Буря внутри (СИ) - Петерсон Хельга. Страница 9

— У моей матери помимо меня еще трое детей, — закрыл тему Уиндэм, положив ложку в опустевшую миску. — Вы слишком любопытны, мисс Макферсон. Думаю, мне стоит пересмотреть ваше жалование.

Сэмэр скривила рот в ухмылке и взбила длинную платиновую челку.

— Непременно. Вы обещали мне сверхурочные.

Рука, протягивающая экономке опустевшую миску, замерла. Гаррета пронзило воспоминание. Он медленно опустил глаза на свою голую грудь, на кромку одела, и дальше вниз, на спрятанные под одеялом ноги. Сэм проследила за его взглядом, и ей захотелось расхохотаться.

— Не волнуйтесь, так далеко я не зашла, — сказала она, забирая миску и направляясь к двери. — Иначе пострадала бы ваша честь, и мне пришлось бы на вас жениться.

Она вышла, оставив Уиндэма переваривать сказанное. Сэмэр веселилась. Сейчас с ним было так легко говорить, что она не могла себе в этом отказать. Пусть уже завтра или послезавтра он снова станет недосягаемым Герцогом в очках без оправы, но пока он Рет Уиндэм, и с ним можно разговаривать как угодно. И не важно, захочет ли он ее уволить.

Гаррет все-таки заставил девицу пойти спать. Экономка то и дело врывалась в его личное пространство, он так и чувствовал, как его авторитет трещит по швам. Но с другой стороны она не была обязана его выхаживать. Неизвестно, что случилось бы, не зайди она вечером к нему в спальню.

Гаррет прекрасно знал, что он законченный интроверт. Родители часто допускают много ошибок при воспитании первых детей. Им кажется, что их ребенок должен быть самый-самый во все. Они штудируют учебники и статьи, твердо знают, когда ребенок должен начинать сам держать головку, и если к этому времени малыш запаздывает, его начинают дрессировать. И так во всем. Особенно, когда один родитель военный. Гаррет с самого раннего детства выслушивал, каким он должен и не должен быть, он очень старался соответствовать, но все равно стал разочарованием. Слабый, болезненный, отстающий в росте от своих сверстников. Высокий и сильный отец всегда был недоволен Ретом. С каждым следующим ребенком старший Уиндэм становился добрее, и с рождением дочки, последней, был уже самым лучшим, самым добрым папой. Он носил младших на плечах, подбрасывал их в воздух, но к тому моменту Гаррет уже стал слишком взрослым. Окошко закрылось, на носу появились первые очки, взгляд стал стальным.

И сейчас Сэмэр Макферсон, сама того не подозревая, рушила все его бастионы. Как он станет с нею общаться, когда сможет выйти из своей спальни? Невозмутимость Рета всегда была нерушима, она стала его визитной карточкой, но на данный момент он начал сомневаться в этой своей способности.

В половине седьмого утра экономка снова возникла на пороге. Снова с кофе, который она поставила на прикроватную тумбу. Пощупала лоб больного и недовольно поморщилась.

— Вы давно меряли температуру?

— Давно. Вы вообще спали?

— Немного, — ответила она, скрепила руки в замке за головой и потянулась.

Кофта чуть задралась вверх, джинсы съехали вниз, и на уровне глаз Гаррета оказалась полоска обнаженной кожи плоского живота. С пирсингом в пупке. Он так и знал. Если кто-то когда-то решит создать семейный герб, эту фразу нужно выбить в качестве девиза. Рета окатило горячей волной и вряд ли из-за повышенной температуры. Необходимо выдать этой наглой девице униформу, пока его нервная система не пострадала окончательно.

Сэмэр Макферсон поймала его взгляд и теперь уже нарочно приподняла свитер.

— Нравится? — самодовольно спросила девушка.

— Нет, — отрезал Рет, поджимая губы. Но ему нравилось. Настолько нравилось, что кончики пальцев зачесались от желания потрогать.

Сэм неопределенно хмыкнула и выпустила край кофты.

— Меряйте температуру. Я смешаю вам парацетамол.

Она ушла, Рет взял термометр, хотя и так знал, что увидит на нем. Пик прошел, все утро и весь день он будет чувствовать небольшой жар и тошноту, а к вечеру даже это пройдет, оставив после себя только слабость.

— Ну что, сколько набежало? — на край кровати снова опустились черные облегающие джинсы.

