Договор крови - Хафф Таня. Страница 3

— Какой вопрос? — Улыбался Селуччи, надо признать, просто обворожительно, но после восьми лет, что они служили вместе в полиции, учитывая также, что последние четыре из них они состояли в интимной связи... «Теперь — это лишь аккуратная этикетка, объявляющая об усложнившейся ситуации». Женщину поразило, что она оказалась настолько невосприимчивой к этой недвусмысленной классической ситуации.

— Я слишком устала для подобного дерьма, Селуччи. Не доставай меня сейчас.

— Ладно. Я зашел только для того, чтобы узнать, помнишь ли ты что-нибудь о Ховарде Болланде.

Она пожала плечами.

— Гангстер мелкого пошиба, вечно рассчитывающий на приличный куш, но отказывающийся от такой возможности, если при этом необходимо подставить свою задницу. Я думала, он давно смылся из города.

Селуччи развел руками.

— Он вернулся, если можно так выразиться. Пара ребятишек нашли его тело сегодня вечером за книжным магазином на Квин-стрит.

— И ты пришел ко мне, чтобы выяснить, помню ли я что-нибудь, что бы помогло вам найти убийцу?

— В точку попала.

— Майк, я прослужила в отделе по борьбе с мошенничеством всего три месяца, после чего меня перевели в убойный отдел, и с тех пор прошло, вынуждена отметить, довольно много времени.

— Стало быть, ты ничего не помнишь?

— Этого я не говорила...

— Ах! — Односложное восклицание содержало непропорционально большую долю сарказма. — Ты устала и предпочитаешь болтаться без дела со своим другом — этим бессмертным недомерком, вместо того чтобы помочь поймать подонка, перерезавшего глотку безобидному старому мошеннику. Я понимаю.

Вики моргнула.

— Черт побери, о чем ты толкуешь?

— А то ты не поняла! Ты развлекалась где-то вместе с чертовым ублюдком Генри Фицроем, строящим из себя того трансильванского подонка, который считается прототипом графа Дракулы!

Брови женщины сдвинулись, что тут же заставило ее очки съехать на нос.

— Не могу в это поверить. Ты ревнуешь!

Они стояли грудью друг к другу и были бы еще и нос к носу, если бы не различие в росте. Хотя в Вики было пять футов десять, Селуччи все же был выше ее на целых шесть дюймов.

— ДА! РЕВНУЮ!

За прошедшие годы она достаточно изучила своего друга, чтобы представить сущность того, что за этими словами последует. Ссора едва начала набирать обороты, когда в паузу между их пронзительными выкриками вклинился вежливый голос, произнесший:

— Извините?

Поток нелепых обвинений замер на высокой ноте, и они обернулись к сморщенному озабоченному лицу мистера Чина. Одной рукой он прижимал к груди расшитый темно-красный халат, а другую воздел вверх, взывая к вниманию. Осознав, что добился наконец результата, он удовлетворенно улыбнулся.

— А теперь посмотрим, что можно предпринять в создавшейся и совершенно не устраивающей меня ситуации. — Увидев озадаченное выражение на их лицах, мистер Чин вздохнул. — Позвольте мне выразить свою мысль попроще. Сейчас четыре двадцать две утра. Будьте так любезны заткнуться. — Он подождал пару мгновений, любезно кивнул на прощание и вышел из квартиры, аккуратно затворив за собой входную дверь.

Вики ощутила, что у нее горят уши. Она резко повернулась, услышав, что Селуччи издал нечто среднее между чиханьем и сдавленным мяуканьем.

— Над чем ты смеешься?

Тот покачал головой и развел руками, словно не находя подходящих слов.

— Не обращай внимания.

Она, протянув руку, убрала с его лица непокорный темно-каштановый завиток, и ее губы изогнулись в виноватой улыбке.

— Догадываюсь, насколько смешно это выглядело со стороны.

Майк кивнул, волнистая прядь снова упала ему на глаза.

— Похоже на то, что ты никак не можешь вспомнить, съела ли последний кусок пирожка.

— Или выпила ли последний глоток кофе...

Они обменялись улыбками, и Вики с наслаждением упала в свое любимое кожаное кресло, занимавшее большую часть маленькой гостиной.

