Рай тебя не спасёт (СИ) - Жнец Анна. Страница 57

Велар медленно повернулся, вскинув на сестру больные глаза, и Махаллат ахнула: по щекам её всегда такого сильного брата безостановочно текли слёзы. Левую бровь пересекал глубокий порез. Не затянулся, значит останется шрам. Велар наклонился и с болезненной осторожностью коснулся губами слипшихся от крови волос. Удобнее устроил бездыханное тело в объятиях и снова принялся раскачиваться из стороны в сторону.

— Маир всё ей рассказала. Про родителей. И дала это, — демон кивнул в сторону кинжала, сверкающего среди осколков стекла.

Махаллат скривилась:

— Это же…

— Да.

Надо было как-то нарушить молчание, рассказать о послании, оставленном в кабинете Молоха. Сейчас это было важнее душевных терзаний. Даже терзаний ее любимого брата. Не известно, сколько времени у них в запасе. Махаллат вздохнула, но, глядя, как дрожащий демон баюкает на руках мёртвую жену, не смогла заставить себя заговорить. Попытаться утешить. Было страшно пошевелиться: малейшее движение могло сломать хрупкую плотину демонического самоконтроля, выпустив наружу ярость и боль. Если сейчас Велар начнёт бросаться на стены, она этого не выдержит. Что… что, бездна побери, ей делать? Какие слова найти?

— Вел, я… мне так жаль.

Теперь и её собственные щёки сделались непривычно влажными. В последний раз она плакала… тогда же, когда и Велар, — провожая в последний путь их мать.

Демон дёрнул уголком губ:

— Ты ведь понимаешь, что это значит?

Махаллат понимала. Внезапно она почувствовала себя невероятно старой, древнее самой вселенной. Никто не знал, куда отправилась душа Евы, и смогла ли переродиться. Учитывая обстоятельства, велика вероятность, что она потерялась в хаосе разрушающихся реальностей. Растворилась. Исчезла.

— Погибшие в Верхнем мире примыкают к ним…

— Их нет. Они мертвы. Ты сама видела.

Велар нежно гладил жену по слипшимся от крови волосам. Нужно было отбросить эмоции и всё ему рассказать.

— Я знаю, куда ушли жнецы. Молох оставил послание на случай, если кто-то будет искать убежище в Крепости. И не только послание, но и открытый портал.

Велар не выглядел заинтересованным. О Тьма, необходимо было до него достучаться!

— Вел, прошу, соберись. Будешь горевать позже. Выслушай меня. То, что я скажу, очень важно. И касается твоей Евы.

Вот теперь брат наконец обратил на неё внимание. Поднял голову. Посмотрел в глаза.

— Что ты имеешь в виду?

— Это портал не в другой мир, не в параллельное измерение. Это пространственно-временная дыра, ведущая к заре мироздания. Только подумай: мы можем вернуться к самому началу, родиться и прожить наши жизни заново. Исправить все ошибки. Все, Велар! Все! И это единственный способ спастись — уйти в прошлое.

Уйти в прошлое… Исправить ошибки… Слова сестры с трудом пробивались сквозь туман горя, но, кажется, Велар начинал понимать.

— Не знаю, как Молоху удалось открыть портал для других, не обладающих схожей магией. Такие путешествия доступны только жнецам. Возможно, дело в самой Крепости. В месте, где она расположена, — на стыке реальностей. Или в том, что происходит вокруг: материя мироздания истончается. Или, вероятнее, — во всём вместе взятом. Время и место сошлись. Но надо торопиться. Не известно, когда портал схлопнется.

Велар нахмурился. Задумчиво посмотрел на безжизненную Еву в своих руках. По мере того как недоверие уступало место надежде, приходило осознание: если то, что говорит Махаллат, правда, он сможет вернуться назад во времени и не допустить трагедии. Переписать их с Евой историю. Начать всё с чистого листа. Смять и выкинуть прошлое, как неудачный черновик. Не идти за советом к ведьме. Не нанимать убийц. Не лгать, не насиловать, не принуждать. Исправить все до единой ошибки. Построить отношения без ненависти и боли. Неужели это возможно?

— Молох пишет, что происходящее — их вина. Жнецы отправились в прошлое, чтобы исправить свои ошибки. Даже если предотвратить катастрофу не удастся, мы получим обратно привычную реальность, миллионы лет в нормальном, неразрушенном мире! Ещё раз переживём детство. Увидим маму, отца! Дарк не погибнет. Ты не убьёшь Еву, — глаза Махаллат горели восторгом.

