Уоррен-форт (СИ) - Хелльвальд Алекс. Страница 3

Девушка растерянно стояла на возвышении, безотчётно перебирая пальчиками длинные чёрные пряди Чаннинга. На ощупь они были мягкими и шелковистыми.

Мужчина замер, вкушая нехитрую ласку, пусть и неосознанно даримую молодой женой.

— Сегодня я не стану вас смущать своим присутствием при вашем раздевании, графиня, — без тени улыбки в голосе сказал Уоррен. — Но не надейтесь, что так будет происходить всегда, — строго произнёс он, помогая ей расшнуровать тугие завязки на внешнем платье.

Подхватив девушку на руки, он отнёс её на кровать и, посадив там, вышел из помещения.

Непослушными руками леди сняла с себя одежду. Кинув затравленный взгляд на постель, она не обнаружила там привычной ночной рубашки.

«Что это? Оплошность прислуги, захлопотавшейся в такой нелёгкий день, или специальное распоряжение супруга, чтобы она не спряталась от него за защитной преградой из ткани?»

Хелен, бросив оба платья на кресло, стоявшее рядом с кроватью, нырнула под тёплое одеяло, натянув его до самого кончика носа. Зажмурившись от страха перед неизведанным, подрагивая, она лежала в ожидании графа. Муж не заставил себя долго ждать.

— Кто это у нас здесь спрятался? — донёсся до неё слегка насмешливый голос Уоррена.

Графиня почувствовала, как под его тяжестью слегка просел матрас, и нырнула с головой под защиту своего покрова.

— Мы всю ночь будем играть в прятки, миледи? — прошептал ей на ушко Чаннинг.

Хелен натужно сглотнула и тут же почувствовала, как мужская ладонь нежно поглаживает её уже распущенные золотистые волосы. Высунув нос из-под одеяла, девушка метнула на мужа любопытный взгляд.

— Моя Хелена, — нежно прошептал он, легко целуя её в носик. — Совсем ещё ребёнок! — вздохнул он, неторопливо снимая с себя бархатный халат.

По мере обнажения его торса, являвшего собой великолепный натренированный и отлично сложенный образец мужского тела, глаза леди Уоррен становились всё больше, а выражение их менялось от шокированного и отчаянного до восхищённого.

Упругие мышцы предплечий супруга казались отлитыми из железа. Таким же крепким выглядел монолит груди. Казавшиеся каменными брусочки пресса, плотно подогнанные друг к другу, образовывали очертания воинского щита, широкого сверху и сужающегося к бёдрам. От пупочной впадинки, порочно зазывая за собой, убегала вниз тёмная дорожка волос, теряясь в складках одеяния.

Всё это богатство под одеждой совершенно терялось и выглядело буднично непривлекательно. Если б сейчас перед ней муж не обнажился, Хелен ни за что никому бы не поверила, что он настолько сильный и поджарый.

Заметив интерес графини к своему телу, Чаннинг прикрыл себя ниже пояса, высвободил руки из халата и, ухмыльнувшись, прилёг набок рядом с ней.

Девушка заворожённо перевела взгляд на его лицо. Она впервые получила возможность рассмотреть мужа так близко. Уоррен был довольно молод, лет двадцати семи или двадцати восьми. Его взгляд до сих пор ещё не покинул юношеский задор. Усов он не носил, а небольшая симпатичная чёрная борода обрамляла самый низ его изящного подбородка. Пухлые губы мужчины были изогнуты в ироничной улыбке. Прямой, средней толщины нос слегка загнут книзу, наводя на мысль о сравнении его с хищной птицей.

— Налюбовалась? — улыбаясь, ласково спросил супруг.

— Нет, — тихо ответила Хелен, хватаясь за словесную лазейку, прекрасно догадываясь, к чему идёт дело.

— Значит, ещё налюбуешься, — прошептал Чаннинг, медленно приближаясь к лицу графини. — Вся жизнь впереди, — шепнул он ей на ушко и прикоснулся губами к гладкой девичьей щёчке.

Супруге это понравилось, и она снова невольно подставила личико для поцелуя. Незаметно покачав головой, мужчина склонился к её губам и осторожно приник к ним. Его невесомое прикосновение вызвало в груди жены трепет, и она ответила на касания его губ.

Взбудораженный её отзывчивостью, Уоррен провёл кончиком языка по полураскрытым, словно бутон утренней розы, губам девушки, вызывая у неё неясное томление и волнение во всём теле.