Похоже, ей понравилось здесь сидеть. Экономка отдала Рету раствор парацетамола с цитрусовым запахом, а сама потянулась за своим кофе, стоящим на тумбе. После бессонной ночи выглядела она не слишком хорошо, но голос сохраняла бодрым, ни на минуту не показала своей усталости.

— Не страшно, — ответил Гаррет на ее вопрос, откладывая градусник на тумбу.

— Расскажите про жену, — внезапно выпалила Сэмэр Макферсон.

Уиндэм замер и уставился на нее с непроницаемым лицом. Сэм так и видела, как брешь в его броне быстро-быстро затягивается и покрывается защитным панцирем. Он молчал. Опустил взгляд в чашку, сделал глоток парацетамола с ароматом апельсина, и продолжал молчать. В этом деле он профессионал. Молчать и сверлить прозрачными глазами собеседника, было для Уиндэма нормой.

— Что именно вам рассказать? — внезапно спросил он, когда Сэм уже не ждала ответа.

— Почему она ушла?

Выражение лица не изменилось. Осталось таким же непроницаемым.

— Не знаю. Вы мне скажите.

— Я? — удивленно вздернула брови Сэм.

— Вы женщина. Вам лучше знать, — проговорил Гаррет, отпивая лекарство.

Сэм раздраженно отмахнулась.

— Не морочьте мне голову. Я при всем желании никогда не пойму, как можно было уйти от мужа и ребенка.

— Я не подарок, если вы не заметили, — безразлично сказал Рет. — Я много думал об этом раньше, и пришел к выводу, что подавлял ее. Линдси была огнем, который я постоянно тушил. Она не выдержала меня и нашла того, кто будет возводить ее на пьедестал.

— А вы не возводили?

— У нас были странные отношения.

Уиндэм снова замолчал, и невозможно было понять что он чувствует. О бывшей жене он говорил как о погоде за окном.

— У меня со всеми женщинами были странные отношения, раз уж на то пошло, — заговорил он после паузы. — Я их чем-то привлекал, возможно кошельком, но они быстро сдавались. Линдси продержалась дольше всех, и тогда я сделал предложение. Я знал, что и она уйдет. Надеялся на обратное, но все-таки знал.

— «Гаррет знает все», — тихо протянула Сэм, глядя куда-то в пустоту.

— Где вы это услышали?

— Трой рассказал. Он вообще болтун страшный. Это у него точно не от вас. Почему она не забрала ребенка?

Рет поставил пустую чашку на тумбу и скрестил руки на груди.

— Новый муж не захотел.

Сэм невольно залюбовалась голыми плечами, на которых при нехитром движении заходили крепкие мышцы.

— Ну и дура, — выдала девушка, не отрывая глаз от плеч нанимателя.

Гаррет проследил за ее взглядом и слегка дернул бровью.

— Нравится? — спросил он.

Сэмэр прищурилась и посмотрела в лицо нанимателю.

— Нет, — отрезала она, делая глоток остывшего кофе. — Уже светает. Мне нужно разбудить Троя и отвести в школу.

Отработанным жестом она притронулась ко лбу Рета, после чего деловито добавила:

— Постарайтесь не умереть пока меня не будет. Я умею разделывать только трупы животных.

— Я слишком хорошо воспитан, чтобы доставить вам такое неудобство, — спокойно ответил Гаррет.

ГЛАВА 6

После обеда телефон Сэм зазвонил. Она с опаской покосилась на экран, но это была всего лишь предыдущая квартирная хозяйка. Та проскрипела своим неприятным голосом, что нашла вещи, которые никто из жильцов не опознал. И женщина сделала вывод, что они принадлежат Сэмэр. Это было странно. Сэм была уверена, что в ее чемодан вместились все ее немногочисленные вещички, но согласилась приехать посмотреть. И должна бы мелькнуть какая-то отрезвляющая мысль, но нет, инстинкт самосохранения мирно спал.

Уиндэм чувствовал себя терпимо. Его мутило, но он уже оделся и выполз из лазарета в гостиную, на диван. Поэтому около пяти часов вечера Сэм брела по улицам Северного Вулиджа, стараясь не смотреть по сторонам. Вид перевернутых мусорных баков и потрепанных магазинных вывесок производил гнетущее впечатление. Контраст с чистеньким, старинным, дышащим историей Вестминстером был просто колоссальный. Северный Вулидж — это как синоним к ругательству. В любой пословице, где есть брань можно вставлять "северный вулидж" и смысл сохранится. Можно использовать как междометие, прилагательное и даже посылать «в северный вулидж». Последнее будет особенно обидно.