и принять нашу жизнь. Правда, нравом тоже суровы, но сие не помеха. А детей воспитаем как своих!
- Не спеши, – оборвал я Рагнара. – Они свободные, так что силой отдать их вам не могу.
- А как тогда? – северянин озадаченно заскреб рыжую бороду.
- Как положено. Будете делать предложение каждой честь по чести. А я поручу с ними поработать, объяснить, что для них это будет лучший вариант. Вот только могут возникнуть проблемы с верой. Придется пообещать, что никто их не будет принуждать.
- Нет, не будет! – пообещал мурманин. – Поживут, осмотрятся, а потом решат. Сами знаете, сир, у нас бабы разных вероисповеданий, сарацинки даже есть и русские тоже, так вот, сначала все кочевряжатся, а потом, со временем, всегда получается, что они сами принимают нашу веру.
- Пусть так. На завтра я объявил для людей празднество, там все и решим. А ты думай, как завлекать будете.
- Все придумаю! – торжественно пообещал Рагнар. – Не беспокойтесь, сир!
- Вот и хорошо... – я огляделся и бросил сопровождающим. – На сегодня все, отправляемся домой.
А там, как выяснилось, меня уже ждал настоятель монастыря отец Зосима. И попутно, вовсю ябедничал на меня Александре, сквалыжная душонка.
- Отче! – я изобразил на морде бурную радость от встречи. – Нет, нет и нет, без ужина я вас никуда не отпущу.
Зосима зыркнул на Александру, та ему в ответ кинула, мол, не беспокойся, я проведу работу.
- Отлично! Дамуазо, проводите падре в трапезную, а я только руки с морд... то есть, с ликом, омою и присоединюсь к вам.
Сашка вызвалась сама помочь мне и, гремя кувшинами с водой, сердито зашипела:
- Ты чего творишь, аспид? Пошто святых людей ущемляешь, латинянин еретический?
- А по заднице? – ласково поинтересовался я.
- Ванька! – взвилась Александра. – Думай головой, что люди могут сказать! Мол, латинянин веру ущемляет. А так и скажут. Зосима уже грозится. Реши вопрос полюбовно, сказала.
- Решу, решу... – я облапил жену и притянул к себе. – Моя ты злюка. Ужо я тебя сегодня...
- Неможется мне! – сердито отрезала Александра, упираясь руками мне в грудь. – К «той» или спать. Вот весь мой сказ!
- Ну, как скажешь... – я от души хлопнул Сашку по задку, получил в ответ шитым петухами рушником, было направился в трапезную и попутно подметил довольно странную вещь. Нет, к Забаве, которую жена тщательно избегала называть по имени, она меня и раньше отправляла, в свои критические дни, в основном, просто в ушах и на шее Александры, я заметил свой подарок, усыпанные самоцветами серьги черненого зелота в восточном стиле и такое же ожерелье. Все дело в том, что этот комплект я привез Забаве, а жене подарил не менее дорогой и красивый, но другого вида.