Велар потянулся и сжал её руку.

— Жнецы сохранят воспоминания о прошлой жизни. А мы? Что если мы забудем и я опять… опять её убью? — голос демона дрогнул.

Махаллат опустилась рядом с братом на пол:

— Я верю, что воспоминания не могут исчезнуть бесследно. Даже если ты прав, они будут храниться глубоко в подсознании. Станут интуицией, которая в трудную минуту направит нас по правильному пути. Нужно только прислушаться. Довериться внутреннему голосу. По крайней мере, у вас с Евой появится шанс.

Шанс. Велар закрыл глаза. Холодная неподвижная супруга лежала в его объятиях — прекрасная одержимость, единственная любовь, смысл и личная вселенная. Он убил её. Убил собственными руками. Ту, без кого не мог и не хотел жить, ради которой без колебаний пожертвовал бы собой. Глупо. Нелепо.

Шанс. Он сделает, что угодно, отправится, куда скажут, отдаст последнее за шанс всё исправить.

Эпилог

Они преодолели десяток винтовых лестниц, узких и без перил. Оставили позади двадцать километров петляющих коридоров с идеально ровными гранитными стенами. Миновали сотню закрытых дверей и спустились в архив, потратив на дорогу три с половиной часа.

В генераторах закончился дизель — длинные потолочные лампы, не прекращавшие тревожно мерцать, погасли. Крепость погрузилась во мрак. Напуганные переменой люди теснее прижались к супругам. Остаток пути пришлось проделать в темноте: в разрушенной вселенной магические законы не действовали, заклинания превратились в бессмысленный набор звуков.

За тяжёлой металлической дверью дышала затхлостью проходная комната. В другом её конце распахнутая створка вела в архив — пространство без потолка и стен, заполненное рядами убегающих во мрак стеллажей. В помещении, словно не имевшем границ, многотысячная толпа казалась песчинкой в бескрайнем космосе.

Книжные шкафы поднимались на высоту пятиэтажных домов и тянулись дальше, невидимые во тьме. Некогда заставленные картонными папками, сейчас они были пусты. В воздухе носились обрывки страниц. Бумажные хлопья шуршали под ногами, подобно снегу. Сугробами лежали на полках и перекладинах лестниц, будто не один день здесь, не переставая, мела метель. Знаменитая картотека жнецов была уничтожена. Миллиарды дневников обратились в пыль.

Махаллат обернулась. Велар шёл позади, неся на руках мёртвую жену. Дьяволица крепче стиснула ладонь собственного супруга, живого и невредимого, и тот, нервно улыбнувшись, сжал её пальцы в ответ. Через двести метров ряды стеллажей разбивались широким проходом. Становилось светлее. Темнота сменилась голубоватым мерцанием. Ворохи бумаг, сквозные полки шкафов, мелькавшие в них люди, демоны — всё напоминало старые негативные плёнки. Махаллат снова посмотрела через плечо на брата. Велар не сводил глаз с жены. Бледное лицо было пустым. Кровь из рассечённой брови запеклась уродливыми разводами.

С каждым шагом потустороннее мерцание делалось ярче, насыщеннее. Стеллажи растворялись в ослепительном синем зареве. Люди отворачивались от света, прикрывая ладонями слезящиеся глаза. Махаллат чувствовала, как приподнимаются на руках волоски и потрескивает, наэлектризовавшись, одежда. Вот уже и сама дьяволица была вынуждена зажмуриться, продвигаясь вперёд на ощупь. Милош, крепко вцепившийся в её руку, простонал что-то о своих глазах, но Махаллат не услышала. В ушах нарастал нестерпимый гул, словно тысячи самолётов одновременно взлетали в небо. Её тело исчезало, расщепляясь на атомы в лучах затягивающего портала. Она плакала, кричала, горела, а потом боль сменилась блаженством.

За стеной шумел телевизор: Кира смотрела мультики — старые серии «Тома и Джерри», выученные ими обеими наизусть. Фортепианной мелодии и воплям измученного кота вторил скрип диванных пружин: сестра ни минуты не сидела спокойно. На кухне Марта готовила своё фирменное печенье. По дому плыл аромат свежей выпечки — шоколада и ванили. Запах осени проникал сквозь приоткрытую форточку. В комнате было сумрачно, а потому у окна уютно горела настольная лампа. Дождь прошёл, но небо не прояснилось. На стекле за шторами дрожали капли воды.