Договор крови - Хафф Таня. Страница 26

— Ваша мать была довольно обычной милой женщиной. — Миссис Шоу печально улыбнулась над краем кофейной кружки. — Вы, возможно, были самым экзотическим моментом в ее жизни.

Вики позволила себе ощутить сочувствие собеседницы как волну, накатившую на скалу, и подтолкнула сползшие очки на место.

— Вы уверены, что она не была вовлечена во что-либо... необычное за последние несколько месяцев?

— Ох, ну конечно же нет. Она рассказала бы мне об этом, если бы такое случилось. Мы болтали обо всем на свете, ваша мама и я.

— И вы знали о состоянии ее сердца.

— Разумеется... — Внезапно покраснев, пожилая женщина поспешила найти способ, чтобы отвлечь внимание собеседницы от своих последних слов. — Простите, может быть, еще кофе?

— Нет, благодарю вас. — С этими словами Вики поставила кружку, принадлежавшую ее матери, на ее же стол, затем наклонилась и осторожно положила лицом вниз свою фотографию, сделанную в день выпуска из академии.

«Расследование не должно становиться вашим личным делом. — Голос инструктора полицейской академии эхом отдавался у нее в голове. — Эмоции не дают осознать факты, и вы можете пройти мимо какого-нибудь с виду незначительного свидетельства, которое окажется необходимым для раскрытия дела».

— Вообще-то, если с вашей матерью произошло хоть что-то необычное, об этом могла бы знать доктор Брайт. — Миссис Шоу поставила на стол кружку и участливо наклонилась вперед. — Когда она узнала об этом сердечном заболевании, то убедила вашу мать, что необходимо провести множество исследований.

— Какого типа исследования?

— Я не знаю. Не думаю, что ваша мать...

"Прекратите так говорить! Ваша мать! Ваша мать!

У нее было имя".

— ...знала.

— Могу я увидеться с доктором Брайт?

— Боюсь, не сегодня днем. Сейчас она присутствует на заседании кафедры, но думаю, завтра утром она сможет найти время, чтобы встретиться с вами.

— Благодарю. — Вики встала. Губы ее изогнулись в безрадостной улыбке. Она чувствовала себя скорее патером Брауном, нежели Арнольдом Шварценеггером [3].

— Черт побери, взгляни на часы. Уже почти половина девятого. Неудивительно, что я проголодался.

Кэтрин осторожно поместила чашку Петри в инкубационную камеру.

— Голоден? Не понимаю почему, ты же весь день поглощаешь сахар.

— Кэти-Кэти! И еще считаешь себя ученым. Сахар только заглушает чувство голода, он его не удовлетворяет.

Белесые брови его собеседницы изогнулись.

— Не думаю, что ты так уж прав.

Дональд надел куртку.

— Кого это волнует? Давай сходим за пиццей.

— У меня еще уйма работы.

— У меня тоже найдется, чем заняться. Но сомневаюсь, что смогу трудиться в полную силу, если все, о чем я думаю, — это как бы набить желудок. — Дональд пересек комнату и, ущипнув девушку за плечо, выразительно повел бровями. — И не сомневаюсь, что всего несколько секунд назад я слышал, как твой животик тоже требовал обратить на него внимание.

— Видишь ли...

— Разве твое исследование не заслуживает полного внимания?

Она негодующе выпрямилась.

— Можно подумать, ты сам этого не знаешь.

— Отвлеченная чувством голода, ты можешь нанести своим исследованиям чудовищный вред. Пойдем. — Молодой человек подхватил ее пальто. — Ненавижу перекусывать в одиночестве.

Признавая справедливость, по крайней мере, последнего утверждения, Кэтрин позволила ему провести себя к двери.

— А как же с ними?

— С ними? — На миг он не мог понять, к кому относятся эти слова, потом вздохнул. — Мы можем принести для них пепперони, пропустить его через миксер и скормить им внутривенно, идет?

— Это совсем не то, о чем я думала. Они сидят здесь, не в боксах. Не следует ли нам...

— Оставь их в покое. Мы скоро вернемся. — Он буквально силой перетащил ее через порог. — Ты сама заявила, что они нуждаются в стимуляции.

