Долг крови - Хафф Таня. Страница 26

"Вики говорит, что ты лучший..."

– Да. Это уж точно, – с несчастным видом пробормотал себе под нос юноша, уставившись в окно.

Он, само собой, не такой болван, чтобы скучать по временам, когда у него не то что крова над головой, куска хлеба не было. Однако иногда Тони начинало казаться, что, отказавшись от бездомной жизни, он отрекся и от самого себя.

На противоположной стороне Робсон-стрит стояли, греясь на солнышке, два подростка. Худющие. Но, в общем-то, они отличались только цветом кожи: у одного она была темной, у другого – белой. Оба одеты в грязные армейские штаны, черные кожаные жилетки и потертые сапоги. На одной из футболок была изображена красная звезда, на другой – белый череп. В ушах, носах и бровях поблескивали сережки. Они о чем-то разговаривали, и в такт их словам качались стальные колечки.

Тони начал раздражаться: чтение по губам оказалось не таким легким делом, как показывали по телевизору. Однако по обрывкам фраз, долетавших до него, ему все же удалось восстановить ход разговора.

– Эй, чувак, знаешь что-нибудь о ребятах, торгующих органами? А то я тут подумал, может, и мне продать свою почку? – медленно повторил он.

– Какого черта ты несешь какие-то глупости, Фостер?

Парень аж подскочил на месте – за его спиной стоял незаметно подошедший босс, видимо только что вернувшийся со склада.

Неодобрительно покачав головой, он передал Тони пару коробок, содержимое которых следовало разложить по полкам.

– Всегда говорил это и повторю сейчас: ты просто какой-то чудак. Давай работай, хватит прохлаждаться.

"Вики говорит, что ты лучший..."

Дело ведь в том, что часть его жизни осталась там, на улице, и ее уже не вернуть.

Тони подхватил коробки и, в тот момент когда он уж почти дошел до прилавка, увидел, как подростки обмениваются рукопожатием. Что-то очень неестественное было в этом жесте, и это привлекло внимание юноши. По их лицам было заметно, что они не привыкли так прощаться. Потом парни разошлись в разные стороны. Когда один из них обернулся в сторону магазина, Тони вдруг показалось, что череп на футболке ему улыбается.

Что за чушь! Свободной рукой он потер глаза и снова взглянул в окно. Это ведь просто старая выцветшая футболка – ничего более.

"Конечно, череп взял и улыбнулся тебе, идиот. Они, черепа, всегда так делают! Тони Фостер, ты слишком много времени проводишь с вампирами, вот что я тебе скажу!"

Но как бы строго он себе ни выговаривал, страх сжал сердце юноши, руки задрожали, и холодный пот выступил у него на лице.

– Мои деньги у тебя?

Водитель улыбнулся ничего не значащей улыбкой.

– Они в мешке, как уговаривались.

Это был обычный полиэтиленовый пакет с изображением медвежонка гризли. Таких мешков в городе пруд пруди. Внутри лежало несколько перехваченных резинками пачек потертых банкнот.

– Отлично!

Сколько надежд было связано с этим пакетом. Такой маленький сверток, а сколько дает возможностей!

– Чё лыбишься?

Улыбка водителя стала еще шире.

– Здорово, когда кому-то удается добиться чего-то в жизни. Улица – это ведь как выгребная яма.

Парень на заднем сиденье тонкими худыми руками еще крепче прижал к груди заветный пакет с деньгами.

– Ну хватит, черт подери, кем себя возомнил, добрым самаритянином, а? – Он покосился на водителя. – И вообще, помнится, раньше у тебя машина была другого цвета?

– Думаешь, я для этих делишек буду использовать свою собственную машину? – В голосе его звучала издевка.

– Думаю, нет.

Остаток пути они проделали в тишине, которую нарушал только тихий гул кондиционера. Когда машина свернула с дороги, ведущей в парк Сеймур, парень на заднем сиденье слегка занервничал.

– Я думал, глаза будут завязывать...

– Это еще зачем?

– Ну, чтобы не проболтался кому не следует.

– Проболтался кому? – спокойно поинтересовался водитель.

– Да никому.