— Ладно, что именно тебе понадобилось узнать о покойном мистере Болланде?

Вики отодвинулась от теплой спины Селуччи и задумалась, почему ей не удается заснуть. Быть может, следовало сказать ему, чтобы он отправлялся к себе домой, но ей показалось в высшей степени бессмысленным заставлять его проделать весь путь к его дому в Даунсвью, если всего через каких-то шесть часов он должен быть снова в центре города, в управлении. Если не раньше. Может быть. Она не могла разглядеть стрелки часов, пока не встанет, не включит свет и не найдет очки, но похоже, уже светало.

Рассвет.

В центре города, в двух десятках кварталах ходьбы от ее квартиры в Чайнатауне, Генри Фицрой лежит в своей комнате, превращенной им в неприступную для света крепость, и дожидается наступления дня; ждет восхода солнца, которое — если не прекратит его существование навеки — повергнет в тяжелый сон, и верит, что заходящее солнце вновь вернет его к жизни.

Однажды Вики вынуждена была провести весь день в спальне Генри, потому что боялась выйти — открытая дверь могла ненароком впустить в спальню солнечный свет.

Она до сих пор не могла избавиться от впечатления, что это было точь-в-точь бодрствование около постели покойника Но только еще хуже, потому что Генри таковым не являлся. Ей не хотелось бы еще хотя бы раз пройти через подобное испытание.

Вики выбежала от него, как только темнота позволила ей выбраться из квартиры. Досего дня она не была уверена, сбежала ли оттуда из-за странности природы вампира, или испугавшись груза доверия, который он возложил на нее, позволив ей находиться рядом, в то время как сам был совершенно беспомощен.

Она не оставляла его надолго.

Несмотря на то что они были вместе только ночью (хотя, как было в тот раз, и не ночью вовсе), Генри Фицрой стал неотъемлемой частью всей ее жизни. Хотя его физическая привлекательность до сих пор заставляла сжиматься ее сердце, и дыхание у нее перехватываю даже теперь, после года близкого с ним общения, женщину более всего беспокоила, почти пугала мысль о том, насколько глубоко он вторгся в ее жизнь.

Генри Фицрой, вампир, незаконнорожденный сын Генриха VIII, был тайной. Даже если бы она посвятила всю свою жизнь ее разгадке, ей никогда бы не удалось узнать о нем всего. И, помоги ей Бог, Вики не могла сопротивляться этой тайне.

А теперь еще и Майк; она перекатилась на бок и обвилась вокруг его тела. Селуччи, согласно китайской религиозной психологии, был женским началом — инь — ее мужского начала — ян. Женщина нахмурилась. А может быть, все наоборот. С ним можно было шутить, у них были общие интересы, общее прошлое. Он соответствовал ее жизни, как кусочек головоломки-паззла, сцепляясь с ней и завершая ее в целом. И теперь, когда Вики думала об этом, она пугалась и этого тоже.

Она была самостоятельной личностью и без него.

Разве не так?

«Боже, Боже милосердный, когда же это моя жизнь стала напоминать музыку в стиле кантри и вестерн одновременно?»

В этот момент Селуччи — вероятно, разбуженный ее глубокими вздохами — зашевелился.

— Чуть не забыл, — пробормотал он. — Звонила твоя мать.

Позднее утреннее солнце заливало светом эркер в комнате Вики, когда она наконец села и потянулась к телефону. Пока Майк одевается, самое время ответить на звонок матери и на ее обычные вопросы. Одним из которых, без всякого сомнения, будет: «Почему Майкл Селуччи находится в твоей квартире в твое отсутствие?» А завершится все ее постоянным и неизменным: «Когда же ты наконец приедешь меня навестить?»

Женщина вздохнула, подкрепила свою решимость глотком кофе и взялась за телефонную трубку. Прежде чем она приподняла ее с рычага, телефон зазвонил. От неожиданности Вики с трудом удалось не поперхнуться кофе, но пришлось пропустить с полдюжины звонков, прежде чем удалось привести в порядок сбившееся дыхание.

— Частные расследования. У телефона Нельсон.

— Мисс Нельсон, с вами говорит миссис Симмонс. Я уже подумала, что вас нет дома.