Вопреки предупреждениям няни Чаннинг был предельно осторожен и деликатен с Хелен. Он нежно целовал её и ласкал. Нашёптывал комплименты, говорил разные приятные вещи на ушко. Его руки бережно гладили чувствительную кожу щёк и век супруги, провоцируя переливы жарких волн по лицу и шее. Она не заметила, как проворные пальцы спустились к ключице и, ненавязчиво приспуская одеяло, обнажили плечи девушки. Прохладный ветерок, проскочивший по обнажённой коже, вернул её в реальность, заставив вздрогнуть, как после внезапно прерванного сна.

— Не волнуйся, Хелена! — жарко прошептал муж. — Ты позволишь мне взглянуть на тебя?

Вопрос Чаннинга застал графиню врасплох. Она задохнулась от мысли, что мужчина будет беззастенчиво и так близко рассматривать её. Она молчала, не в силах дать своё согласие.

— Так нечестно, — усмехнувшись, деланно обиделся граф. — Ты меня сейчас неприкрыто разглядывала, чуть не облизываясь, а мне даже взглянуть на тебя нельзя?

Хелен снова густо покраснела и закрыла глаза, укоряя себя в бесстыдстве. Гладкие пальцы супруга прочертили незримую полоску от её шеи к плечу и тут же мягкие губы повторили их путь. Освоившись по-хозяйски на её теле, проворные кончики пальцев скользили от плеча к плечу, вызывая мелкие мурашки, стайками кочевавшие за его прикосновениями. Властные губы уверенными движениями скользили по округлостям её плеч, заставляя девушку млеть от удовольствия. И вновь, не встретив сопротивления, на поле брани появился новый участник. Горячий и влажный язык медленно начал исследовательскую миссию, повторяя путь, совершённый руками и губами мужчины.

Сознание графини подёрнулось дымкой блаженства, и она не заметила, как постепенно её больше ничто не защищало от жадных глаз мужа. Он замер над ней, тяжело дыша, восхищённо изучая округлости женской груди и плавные изгибы девичьего тела.

— Ты прекрасна! — простонал Чаннинг и, не в силах сдержаться, припал к затвердевшей под его взглядом горошинке соска.

Из уст Хелен вырвался всхлип. Она вздрогнула и дёрнулась в попытке отстраниться. Муж, оторвавшись от интимной ласки, припал к губам супруги в успокаивающем поцелуе.

Девичьи руки вспорхнули вверх и обвили шею мужчины. Тоненькие пальчики зарылись в глубину чёрных волос графа, даря ему наслаждение. Притупив её внимание, Чаннинг снова пустился губами и языком в путешествие по обнажённой груди Хелен. Мужчина бдительно придерживал супругу за предплечья, чтобы она не порывалась больше прекращать «этого безобразия», как она прошептала в чувственном порыве.

Поняв, что девушка привыкла и в какой-то степени смирилась с присутствием мужских губ и языка на своём теле, Уоррен осторожно отпустил её. Его освобождённые ладони тут же с вожделением начали странствовать по изящным и женственным формам супруги.

Потерявшись в эмоциях, графиня временно махнула рукой на застенчивость и отдалась во власть своих ощущений. Она уже не разбирала, где до неё дотрагиваются чуткие пальцы, где тёплые губы, а где трепетный язык мужа. Чувствительные и перенапрягшиеся от возбуждения соски уже просто горели, а внизу живота образовался тянущий узел, который ныл, томил и умолял о чём-то хозяйку прекрасного тела. Когда умелые губы мужчины отстранялись от сладостной пытки тугих горошинок, Хелен выгибалась ему навстречу, безмолвно моля о возвращении этих притягательных и приятных мучений.

Чаннинг вновь припал ртом к словно тянущемуся ему навстречу соску, одновременно рукой одаривая вниманием его «собрата». Слушая страстные и тихие стоны жены, граф ощущал, как к его достоинству приливает кровь. Он держался на простом упрямстве, стараясь как можно деликатнее из лежащей с ним девушки сотворить чувственную и пылкую женщину.

Растворившись в море новых впечатлений, графиня пропустила момент, когда муж начал незаметно спускаться ниже вдоль по её телу, прокладывая поцелуями дорожку к светлому холмику, возвышавшемуся в преддверии сокровенного входа. Девушка вздрогнула, когда Чаннинг языком очертил окружность вокруг пупка и провёл им по линии пресса. Хелен втянула в себя возбуждённо подрагивающий от его прикосновений живот и ахнула, когда пальцы мужа прошлись в непосредственной близости от её потайного местечка. Её взгляд заметался по кровати в поисках одеяла. Но руки лежали неподвижно, чтобы не насторожить бывшего всё время начеку мужчину.