Невеста наместника (СИ) - Караванова Наталья Михайловна. Страница 8

Но сейчас, идя без охраны по беднейшему из районов Тоненга, Шеддерик не просто дразнил судьбу. Он пытался поймать настрой этих улиц, чем живет, кого слушает, на что надеется здешний люд. Раньше это всегда удавалось.

Город праздновал смерть наместника. Праздновал сдержанно, так, чтобы не дразнить ифленскую гвардию. Праздновал, как свою маленькую победу. Голос улиц звучал почти так, как и месяц назад, но тон немного сменился. В нем теперь меньше надежд, но больше решительности. Больше угрозы.

Но и это не было главной причиной его прогулки. О главной не догадывался даже помощник светлого лорда, лишь недавно возглавившего тайную управу. Сегодня город прощался с ифленским наместником, а Шеддерик та Хенвил — со своим личным астрологом.

Для Ровве, который не был ни воином, ни членом правящей семьи, отдельная погребальная лодка не полагалась. Ему полагался бы костер в пепельной долине за городом, и сам Роверик в шутку не раз замечал, что это будет правильным решением: моря астролог побаивался. Особенно — зимнего штормового моря. После одного недолгого путешествия, когда они сломали две мачты и получили пробоину лишь чуть выше ватерлинии, зимнее штормовое море Роверик та Эшко предпочитал наблюдать только на картинах.

Его отец, узнав о гибели младшего сына, кажется, даже вздохнул с облегчением: на Ифлене в чести бойцы, солдаты и моряки. Худой болезненный парнишка был четвертым отпрыском не самого богатого рода и единственным, кто не выбрал военное поприще делом жизни. Старик, выслушав уверения в том, что все обряды над телом были проведены по древней традиции, попросил о великой чести — дать место телу его сына в свите наместника.

Светлый лорд не смог отказать.

Ровве уплывет к горизонту на той же лодке, что и Хеверик, чеор та Лема, та Гулле, верховный страж Фронтовой бухты, наместник Ифленской империи в землях Танеррета.

Вероятно, в глазах отца Роверика это было великой честью. По мнению же чеора та Хенвила наместник не заслужил чести разделить с астрологом священный погребальный огонь.

Шедде был уверен, что этой ночью напьется, как не напивался с дня посвящения в матросы. Но сейчас важно было быстро и тихо миновать рыбацкие кварталы, перейти мост у нижней крепостной стены и попасть таким образом в парк у гранитной набережной…

Светлый лорд шел прощаться с другом.

В неухоженном парке снег лежал на опавших листьях, делая землю рябой. На этом ковре любые следы были хорошо видны. Сразу понятно, что недавно тут прошел гвардейский дозор, а кроме солдат с самого утра никого и не было. Эта часть парка, у самой крепостной стены, в стороне от дорожек центральной части, в стороне от глаз случайных прохожих, в прежние времена была облюбована романтически настроенными парочками, ищущими уединения. Сейчас даже грабители стараются сюда не забредать: место конечно укромное, но кого здесь грабить?

И, тем не менее, всего через два десятка шагов чеор Хенвил услышал тихий свист и, обернувшись, нос к носу столкнулся с невысоким сутуловатым человеком лет сорока. Человек не был ифленцем, но не принадлежал он и к коренному народу Танеррета — мальканам. Более темная кожа, характерный широкий нос и скулы выдавали в нем уроженца южных приморских стран.

Человек вежливо поклонился и пошел потихоньку в сторону обгоревших развалин летнего павильона.

Шеддерик, выждав пару мгновений, отправился следом. Так они миновали заросли у пожарища и вышли к чудом уцелевшей беседке. Отсюда открывался прекрасный вид на устье Данвы и бухту, где на волнах покачивались многочисленные лодки и торговые корабли, а в отдалении, в тени береговых укреплений ждал своего времени погребальный корабль. Но Шеддерику было не до видов: раз уж его главный помощник из тайной управы назначил встречу подальше от посторонних глаз и ушей, дело серьезное.

Гун-хе осторожно достал из-за пазухи длинный серый конверт, протянул его Шеддерику, пояснил:

— С чеора та Шарана наблюдение пришлось снять — наш человек заметил, что он… немного беспокоится. Но пока наблюдали, кое-что удалось узнать. Отчет в конверте. И еще… вам надо знать. Некоторые господа вывезли семьи из города. Список — в том же письме.

