Иллюстрированная русская история - Ключевский Василий Осипович. Страница 37
Воеводе подчинен был весь уезд со всеми классами общества и по всем делам; власть его простиралась на уездный город и на все сельские общества уезда по делам как финансовым и судебным, так и полицейским и военным. Уезд стал цельной административной единицей, зато местным управлением теперь руководил представитель центральной государственной власти, приказный человек по назначению, а не земский правитель по выбору. С этой стороны воеводство было решительным поворотом от земского начала к бюрократическому порядку местного управления.
Для центральных московских приказов воеводство было удобством. Сподручнее было иметь дело с одним общим правителем уезда, притом своим ставленником, чем с многочисленными выборными уездными властями. Но для местного населения воеводство стало не только восстановлением, но и ухудшением наместничьего управления. Воеводы XVII в. были сыновья или внуки наместников XVI в. На протяжении одного-двух поколений могли измениться учреждения, а не нравы и привычки. Воеводство хотели сделать административной службой без жалованья, а на деле оно вышло неокладным жалованьем под предлогом административной службы.
Воевода судил и рядил в съезжей или приказной избе. Рядом с воеводой стоял другой орган центральной власти в уезде со специальным назначением — губной староста, сидевший в губной избе. Это была высшая судебно-полицейская власть в уезде. В XVII в. губное ведомство расширилось: сверх разбоя и татьбы к нему отнесены были дела о душегубстве, поджоге, совращении из православия, оскорблении родительской власти и др.
С переходом судебной власти к воеводам судные коллегии излюбленных голов с целовальниками были закрыты. В кругу выборного земского управления теперь остались дела финансовые, т. е. казенные сборы, и дела местные хозяйственные. Сбор прямых налогов и хозяйственные дела земских обществ, городских и сельских, оставались на руках земских старост с целовальниками. Земский староста вел свои дела в земской избе, всегда находившейся на посаде, за стенами городского кремля, где помещались избы съезжая и губная. Централизация местного управления уронила земские учреждения, лишила их самостоятельности, не уменьшив их обязанностей и ответственности.
Уже при царе Михаиле уезды соединялись в крупные военные округа, называвшиеся разрядами, в которых уездные воеводы были поставлены в зависимость от главных окружных воевод.
Централизация, хотя в меньшей степени, коснулась и центрального управления, где она была даже нужнее, чем в областном. Количество приказов и беспорядочное разграничение в них ведомств затрудняли контроль и направление их деятельности. Возникла потребность стянуть слишком раздробленное центральное управление. Его сосредоточивали двумя способами: или подчиняли одному начальнику несколько средних по ведомствам приказов, или несколько приказов сливали в одно учреждение; в первом случае группе приказов сообщалось одно руководство и направление, во втором нескольким приказам сообщалась одинаковая организация.
С целью надзора при царе Алексее возникли два новых приказа. Контроль финансовый был поручен приказу Счетных дел. Он существовал уже в 1621 г. Другой был приказ Тайных дел. Название этого приказа страшнее его ведомства: это не тайная полиция, а просто ведомство государева спорта, «потехи», как тогда говорили. Царь Алексей был страстный сокольничий охотник. Тайный приказ поспешили закрыть тотчас по смерти учредителя.
Образование сословий
Ф. Г. Солнцев. Русское вооружение ХVI столетия. По изданию Ф. Г. Солнцева «Древности Российского государства», 1849–1853.
Но эти классы, как и чины, не были устойчивыми и неподвижными обязательными состояниями. Лица могли переходить из одного класса или чина в другой, свободные по своей или государевой воле, холопы по воле своих господ или по закону. При такой подвижности между основными классами образовалось несколько промежуточных, переходных слоев разнородного социального состава.
Такой подвижностью и пестротой общественного состава поддерживалась свобода народного труда и передвижения. Но эта свобода крайне затрудняла приказное правительство. С воцарения Михаила законодательство начинает стягивать общество: оно соединяло дробные чины с однородными повинностями в крупные замкнутые классы, оставляя самые чины подвижными в пределах того или другого класса, а промежуточные слои вгоняло в эти классы по наибольшей сродности занятий.
Эту социальную перестройку оно производило двумя приемами: наследственным прикреплением людей к состояниям, в которых заставал их крепивший их закон, и лишением свободных лиц права отказываться от личной свободы. Таким образом, общественный состав упрощался и твердел: служба и тягло превращались в неподвижные повинности по рождению; каждый класс, округляясь, становился плотнее сам в себе и обособленнее от других. Эти замкнутые и обязанные классы впервые в истории нашего общественного строения получили характер сословий.
Это укрепление и обособление сословий началось со служилого класса, наиболее нужного государству как боевая сила. Уже Судебник 1550 г. дозволил принимать в холопство только отставных детей боярских, воспретив прием служащих и их сыновей, даже не начавших еще службы. Закон 1558 г. пояснил, что только сыновья детей боярских, достигшие служилого совершеннолетия (15 лет) и еще не поверстанные в службу, могли становиться холопами, а несовершеннолетние и совершеннолетние, но уже записанные в службу, не могли. Так ратная служба стала наследственной безысходной сословной повинностью служилых людей. Личное землевладение, вотчинное и поместное, стало теперь сословной привилегией служилого класса. Тем и другим служилые чины объединялись в одно сословие.
Такому же обособлению подверглось и посадское население. Тяжесть податей заставляла слабосильных выходить из посада, продавая или закладывая свои дворы людям нетяглым, белым. В то же время к посадам пристраивался разночинный люд: стрельцы, крестьяне из подгородных сел, церковные слуги, поповичи торговали и промышляли, отбивая торги и промыслы у оставшихся посадских тяглецов, но не участвуя в их тягле. Бегство из посадского тягла находило себе влиятельное поощрение сверху. Стоит заметить, что всякий раз, как верховная власть слабела, господствующие классы у нас спешили пользоваться минутой и развивали широкую спекуляцию насчет свободы народного труда.
При царе Михаиле то же повторилось с закладничеством. Этот вид частной зависимости отличался от холопства тем, что он не был крепостным, прекращался по воле закладчика. Закладывались преимущественно посадские люди, торговые и ремесленные, и обыкновенно «за сильных людей», за бояр, патриарха, епископов, за монастыри. Это было большое бедствие для тяглых посажан.
Уже Судебник 1550 г. запретил торговым посадским людям жить на нетяглой церковной земле в посадах. При царе Михаиле закон строго обособлял посадские земли тяглые или черные от нетяглых или белых. Государь указал взять закладчиков в посад и тягло им тянуть с посадскими людьми вместе. Закладничество впредь запрещалось под угрозой тяжкой кары. Так посадское тягло с торгов и промыслов стало сословной повинностью посадского населения, а право городского торга и промысла — его сословной привилегией.