Надежда рода (СИ) - Муха Руслан. Страница 40

О самом Амаре здесь было много чего любопытного. Например, Амар Самрат — это не настоящее имя, а псевдоним, настоящее же имя император предпочитал скрывать. А имя Амар Самрат, которое он взял, став императором, дословно так и переводилось Бессмертный Император.

Кстати, Амар основал свою Империю около трех тысяч лет назад. А до этого он вел довольно насыщенную бурную жизнь. Был слугой бога Марута, затем воевал с асурами, предводительствовал многотысячным человеческим войском. Несколько веков жил на острове Хладных во времена бушующего вируса тамас.

Война с асурами же длилась больше тысячи лет, а затем людям помогли боги и изгнали их в нараку, и после этого и сами покинули Хему, оставив землю людям, а Хранителями нарекли самых достойных просветлённых бессметных того времени — Каннон и Амара Самрата. После того как боги и асуры ушли, Каннон и Амар поделили материк напополам. Кстати, насколько я понял, кроме Каннон и Амара больше бессмертных на Хеме не было никогда. Видимо и эту тайну боги унесли с собой

Следующей в списке десяти великих ракта была Каннон. Здесь был портрет женщины азиатки лет сорока, внизу под портретом надпись Милосердная Бодхи Гуру Каннон в тридцать пятом своем воплощении. Про нее я знал еще меньше чем про императора, поэтому с интересом принялся читать.

И ее история была не менее интересной, чем история императора. Каннон родилась во времена войны с асурами и всю свою первую жизнь воевала с ними, попала в плен, спасла тысячу людей, вызволив их из плена, но при этом пожертвовала собой и погибла. Этим поступком она заслужила милость богов и они даровали ей бессмертие. Точнее, абсолютным бессмертием я бы это не назвал. Каннон умирала и перерождалась, пробуждаясь в другом теле. Насколько я понял, это всегда были девочки и всегда дети от трех до пяти лет, а судя по портретам из шести ее воплощений в книге, Каннон всегда была азиаткой. Наверное, это что-то значило. Так же Великая Бодхи Гуру успела побывать наложницей бога Куберы, спасти его от рук кровожадного асура Рашамши.

Республики свои, кстати, она основала не так и давно. Раньше восток представлял собой множество раздробленных кланов-государств, и сама Бодхи жила в одном из таких, в весьма властном и кровожадном клане, к слову, который за тысячу лет заграбастал большую часть территорий востока. Но сама Каннон никогда не была правителем. Она просветитель, учитель и наставитель на путь истинного милосердия. Каннон считалась здесь чем-то вроде святой, она проповедовала путь милосердия. Несколько веков прожила в отшельничестве, основала на этом месте храм, вокруг которого потом вырос город, который впоследствии стал столицей ОРМ — Ашру-Брахмой.

После Каннон, шел некий Авар Набха. Его портрет явно был далек от реальности, пожелтевшая старинная картина в трещинах изображала светловолосого мужчину с невероятно пышной бородой и суровым взглядом. Авар — что-то я такое уже слышал, знакомое имя и, конечно же, я с интересом окунулся в чтение. Авар Набха родился в восточной части материка в клане Ведами больше тысячи лет назад. Он не был бессмертным, но был сильным ракта и прожил триста лет. И по праву заслужил место в десятке великих ракта всех времен. Авар был не простым рактой, а сварга-мастером с уникальным незаурядным подходом к работе с шакти. Можно сказать, он был рактой-ученым, изобретателем. И судя по тому, сколько он всего создал, он опередил свое время на несколько тысячелетий вперед. Авар создал технологию сварга-печатей. Печати блокирующие определенный опасный дар, печати защищающие здание от проникновения шакти и блокирующий способности всех находящихся внутри. Я вспомнил, где слышал про Авара. Одна из таких печатей стоит в башне Сорахашер. Так же Авар создавал уникальные артефакты, которые по сей день ни один сварга-ракта повторить не может, а способ их создания давным-давно утерян.

Следующей в списке была некая Ямина, но я решил, что на сегодня с меня великих личностей хватит и закрыл книгу.

Айриса стояла за дверью, я слышал ее спокойное дыхание, слышал, как она переминается с ноги на ногу. Скучно ей там, наверное, стоять все время.