Он помедлил. Потом тихо добавил:

— Капитан внутренней гвардии замка, по моим личным наблюдениям, как минимум знает о том, что что-то готовится. Он за последнюю неделю трижды сменил состав дозорных отрядов и маршруты обходов.

— Значит, времени у нас все меньше. Как по твоим оценкам, они рискнут использовать похороны наместника как повод начать действовать?

— Нет.

Южанин был предельно серьезен и хмур:

— До оглашения предсмертной воли наместника у них связаны руки.

— Я тоже так думаю. Но кому-то может и не хватить терпения. — Шеддерику раньше никогда не приходилось сталкиваться с реальной угрозой военного переворота, но он знал, что действовать надо быстро и безжалостно. — Продолжайте наблюдать, если будет что-то важное — связь старым способом. И приставьте еще одного человека к светлому лорду Кинрику. У него надежная охрана, и сам он может за себя постоять, но еще одни внимательные глаза лишними не будут.

— Все сделаем, светлый лорд.

— Вот и славно.

Гун-хе откланялся, а чеор та Хенвил поторопился к гранитной набережной — до заката оставалось менее получаса. Погребальный корабль вот-вот отправятся в последнее путешествие, нужно успеть.

У гранитной ограды набережной собралось довольно много народу из числа ифленских дворян, но были — значительно меньше, стояли однородной очень плотной группой — и знатные танерретцы.

Сильнее надвинув капюшон, светлый лорд медленно двигался сквозь толпу. Голос улиц — это голос улиц. У Верхнего города он другой, более сдержанный, обстоятельный… но пропитанный все тем же ощущением тревоги и ожидания чего-то неминуемого и неприятного.

И здесь тоже никто не горевал о почившем наместнике, но думали и говорили люди все больше о том, как пережить наступающую зиму без потерь, о торговле и о традициях, которые следовало бы давно поменять.

Светлый лорд слушал и улыбался: традиции велели выбирать наследника из числа взрослых потомков почившего наместника. И лишь в случае, если среди отпрысков его рода нет ни одного мужчины-воина, наместника назначал сам император ифленских островов.

Солнце ушло за облака у горизонта, начались сумерки. На погребальном корабле подняли серые паруса, пушечный залп с берега отметил начало его пути.

Прощай, наместник. Ты не был хорошим человеком, не был рачительным хозяином и уж конечно не был любящим отцом. Говорят, в прежние времена ты был отважным воином и умным стратегом. Тебя любили женщины за щедрость и страстность и уважали мужчины — за умение держать слово. Ты десять лет управлял Танерретом, и твое правление нельзя назвать совсем уж безуспешным: караваны на острова уходили всегда вовремя, переселенцы с Ифлена не знали горя и бедности, а о размахе твоих пиров ходили легенды по всему Побережью. Тебе даже удалось возродить работы на старых медных копях.

Да, наш новый дом стоит на крови и костях убитых тобой людей. Но весь мир стоит на крови и костях. Да, без этих плодородных земель, без этого маленького рэтаха Ифлену жилось бы значительно хуже. И каждую жертву можно оправдать общей необходимостью и главной целью Ифленского государства — укрепить мир и порядок на всем побережье, насадить законы и императорскую власть везде, где это необходимо.

И все же, нельзя только брать, ничего не давая взамен. Нельзя бесконечно перегибать палку — однажды она сломается. И тогда, вероятно, по улицам этого многострадального древнего города снова потекут реки крови.

Ты умер поразительно вовремя, наместник: ты не увидишь, как рухнет едва вроде бы укрепившийся мир. Если только нам не удастся его удержать.

Погребальный корабль догорал на горизонте. Люди потихоньку потянулись к выходу с набережной. Шеддерик впервые нашел взглядом ложу наместника — деревянную крытую площадку на специально устроенном гранитном помосте, выдающемся в море. С того места где светлый лорд стоял, невозможно было определить, кто есть кто. Но он точно знал, что среди немногочисленных ближайших друзей и родственников наместника там под навесом наверняка стоят и его наследник, и его убийца.