Быть красивой - мой королевский долг! (СИ) - Рис Кларисса. Страница 2

Она жила и процветала вместе с мирозданием, сплетаясь в тугой клубок интриг, заговоров и всевозможных неприятностей. И для меня было неописуемым грузом, осознание, что факт моего существования, всколыхнул утихшие рубежи. Родилась надежда, бестолковая, слабая, но с похожим, как две капли воды лицом. Флаги вновь встали в штандарты, мечи поднялись, а демоны заплясали у барьера в смертоносной пляске.

Стоило хоть крупице отколоться от тонкой грани, сдерживающей их, и первая голова покатится по залитой кровью земле. Последняя будет моей, так приятно им будет растоптать символ надежды, что смотрит голубыми глазами с каждого мотивирующего плаката. Я была для них хуже собственной матери. Ее, я кстати ненавидела так же сильно, как и демоны. Но на первом месте была я, а не она.

Мама была слишком придирчивой, жестокой и словно, не сильно-то и родной. Меня постоянно тыкали носом и повторяли одну единственную фразу, которую я просто ненавидела. Хотелось, променять все на свете, только бы не слышать ее.

«Быть красивой — твой королевский долг!»

Боги, за что вы даровали мне внешность Аулеты? Я не хочу быть проклятым символом войны, на спине которой больше мишеней, чем у целой армии. Меня же несколько демоны недолюбливают, но собственная родина… Для них я позор. С таким-то лицом, в магии полный ноль. Это было оскорбление для всего ведьмовского сообщества. Я посмела родиться без дара. Нет, силы у меня были и весьма среднего уровня, но для всех я была криворукой бездарностью.

В их понимание, я должна была обладать даром Королевы-освободительницы: сильным, стремительным, смертоносным, уничтожающим всех врагов на пути. А по факту, я могла наколдовать только маленькую тучку или легкий ветерок. Как же меня за это презирали.

Неудачница — это звание приклеилось ко мне до конца моих дней. И при всем при этом, каждый день я должна улыбаться и отправлять войска на верную гибель у подножия купола. Махать их семьям, женам, матерям и детям, даря уверенность в завтрашний день.

Как-будто война мгновенно закончиться, стоит мне рассмеяться и сказать, что наши войска сильны, как никогда. Да не будет такого, даже если я челюсть вывихну.

Демоны тоже не дураки и давно знают, что я бездарность. На мою жизнь не покушались, только по одной простой причине — мать не выпускала меня за крепостные стены. А так, я сама, не дала бы и гроша ломаного, за собственную шкурку. Смешно или нет? Мне только плакать хочется, от осознания всего происходящего.

Я губила больше народу, чем демоны. Это я стала символом веры, той, за кем готовы идти.

Красивая кукла, не имеющая никаких способов выбраться. Стоило только, перепутать хоть слово, в заранее написанной речи, как в комнате меня поджидал настоящий ад. Жестокость матери я испытывала не один десяток раз. Плеть и розги — ее любимый инструмент для моего воспитания.

Она не трогала только лицо. Для всех, оно было неприкосновенно. Ноги перестали заживать еще в шестнадцать, спина всего год или полтора назад. По всему телу расползались кривые и уродливые переплетения шрамов. Мое напоминание о непослушание. Единственный, который мать свела с моего тела лично, был оставлен не ей. В восемнадцать, я не вытерпела и вскрыла себе веры, разрезав руку от запястья до локтя. Какое же облегчение я испытывала в тот миг, не описать словами.

Жаль, но глупый муженек второй сестры, учуял запах свежей крови и примчался. Почему оборотень меня не сожрал, не знаю, но спустя минуту, лекари вытащили мою душу с того света, и вновь заперли в красивой темнице. Я ненавидела всех, но сильнее всего Машара за его инстинкты. Оставь он меня хоть на пять минут, и я никогда в жизни больше не познала бы боли.

Мать просто взбесилась, узнав, что я пошла на такой шаг. И мне почти декаду объясняли, что я не имею права на жизнь — я просто кукла, которая должна играть свою роль. И как урок, на бедре красовался огромный ожег, с гербом принадлежности. С того момента, я стала для всех вещью, которая не имела никаких прав.

