Затмение (ЛП) - Каррэн Тим. Страница 5
И тут я подумал: А кто сказал, что все это творится только у нас? Может быть, оно приобрело национальный или глобальный масштаб.
Но я не должен так думать, не сейчас. Я действительно не понимал, что происходит, и не должен действовать дальше с таким настроем, несмотря на то, что мой оптимизм был полностью исчерпан.
Айрис Фелан была в халате, требовала объяснений и спрашивала Франковича, не поищет ли он её пропавшую кошку.
- Митци всегда приходит, когда я открываю дверь, но сегодня её не было, - сказала Айрис. “Мне это не нравится. С ней что-то случилось.”
Билли Курц сказал ей, чтобы она не волновалась.
- Кошки умны, миссис Фелан. Не беспокойтесь. Как только шум утихнет, она вернется. Так устроены кошки.
- Конечно, - сказала Бонни.
Рэй Уэтмор винил во всем неэффективность отцов города. Он говорил всем, кто готов был слушать, - никто не хотел, - что если бы он был в совете, об отключении, подобном этому, позаботились бы “лизоблюды".
- Видите ли, - поучал он, - Проблема в подотчётности. Эти бездельники в совете хотят сидеть на своих жирных белых задницах и грабить деньги от своих богатых благодетелей. Они не хотят перемен. Они не хотят ничего предпринимать. От одной мысли о том, чтобы всколыхнуть воды статус-кво, их бросает в холодный пот. Вот почему они не хотят, чтобы я участвовал в этом процессе, и стараются изо всех сил, чтобы удержать меня. Я прогрессист. Я принимаю перемены. Я показываю пальцем на богатых и их коварные интриги. Я за народ. Я за большинство. Я человек действия, который требует подотчётности!
- Всё верно, - сказал Билли Курц, который уже был навеселе. Рэй был единственным, кто не уловил сарказма в его словах, который был таким густым, что его можно было резать, как сыр.
Рэй завёлся.
- Электричество уже должно быть включено! Если бы я был членом совета - а ты можешь дать голову на отсечение, что буду, чёрт возьми, да - я бы потребовал знать, что происходит! Я бы потребовал знать, почему не были приняты меры! Я бы лично прошелся по каждому из них, от управляющего электрической компанией до парня, щелкающего переключатели на электростанции! Каждый монтер и бюрократ в мэрии будут знать мое имя, и когда они увидят, что я иду, брат, они поймут, что я говорю серьезно!
- Хвала Иисусу! - сказал Билли, поднимая банку с пивом.
Франкович выглядел ошеломленным. По его лицу было легко понять, что он считает, что у них и так достаточно проблем в центре города, и без участия Рэя Уэтмора.
- Ну, я уверен, что каждый делает все, что может, - сказал он.
- Надеюсь, что так, - сказал ему Рэй. - Господи помилуй, надеюсь, что так оно и есть.
Билли рыгнул.
- Молодец, Рэй! Ты задал ему жару! Аминь, брат!
- Прекрати, - сказала ему Бонни. - Просто прекрати, идиот.
Он отсалютовал ей и снова рыгнул.
Франкович сказал, что ему нужно вернуться в участок, и по пути к патрульной машине задал около дюжины вопросов. Я перехватил его прежде, чем он сел в машину.
- Я только что был там, - сказал я ему. “Там никого нет.”
- Мистер Шипмен, я хочу, чтобы вы расслабились. Мы сделаем все возможное, чтобы найти вашу жену. Люди не растворяются в воздухе, разве что по телевизору. Я лично проконтролирую.
- Вы не понимаете. В центре города нет людей. Они все исчезли.
В свете, льющемся из машины, я видел, что его лицо было измученным и потным.
- Все образумится, мистер Шипмен. Так или иначе, все будет хорошо.
- Нет, вы не понимаете. Вы не понимаете…
Он запрыгнул в патрульную машину и уехал, и тогда я понял, что он не то чтобы не понимает, он просто не хочет понимать. Он делал это потому, что действительно не знал, что ещё делать. То, что я чувствовал в нем, я чувствовал и в других. Инстинктивно, а может быть, и психически, они стояли спиной друг к другу. Они чувствовали что-то, чему не могли дать адекватного названия, и было легче притворяться, что все идет как обычно, чем смотреть в лицо темной правде того, что надвигалось на них. Видит Бог, я тоже это чувствовал. Оно гудело во мне, как электричество. Я почти чувствовал, как петля, которая окружала нас, постепенно затягивается.
