Рай тебя не спасёт (СИ) - Жнец Анна. Страница 35

Солнце закрыла тень: за спиной на стену бесшумно приземлилась Махаллат и кивнула ангелам, что сопровождали пленницу. Надзиратели взмыли в небо, возвращаясь в Орден. Повисла звенящая тишина. Никогда прежде Ева не видела верховную жрицу Тьмы взбешённой настолько: скулы подрагивали, алый огонь затопил радужку. Взгляд дьяволицы остановился на рассечённой руке. От крови ладонь казалась затянутой в красную перчатку. Ева знала, что любой из демонов способен исцелить такую рану за несколько секунд, но Махаллат не стала этого делать, как не сделал этого ни один из ангелов.

Летели молча. Разлитое в воздухе напряжение не могло испортить триумф победы, первой в череде тех, которые предстояло одержать в войне за свою свободу. На душе было легко. Сердце переполняла радость: она больше не вернётся в ненавистный барак, к постоянному чувству голода и вони немытых тел! Всё позади! Никакой боли! Никаких камней! Никакого чёртового солнца!

Закрывая глаза, Ева представляла, как с наслаждением опустится в горячую ванну. Над водой будет клубиться пар. Воздух наполнят ароматы трав и эфирных масел: вербена, апельсин, мелисса. Она смоет кровь и пот. Позволит помутневшей воде стечь и наберёт ванну заново. Откинется на широкий бортик, отдыхая столько, сколько захочет. А после закутается в белоснежный халат, который столько раз видела в грёзах.

Рана в потревоженной ладони открылась, но Еве было всё равно: она предвкушала, как уснёт не на холодном полу, а в кровати, застеленной свежим бельём. Уснёт, положив под голову настоящую подушку, а не руку в мозолях.

В объятиях злой дьяволицы, летящей в Пустошь, Ева вдруг осознала, как вымотала её жизнь в Ордене, искупительный путь. Оказалось, что держалась она из последних сил, в шаге от того, чтобы сломаться.

Ева не заметила, как задремала, зарывшись лицом в волосы Махаллат, чёрные, как у брата. Ей снилась старая, земная квартира, ванная комнатка два на два метра в розовой плитке с узором под мрамор: зеркало над раковиной запотело от пара, из крана полным напором хлестала вода.

Ева открыла глаза и зажмурилась: ветер швырял в лицо вихри пепла. Огненная ночь только закончилась. Внизу темнели внушительные воронки кратеров. Среди зияющих рытвин и ям были в беспорядке разбросаны демонические дома, каждый — словно под стеклянным куполом. А между — километры выжженной, непроходимой земли. Вдоль горизонта тянулась цепь заснеженных гор. Прямо по курсу возвышалась скала, пронизанная отверстиями пещер от подножия до гребня.

Ева поёжилась. Невыносимо болели окоченевшие ступни. Порванная рубашка — единственная защита от ветра — пропиталась кровью в том месте, где к телу прижималась раненая рука.

«Ничего, — подумала Ева, — скоро согреюсь».

При встрече Велар разведёт в камине огонь. Закутает жену в плед. Принесёт чистую одежду. День, когда Ева скинет зловонную тюремную робу, станет лучшим в её жизни.

Сердце вело себя странно — то колотилось как бешеное, то замирало в предвкушении. Ева думала, что Махаллат собирается доставить её в объятия любящего супруга, но, пролетая над скалой, дьяволица нырнула в одну из круглых пещер у вершины. Ева ничего не спросила, но радостное спокойствие, царившее в душе всю дорогу, сменилось дурным предчувствием. Вскоре они опустились на знакомую тропу, петлявшую между ямами — камерами ожидания.

— Что мы здесь делаем? — говорить было трудно. Треснувшие губы слиплись от крови. Горло сдавило спазмом. За криками, доносившимися из ям, Ева с трудом расслышала ответ.

В глазах Махаллат полыхала ярость.

— Почему ты никак не смиришься? Почему не примешь любовь моего брата? Сдайся, играй по правилам — и получишь блага, о которых мечтают тысячи. Разве от тебя требуют невозможного? Разве сложно улыбаться и раздвигать ноги? Назови хоть одну причину, чтобы так сопротивляться.

— Я не хочу — веская причина.

Еву трясло: начинался жар. Тело исчерпало последние ресурсы — и болезни набросились как свора собак.