— Ну да, я это говорила...

Убедившись, что Кэтрин стоит в коридоре, Дональд Ли вернулся и выключил верхнее освещение.

— Не вытворяйте здесь ничего такого, о чем пожалеете, когда мы вернемся.

С этими словами он выскользнул из комнаты и, повернув ручку, захлопнул дверь.

Одно за другим исчезали внешние воздействия, отвлекающие внимание. Затем возникли непонятные реакции, которыми она не могла управлять. Яркая, почти болезненная вспышка. Теперь все легче удавалось сосредоточить внимание на одной мысли. Вспоминать.

Что-то необходимо было сделать.

«Подними свою правую ногу».

«Подними свою левую ногу».

«Иди».

Она вспомнила, как надо ходить.

Медленно раскачиваясь из стороны в сторону, чтобы компенсировать слегка нарушенное чувство равновесия, она пересекла комнату.

Дверь.

Заперта.

Открыть.

Пришлось пустить в ход обе руки, согнуть пальцы, чтобы повернуть ручку; то, что надо делать, подсказывала не память, нечто другое, память превратилась в обрывки воспоминаний, изрезанных на куски.

Было что-то такое, что она должна была сделать.

Необходимо было сделать.

Номер девять следил. Следил за ходящим. Следил, как тот выходил из комнаты.

Этот новый был не похож на другого. У того не было...

Не...

Тот был пуст.

Этот новый не был пуст. Этот новый был подобен ему...

Ему.

Он.

Два новых слова.

Он подумал, что это, быть может, важные слова.

Он встал и пошел, как его научили, по направлению к двери.

Глава 6

— Это не восемнадцатое столетие, Фицрой. Медицинские школы уже давно прекратили нанимать разрывателей могил.

Генри огладил лацканы своего черного кожаного плаща.

— У вас имеются более продуктивные идеи, детектив?

Селуччи бросил на вампира хмурый взгляд. У него таких идей не было, и оба они прекрасно это знали.

— Не будем сейчас рассматривать исторические прецеденты, — продолжил Фицрой. — Детектив Фергюсон, кажется, уверен в том, что в дело замешаны студенты-медики; это мнение, очевидно, основывается на прецедентах местного масштаба.

— Детектив Фергюсон готов обвинить студентов Королевского университета во всем на свете, начиная от пробок на дорогах до погоды, — ехидно заметил Селуччи. — И я думаю, что вы сами не слишком высокого мнения о детективе Фергюсоне.

— Я даже ни разу не встречался с этим человеком.

— Вы сказали...

— Хватит, — прервала Вики со своего места на диване, постучав карандашом по кофейному столику, тап, тап, тап — эти четкие, отрывистые звуки служили фоном ее словам. — Следуя логике, необходимо обыскать все складские помещения в городе. Также, подчиняясь ей же, по историческим соображениям, если не по всем прочим, местом, откуда следует начать поиски, должен стать медицинский факультет.

— Те, кто отказываются учиться на исторических ошибках, — спокойно кивнул Генри, — обречены на их повторение.

— Избавьте меня от уроков истории, — проворчал Майк. — И, поскольку я сомневаюсь, что этот факультет предназначен для публичных посещений посреди ночи, объясните, как вы собираетесь туда попасть?

— Вряд ли можно сказать, что уже наступила полночь.

— Сейчас без двадцати девять; вы, я вижу, предполагаете, что факультет открыт в такое время.

— Сейчас апрель, конец семестра; уверен, там полно студентов, а даже если это не так, помешать мне пройти будет не так уж просто.

— Ну разумеется. Вы растаете, словно в тумане? — Селуччи с раздражением отмахнулся, увидев выражение лица вампира. — Знаю, знаю, что вы скажете: насмотрелся низкопробных фильмов. Не обращайте внимания, я имею в виду именно это, когда прошу, чтобы вы мне ничего не говорили. Чем меньше я знаю о ваших талантах, тем лучше.

— У тебя есть ее фотография? — спросила Вики. Тап. Тап. Тап. — Ты сможешь провести идентификацию?