Безликое Воинство (СИ) - Белоконь Андрей Валентинович. Страница 18

Я не знаю, сколько времени прошло с того момента, как наш корабль покинул Гею и нырнул в чёрную бездну космоса, до нашего прибытия в этот мир. Почтеннейший наставник Рамбун говорит, что время в таких путешествиях «нечаянным образом переменчиво». Его борода, извивавшаяся надо мной подобно многоголовой Идре — это было первое, что я увидела, когда открыла глаза. Наставник успокоил меня добрым словом и заботливо помог выбраться из саркофага и схватиться за поручни. В невесомости голова моя кружилась, казалось, вся кровь прилила к ней, но в остальном я чувствовала себя вполне сносно. Второй прибывший с нами ученик — Салинкар Матит, известный также как долговязый Салинкар, держался тогда поодаль, ближе к выходу, уже приведённый нашим наставником в чувства. Мы находились в пустом пространстве, где нас встречал другой корабль — из мира Эоры. Корабль этот называется «звездолёт «Тай-Та». У корабля карапов, на котором мы прибыли, нет иллюминаторов или мониторов, поэтому я не видела, как «Тай-Та» выглядит снаружи. Прямо из камеры, в которой стояли наши саркофаги, мы, трое прибывших — достославный Рамбун и двое его учеников, — волшебным образом оказались в незнакомом месте, где была уже сила притяжения и где всё было залито молочно-белым ярким светом. Сделав ещё буквально несколько шагов, мы попали в большой неосвещённый зал, над которым вместо потолка нависал усыпанный звёздами и расцвеченный красочными переливами бездонный свод. Планета Эора находится где-то между шаровым скоплением звёзд и причудливым газопылевым облаком, и именно их свечением разрисовано здешнее небо. Я и без того соскучилась по звёздам, но здесь… Россыпи драгоценных камней и золотых самородков, засиявшие в лучах полной Селены в тот момент, когда та заглянула в пещеру могучего грипаса, уступили бы в своём великолепии небесным светилам этого мира! Феерическое ночное небо Эоры описано в летописях Симбхалы, и именно это небо стало для нас с Салинкром первым откровением новой жизни, к которой мы шли через месяцы упорной учёбы и изнурительных тренировок. Внизу, под звёздами, мы увидели несколько больших мягких кресел и испещрённые светящимися пятнами и огоньками низкие столы или секретеры — что-то подобное им. Никто в тот момент не вышел нас встретить, но в одном из кресел уютно расположилась маленькая грациозная женщина с гладкой тёмной кожей, объёмным узором из волосяных жгутов на голове и пронзительным взглядом больших блестящих чёрных глаз. Когда наши глаза встретились, у меня засосало под ложечкой: в её взгляде я почувствовала огромную мощь, такую, что недоступна людям, и обещание почти безграничных возможностей, которые многократно превосходят ваше желание и даже воображение.

— Рада снова принимать вас, магистр, — колокольчиком прозвенел её голос, а во рту при этом тускло блеснули остроконечные как у ксариаса зубы. — И вас приветствую, юные неофиты, — обратилась она к нам. — С благополучным прибытием! Гостите у нас долго и с удовольствием… Будут ли какие-то пожелания?..

Говорившая так звонко на чистом древнем языке не была одета, но и не выглядела нагой: любой наряд смотрелся бы на ней совершенно несуразно, как если бы вы надели сшитое из обрезков кукольное платье на статуэтку из безупречного обсидиана. Боги, как же она красива! Ни единого изъяна нельзя в ней найти. Наставник тут же разъяснил нам, что это и есть Тай-Та, анак корабля, его воплощённый дух-хранитель. Анак между тем жестом пригласила нас пройти и сесть в свободные кресла, но мы поначалу не посмели. Тогда одна из переборок или стен звездолёта исчезла и к нам вышел юноша в белых одеждах. Он церемонно поклонился учителю Рамбуну и немного сдержаннее нам. Выглядел юноша необычно, но очень привлекательно, и взглянул он на меня пристально — так, что от смущения кровь прилила к моим щекам и шее, и я была рада, что в зале под звёздами царит полумрак и никто не заметит, как моя кожа полыхнула лиловым оттенком. В первый момент я решила, что этот человек — наш антипод, один их двух юных эориан, что в итоге отправятся с достославным Рамбуном в мир Геи. Но по тому, как поклонился ему в ответ сам учитель Рамбун, и как почтительно приветствовал его, я поняла, что ошиблась, и что моя ошибка — как раз то, о чём наш высокочтимый учитель и наставник увещевал нас заранее: «Вам придётся привыкнуть к тому, — говорил он нам, — что взрослым мужам и жёнам того этноса, наряду с величественной торжественностью лика и невозмутимым спокойствием духа, присуща также и вечная юность тел. Их внешность может заблудить ваш разум и возбудить в нём нелицеприятность в виде бесцеремонного или снисходительного отношения. Остерегайтесь подобного! Мой коллега, что удостоит вас своего общества и станет вашим временным наставником, умудрён немалыми годами и весьма искушён во множестве наук и в опыте просвещения».