Позади меня мелькнула вспышка света, и я быстро обернулся, только чтобы обнаружить, что Эл Пекман вытащил свою переносную подставку для костра во двор. В ней ярко горело пламя, излучая много света и тепла. Это было очень утешительно. Мальчишки Эблеров притащили хорошую охапку дров. Все теснее прижимались к кольцу света.
- Эй, с таким же успехом можно превратить плохое в хорошее, - сказал Эл, вытаскивая холодильничек с пивом и газировкой. “Кто будет жарить зефир и сосиски?”
- Я буду, - сказал Билли Курц, наливая себе пива.
В этот момент по кругу ходило много пива. Нет ничего более успокаивающего для человеческого зверя, чем тепло огня и расслабление от алкоголя. Мы с Бонни стояли в темноте, не зная, что и думать. Я поймал себя на том, что изучаю лица всех присутствующих в свете костра. В мерцающем оранжевом свете они смотрели в огонь, сжав губы в прямую линию. Они не разговаривали и не двигались. Это были лица дикарей, смотревших на единственного истинного Бога, которого они когда-либо знали - того, кто освещал их мир, держал зверей на расстоянии и готовил их мясо. Они были заворожены им, притянуты друг к другу его светом и теплом. Теперь, когда технология потерпела неудачу, они вернулись к старому богу огня, чтобы держать тени подальше.
- У меня есть идея, - сказал Билли Курц. - Давайте устроим пикник. Поставим здесь несколько столов и сделаем ещё пару кострищ. У нас ведь много бифштексов и отбивных, которые все равно испортятся, если электроснабжение не восстановят в ближайшее время, так что давайте наедимся досыта.
Всем остальным идея понравилась. Люди снова разговаривали и смеялись. Они были освобождены из тисков суеверного ужаса. Они все оттаяли и прониклись духом происходящего. Все, кроме меня. Я видел дальше всего этого и, возможно, думал слишком глубоко, но то, что они делали, казалось каким-то праздником, чтобы умилостивить языческих богов тьмы. Возможно, у меня разыгралось воображение, а может и нет.
- Ты в настроении для вечеринки, Джон? - спросила Бонни у меня.
- Нет.
- Я тоже.
Я думал о Кэти и об Эрин в Италии. Я не мог думать ни о чем другом. Я должен был что-то сделать. Я не мог просто сидеть там, поднимая пиво и грызя кости и отбивные, в то время как мой мир рушился вокруг меня. Кроме того, в моем животе не было места для еды. Мне показалось, что там поселился огромный ком страха.
Вечеринка так и не началась, потому что мы увидели вдалеке огни, а потом раздался ужасный грохот, и празднество прекратилось.
8
Конечно, мы все это слышали.
В мёртвой тишине города это было похоже на раскаты грома. Я запрыгнул в пикап вместе с Элом и Бонни. Я поехал со всей возможной скоростью по Пиккамору и свернул налево, на Мейзи-Авеню. Темнота была такой же густой, такой же непроницаемой, как и прежде, а может быть, даже более густой. Я увидел впереди огни и остановил грузовик у обочины.
- Это полицейский! - сказала Бонни.
Так оно и было.
Его машина перевернулась прямо посреди улицы, как будто её подобрал Годзилла, а потом бросил от скуки. Из-под обломков сочилось топливо, всюду было разбросано разбитое стекло, обломки отделки и металлические осколки. Одна из фар все ещё горела, другая была разбита.
- Нам нужно вызвать сюда "скорую", - сказал Эл.
- И как же нам это сделать? - рявкнула на него Бонни. “Зажечь сигнальный огонь?”
Я выбрался из машины с фонариком, Бонни последовала за мной. Эл тоже вышел, но только после того, как увидел, что мы оба достаточно глупы, чтобы выйти в темноту. Было очевидно, что ему не очень нравится эта идея. Мне не нравился весь этот бензин. Я представлял себе один из тех пожаров, которые вы видите в фильмах, когда машины взрываются, как будто у них в багажниках напалм. Я знал, что ничего подобного не случится, но все равно это было опасно. Мы с Бонни опустились на колени и заглянули внутрь патрульной машины. Франковича там не было. Повсюду валялись покрытые паутиной осколки стекла, а ремень безопасности выглядел так, словно его разрезали ножом, но это было всё.