Я открыл дверь, взял ее за руку, затягивая в комнату:

— Что-то случилось, — нахмурила она свои идеальные брови, придирчиво окинув взглядом помещение.

— Нет, — сказал я, — просто побудь здесь.

— Вы чего-то опасаетесь, свамен? — на ее лице возникло удивление.

Я подошёл к ней вплотную, она напряглась, я через ее плечо прикрыл плотнее дверь.

— Не хочу, чтоб ты стояла за дверью всю ночь, — сказал я.

— Но это моя работа, охранять вас и не мешать…

Она не договорила, я приобнял её за талию, прижав к себе.

Возмущенный взгляд, полный негодования, ее маленькие пальцы вцепились в мои плечи.

— Нельзя, свамен! — возмутилась она.

А я поцеловал ее. Она не сопротивлялась какой-то миг, потом принялась вырываться. Я отпустил ее.

— Что вы себе позволяете?!

Айриса пылала от негодования, тяжело и возмущенно дышала, утирала губы, и меня это все почему-то невероятно раззадоривало.

Я усмехнулся. Ее сердце билось так часто, что не понять от чего, то ли от злости, то ли от возбуждения.

— Ты мне нравишься, — спокойно сказал я, — я же уже говорил. Не понимаю, почему тебя это так м-м-м… Пугает? Злит? Хочешь вина?

Айриса округлила глаза, нервным движением поправила волосы.

— Нет, свамен. Я на работе. Вы не понимаете, я преданная, я служу вам. Но не как наложница. Ваше поведение меня оскорбляет. То, что вы делаете, может ударить по моей репутации и… Вы не понимаете как сложно быть женщиной бойцом.

Все это было сказано сумбурно, неуверенно, будто она сомневалась в собственных словах. И повернутые плечи в мою сторону, и учащенный пульс, и расширенные зрачки, и приоткрытый рот — все говорило о том, что ее слова, едва ли сходятся с истинными мыслями. Но эта игра в недотрогу мне была по вкусу, она определенно будоражила мои инстинкты захватчика и охотника.

— То есть ты никогда не станешь женой и матерью, у тебя никогда не будет семьи? — усмехнулся я.

— Но это другое! — возмутилась Айриса. — Вам же от меня нужно совсем не это! Я видела, как вы обошлись с бал Энни.

Меня это почему-то рассмешило.

— И что же мне по-твоему нужно? — я налил себе вина, затем ей, протягивая бокал.

Айриса его, конечно же, не взяла, а лишь возмущённо фыркнула и скрестила руки на груди.

— Ладно, извини, не хотел тебя обидеть, — сказал я, перестав улыбаться, и отворил дверь, предлагая ей выйти.

Айриса взглянула на меня возмущённо, но тут же опустила глаза. Ей явно не хотелось уходить, и она не уходила. Я видел, как внутри нее происходит борьба между долгом, честью и желанием поддаться искушению.

— Иди, — подбивал я ее. — Ты хотела уйти.

— Вы молоды и глупы, свамен, — сказала Айриса, явно обидевшись, что я так легко сдался.

— Глупы, — усмехнувшись, кивнул я, начав медленно закрывать дверь. Все равно уходить она не собиралась.

В последний момент Айриса резко дернулась к дверям, я ухватил ее за руку, она оказалась близко, замерла, испуганно глядя мне в глаза и не смея шелохнуться. Я неспешно отставил бокал на стол, затем снова поцеловал, и в этот раз она ответила.

Я не спешил, не хотел налегать, но она меня удивила. От ее неуверенности и робости не осталось и следа, а только что распинавшаяся здесь недотрога исчезла, будто ее и не было вовсе.

Поцелуи Айрисы становились все более жадными, а гибкое, крепкое тело настойчивее прижималось ко мне. Я и не заметил, когда мы окончательно потеряли голову. Страсть затмила все вокруг.

Она торопливо расстёгивала мои пуговицы, стягивая с меня рубашку. Я же куда быстрее избавил ее от клановой униформы и теперь ощущал под пальцами ее упругие соски, затем шелковистую спину.

Еще миг и мы остались без штанов, а в следующую секунду Айриса подскочив, обхватила меня ногами. Я прижал ее к дверям, ощущая горячее дыхание на шее, шепот — бессвязное бормотание. Она была невероятно горячая, везде. Дверь постукивала, вторя нашим движениям.