Несмотря на расхожее мнение, что уличные мальчишки знают жизнь вдоль и поперек, это мнение ошибочно. Тем, кто вынужден жить на улице, она преподносит один-единственный урок – урок выживания. Если ты его не сдал, то становишься печальной жертвой статистики. Тощий паренек считал, что хорошо усвоил этот урок. Опасность он чуял за версту. Верзила за рулем внезапно перестал казаться ему добряком. Что-то страшное мелькнуло в его больших, с виду дружелюбных, как у пса, глазах.

Не отрываясь, он смотрел через тонированное ветровое стекло и строил планы, как разбить в кровь самодовольное лицо водилы. Парень несколько удивился, когда они проехали пост охраны и свернули на дорогу, проходившую через частные владения. Когда же перед ними нарисовалось здание клиники, в глазах его заплескалась тревога.

– Что-то не больно похоже на больницу!

– Все в порядке, нечего так трястись. Наши пациенты не хотят думать, что находятся в больнице, и платят безумные баксы, чтобы поддерживать эту иллюзию.

– Черт, что же это за больные тут лежат, а?

Водитель усмехнулся.

– Богатенькие.

Богатеи, денежные мешки. Паренек погладил края пакета. Богатеи, как и он теперь.

В инструкциях полицейским указано, что в результате личного визита всегда можно получить больше информации, чем с помощью телефонного звонка Допрос по телефону – дело удобное, но уж очень ненадежное – слишком легко собеседник может что-нибудь от тебя скрыть. То ли дело встреча лицом к лицу. Случайный взгляд, дрожащие руки – и вот вы уже знаете куда больше, чем хотелось бы собеседнику. Да и тщательное изучение интерьера может иногда очень помочь расследованию.

Когда Селуччи толкнул дверь, ведущую в офис Общества по трансплантации органов Британской Колумбии, он сразу же понял, что его визит ни в коей мере не будет напоминать стандартное полицейское расследование. Но он уже был на месте, и с этим теперь ничего не поделаешь.

– Чем могу помочь?

Секретарша в приемной Общества по трансплантации органов подняла на него глаза цвета стали, и немигающий взгляд немедленно выдал в ней профессионального волонтера. У Майка создалось впечатление, что его проверяют на профессиональную пригодность, и он почти что услышал мысли дамы: "Мускулистый. Уверена, у него найдется много чего полезного".

– Рональд Суонсон на месте?

Секретарша нахмурилась.

– Так вы поверили словам этой ужасной женщины?

– Если вы имеете в виду интервью, которое взяли у мистера Суонсона на телевидении, то...

– Послушайте, вы уже четырнадцатый человек за сегодняшнее утро, который этим интересуется! Правда, предыдущие звонили по телефону. – На лице секретарши сквозь толстый слой пудры проступили красные пятна. – Я вам отвечу так же, как и остальным: все, что там наговорила Патриция Чейни, – ложь и чепуха. Таких, как она, судить надо! Говорить такие ужасные, гадкие вещи! Донорские органы всегда идут по назначению – самым нуждающимся в них больным. Они не продаются ни за какие деньги. Никогда! Встретив столь яростный отпор, Селуччи слегка растерялся. Однако быстро взял себя в руки и, насколько мог, изобразил величайшую заинтересованность в проблеме.

– Я в этом уверен, но если кто-то все же захочет обойти больничную систему распределения трансплантатов...

– Этого не происходит.

– Но ведь некоторая вероятность все же имеется?

– Мне кажется, мистер Суонсон вчера прекрасно объяснил, что это совершенно невозможно.

– Признаюсь, меня лично заверения мистера Суонсона не слишком убедили, поскольку главный и единственный его довод заключается в том, что организовать подобный бизнес слишком дорого и трудно. Об этом я и хотел бы с ним поговорить.

По правде говоря, детектива совсем не радовала перспектива беседы со Суонсоном. Он предпочел бы потратить время на то, чтобы заняться преступными группировками Ванкувера, поскольку, на его взгляд, они действительно могли быть как-то связаны с этим делом. Селуччи так бы и поступил, если бы не Вики. Та ведь его просто убьет, если узнает, что он подвергал свою жизнь опасности.