Чем больше я сопротивлялась, тем сильнее раздражалась мать и жестче наказывала меня за все проступки. Но пиком стало мое двадцатое день рождение. Месяц назад, я готовилась вздохнуть спокойно и свободно, но боги и тут не дали мне шанса.

Роза на руке так и не расцвела, навсегда оставшись жалким, желтым бутоном. Моего суженого не существовало в этом мире. Какая ирония. У Аулеты был любимый муж, которого увела Королева демонов, а у меня и того не было. Я навсегда проклята богами.

Красивая фальшивка, без сил и суженного. Какая ирония… Вещь не имеет права на счастье. Так, мне сказала первая сестра, держа за волосы перед статуей матери-богини. Даже помолится мне не дали, устроив из этого шоу для всех приближенных к трону моей семейки.

Моя последняя ниточка к свободе оборвалась. Моего ключа не существовало в этом мире. Я совсем одна, в ледяной клетке равнодушия и вечного унижения. Мне не оставили совершенно ничего, только лес. Холодный и страшный для всех, для меня становился раем, в котором я готова была остаться навечно. Но мать и тут знала, как меня достать. В первый раз, когда я отказалась выходить, они подожгли его, пугая меня и всю округу.

Она не пожалела даже священное место, где в пруду, в стеклянном гробу, лежала моя главная проблема. Королева, словно живая, тысячелетия парила над прозрачной пленкой вод, не позволяя к себе приблизиться и на сантиметр. Ходят легенды, что стоит гробу разбиться, как падет завеса и больше демонам, ничто не помешает захватить мир. Сколько раз, касаясь тонких граней, я мечтала разбить его на миллионы осколков.

Каждый раз, рука в нерешительности замирала, в считанных миллиметрах от последнего пристанища женщины, чьей копией я стала. Ненависть, жгучая и всепоглощающая, заполняла мою душу. Я не могла обречь весь мир на гибель. Будь у меня возможность, я бы утонула в водах этого озера, обретя и свой последний дом рядом с той, из-за кого так страдала. Но к сожалению, вода отказывалась принимать мое тело. Издевательство. Я будто и крупицы счастья не заслуживаю. Словно проклятие Аулеты, заставило и мою жизнь застыть в этих ледяных водах лесного озера.

И как назло, взгляд постоянно цеплялся за собственное запястье, подтверждая все слова, летящие в мой адрес. И не важно, сколько раз я буду прикасаться к нему губами и молить о спасение, роза не расцветет никогда. Двадцать — последний рубеж, при котором боги могли даровать тебе пару. Мои — стали для меня смертельным приговором. Я не познаю любви, и навеки останусь одна.

Все мои сестры, в четырнадцать уже знали, кто их пара. Они видели их во снах. Медленно знакомились с будущими мужьями. Краснели от милых посланий и песен под стенами королевского дворца. В пятнадцать, получали первое кольцо-обещание, что пара согласна принять их и видеть подле себя. В шестнадцать, дарили ответный браслет-обещания, давая парню обещание ждать его вечность и не терять надежды в их совместную судьбу. В семнадцать, начинались официальные ухаживания. Цветы, подарки, сюрпризы — все было в огромном количестве. Восемнадцать! На совершеннолетие, будущий супруг дарил подарок, самое дорогое кольцо, на которое только был способен. В девятнадцать играли свадьбу, роскошную и шикарную.

Как же грустно было смотреть, как на руках у сестер расцветали розы, после первой совместной ночи.

Красивые, нежные розы. Чем сильнее ведьма, тем темнее у нее цвет розы. Самый яркий был у мамы — пунцовый и у старшей сестры — кроваво-алый. Остальные тоже хвастались красными, но уже более светлых и тусклых цветов. Какого же цвета должна была стать моя роза? Жаль, я не смогу этого узнать. Не важно, за кого мама посчитает нужным выдать меня замуж, если конечно посчитает, роза не расцветет, просто засохнув на руке.

Им было хорошо надо мной издеваться. Каждая из них, была с идеальным мужем под боком, а мне была уготовлена роль одинокой и несчастной. Даже умереть не могла по собственному желанию. Какая же ирония. Аулета была могущественной и своевольной Королевой-победительницей, а я — жалкая тень ее — ненужная никому Принцесса. От такого, даже смешно становится. Демоны, наверное, в три ручья рыдать от счастья будут, когда правду узнают.