Махаллат скривилась:

— Уничтожила годовую дань. Напала на адепта Ордена. Эгоистичная мерзавка. Ждёшь, когда прилетит мой глупый братец, чтобы тебя спасти? Спасти и получить в ответ чёрную неблагодарность. Ты уже воткнула ему нож в спину. Помнишь? Не надейся: не прилетит, не спасёт. Он не знает, что ты здесь. И не узнает. Я ему не скажу.

Ева молчала. Разум отказывался воспринимать услышанное. Тщательно продуманный план, с трудом приведённый в действие, разваливался на глазах. Как карточный домик. Как замок из песка, сметённый волной.

— Знаешь, что тебя ждёт? — Махаллат дёрнула крыльями. Огромные чёрные, они возвышались над её головой. — По законам Пустоши ты проведёшь год в ямах, ожидая, когда будет вынесен приговор.

Ева посмотрела вниз, на толкающихся людей. Они были похожи на личинок, копошащихся в грязи, бесцветные, как альбиносы. И все седые. Подкатила тошнота.

— Затем последует само наказание, и ты поймёшь разницу между раем и адом. Будешь мечтать вернуться в Ордене.

Махаллат взмахнула рукой — воздух над тропой потерял прозрачность. Он густел, пока часть пространства не превратилась в чётко очерченный круг диаметром около четырёх метров — серый экран, парящий в невесомости. На этом изменения не закончились. Круг исчез, словно был вырезан в картоне и его выдавили невидимым пальцем. В пространстве образовалась дыра, сквозь которую Ева увидела настоящий ад. Без огня, без пыточных инструментов. Тихий, бесшумный. Жуткий.

— Смотри, — сказала Махаллат.

И Ева смотрела, не в силах отвести глаз. Ей открылось помещение безразмерное, словно космос. Единственной заметной границей был каменный пол, весь заставленный рядами медицинских кушеток. На матрасах лежали тела — тысячи людей в одинаковых позах: ноги прямые, руки вытянуты вдоль боков. Пленники не шевелились, не издавали ни звука, но рты были распахнуты в немом крике, а в глазах стоял ужас. От этого тишина казалась зловещей.

Между рядами кушеток рыскали причудливые существа — наполовину собаки, наполовину змеи. Головы у них были, как у неаполитанских мастифов, но с клыками-кинжалами, торчащими из-под складок висящей кожи. Чудовища ползли, подтягиваясь когтистыми лапами и помогая себе хвостами, которые оставляли на полу дорожки слизи. Передняя часть туловищ лоснилась чёрной короткой шерстью, задняя, чешуйчатая — отливала зеленью.

Одно из чудищ склонилось над голым человеком и разомкнуло страшные челюсти. Между треугольными зубами протянулись ниточки слюны. Из пасти будто вырвалась змея: гибкий, мускулистый язык, весь в слизи, опустился на лоб лежащего, облизал лицо, поочерёдно прижался к вискам.

— Это иугм’энди, — пояснила Махаллат, — разумный вид с высоким интеллектом. Телепаты. Создают и поддерживают иллюзии.

Еву интересовали люди. Обнажённые, они незряче смотрели в темноту и казались трупами с живыми лицами. Двигались только брови, губы, глаза. Кожа блестела от слюны монстров. По щекам текли слёзы.

— Что они видят? — спросила девушка.

— Свой приговор, — ответила Махаллат. — Ты попадёшь сюда, когда покинешь ямы.

Портал сжался, возвращая Еву к реальности. К реальности, где она стояла на краю пропасти, а внизу ревели обнажённые грешники, похожие на червей.

«Зачем я сопротивляюсь? — подумала Ева. — Бороться бессмысленно».

Её трясло и подташнивало всё сильнее.

Махаллат продолжила:

— Для тебя, гордячка, я приготовлю особенное наказание. Представь, что в твоей голове, внутри этой бесполезной черепной коробки, завелись черви и пожирают мозг. Нравится? Иугм’энди заставят тебя в это поверить. Или, может, — в то, что ты горишь заживо. Истлеваешь до чёрных костей. Как думаешь, каково гореть заживо целую вечность? — дьяволица схватила Еву за плечи и развернула к яме спиной. — Годы спустя я верну тебя в Орден. Ты же всё равно не можешь переродиться.

Земля ускользала из-под ног. Еве казалось, что она падает в бездну. У каждого есть предел стойкости, и свой Ева достигла. Этот удар она выдержать не могла. Очередная разбившаяся надежда её добила.