У этого почтенного мудреца с внешним обликом юноши, когда учитель представлял ему нас с Салинкаром, взгляд был открытым, пристальным и при том бесстрастным — казалось, эорианин не испытывал эмоций. Однако голос его оказался не холодным и ровным, как я ожидала, а вполне тёплым и живым, и даже не лишённым некоторой мягкости:

— Меня зовут профессор Бор Хиги, — представился он. — Профессор это примерно то же самое, что магистр, философ или многомудрый учитель — особое звание учёного, который не только обучает, но и готовит студентов к самостоятельным исследованиям. Я стану как раз таким учителем и наставником для вас, как только вы здесь освоитесь.

После того, как достойнейший профессор Хиги и наш высокочтимый учитель Рамбун обменялись краткими приветственными речами, что со всей очевидностью свидетельствовали об их тесной дружбе и безусловном обоюдном доверии, нам представили ещё двоих жителей Эоры — наших антиподов, учеников профессора Бора Хиги. Одного зовут Галш Талеса, а другую Айка Масс, и похожи те ученики, как и многие в этом мире, на ангелов (нет, я не видела в своей жизни ангелов, но, как мне кажется, такое слово рождает в воображении самую достоверную картину о наших антиподах). Они до сих пор кажутся мне в высшей степени необычными, а сама я чувствую себя рядом с ними так ново и странно, что это требует отдельного разъяснения.

Признаюсь, я очень волновалась с той поры, как очнулась в саркофаге, и волнение моё нарастало, достигнув кульминации перед самым моментом встречи, но теперь уже нет даже никакого стеснения и беспокойства. Я, как ни собирала свою волю, совсем оробела, даже ещё до нашего представления профессору, сердце моё трепетало и готово было остановиться, но эта моя робость совсем рассеялась при знакомстве с его учениками. И хотя я ясно ощущаю, что наши антиподы — существа для нас недосягаемо высшие, это чувство в самом деле невесомо и прозрачно, и не доставляет мне никакой неловкости. В их отношении ко мне или Салинкару нет ни снисхождения, ни напускного почтения, ни, тем более, фамильярности. Сама природа их душ — открытость и дружелюбие. И это нравится мне невероятно!

Безупречная Тай-Та угостила нас чудесным напитком, разлитым в тонкие и при этом удивительно лёгкие чаши. Чаши эти появились рядом с нами, как только мы приняли, наконец, её приглашение и уселись в кресла. Напиток этот так ласкает вкус, что просто не передать словами! Мы с Салинкаром скромно выпили по одной чаше, а наш почтеннейший наставник, уже хорошо знакомый с этим напитком по прошлым посещениям Светлых Чертогов, теперь почти не расстаётся с большим бокалом, который, как мне кажется, сам постоянно восполняется. Учитель называет чудесный напиток просто «нектар».

Славный Галш при знакомстве подарил мне похожее на миниатюрное украшение устройство. Его можно повесить на шею или прикрепить к любому месту на одежде и даже к своему телу, и оно способно запечатлевать и хранить всё, что с тобой происходит, как бы видя и слыша это из твоих собственных глаз и ушей, все встречи и разговоры, и по первому требованию повторять их в твоём воображении как живые картины или живые образы воспоминаний о прошедших событиях и (что для меня очень кстати) трансмутировать всё это в руны, дословно вторящие сказанному и даже остроумно излагающие сопутствующие обстоятельства. Руны по одному лишь желанию появляются перед моим взором в виде светящихся строк. Ещё этот дивный подарок позволяет мне силой воли вызывать любое событие или текст, о существовании которого я знаю хотя бы приблизительно, но Галш любезно предостерёг от злоупотребления такой возможностью, грозящей запутать и смутить мой разум. При помощи этого щедрого и полезного подарка я могу теперь отбирать полезные фрагменты из всего потока прошедших событий, составлять их в нужном мне порядке, а затем, по мере надобности, обращать в текст летописи — именно этим я сейчас и занята. Хотя подобное занятие может показаться кому-то малопонятным или, по меньшей мере, слишком сложным, поверьте, что на деле это легко, удобно и очень даже приятно. Учитель Рамбун назвал подаренное Галшем устройство «заклятым медальоном», и сопроводил название таким вот наставлением: «Пользуя столь хитроумный атрибут, ты, Виланка, можешь теперь составить наиболее основательную летопись об Эоре из всех, что когда-либо писались неофитами — как в этом мире, так и в мирах иных.» Конечно же, я воспринимаю его наставление как свой ученический долг. Я просто обязана использовать подаренное Галшем устройство для детального описания того, что со мной здесь произойдёт, всего полезного и ценного, что мне посчастливится увидеть, почувствовать и понять, чтобы даже спустя столетия будущий искатель мудрости, перебирая архивы одной из библиотек Обители Просветлённых, взяв в руки эти записи, заинтересовался моей историей и воспринял её во всех подробностях так, будто сам здесь побывал, и чтобы записи эти послужили просвещению читателя и утешению его души. Далеко не все, даже из числа самых достойных, приглашаются в Светлые Чертоги, и любые сведения об этом мире воистину бесценны, поэтому всё здесь мною узнанное я обязана описать тщательно, искренне и честно. Обещаю: я последую этому наставлению, и так, что моему учителю и наставнику не только не будет за меня стыдно, но он будет гордится трудом своей ученицы!