Иллюстрированная русская история - Ключевский Василий Осипович. Страница 58
Приемы и привычки русского управления
Надобно различать два типа управления — сословно-аристократический, когда управлением руководит через своих выборных один господствующий класс или несколько таких классов, и бюрократический, когда управление вручается верховной властью людям, знающим дело или считающимся знатоками, без различия их происхождения. Старое, московское управление отличалось двойственным характером: его можно назвать сословно-бюрократическим.
Петр поставил управлению на первом плане двоякую цель: 1) устройство военных сил и финансовых средств государства, 2) устройство народного хозяйства, подъем производительности народного труда. По свойству обеих задач Петр и перестраивал старое управление. Не устраняя двойственного основания, на котором оно было построено, Петр хотел разъединить составные элементы этого сословно-бюрократического основания, указав тому и другому элементу место в особой сфере управления, одной дать бюрократический характер, в другую ввести сословный элемент. Проведение и обеспечение общегосударственных интересов, устройство военных сил и финансовых средств он возложил на центральное управление. Оно получило бюрократический состав: здесь не видим ни участия общества, ни сословного подбора дельцов.
Ближайшее руководство народным хозяйством Петр считал делом областного управления под общим надзором центральных учреждений. Преобладающее значение в народном хозяйстве имели два класса: землевладельческое дворянство и высшее гильдейское купечество; в их руках сосредоточивались оба основных капитала страны, земельный и промышленный, на которых держалось народное хозяйство, работой которых питалось хозяйство государственное. Петр пытался призвать оба класса к влиятельному участию в местном управлении, сообщив ему сословно-аристократический характер. Значит, реформа управления носила не столько политический, сколько технический характер: новое здание управления строилось из старых материалов, — прием, наблюдаемый и в других отраслях преобразовательной деятельности Петра.
Усовершенствованные формы управления не улучшили самих правителей. Новые учреждения были не по тогдашним плечам, требовали подготовленных и дисциплинированных дельцов, каких не нашлось в наличном служилом запасе. Вдобавок ко всему не было свода законов, отвечающего нуждам времени. Уложение 1649 г. давно устарело. В 1700 г. составлена была комиссия из высших чинов для его пополнения; она много работала и ничего не сделала. С учреждением Сената кодификационная работа возложена была на него; но и он во много лет ни на шаг не подвинул дела.
Сорванные с другого склада понятий и нравов, новые учреждения не находили себе сродного питания на чуждой почве, в атмосфере произвола и насилия. Против произвольных и неумелых правителей у управляемых оставалось два средства самообороны: обман и насилие. Современные Петру известия говорят о небывалом развитии разбоя. Разбойничьи шайки, предводимые беглыми солдатами, соединялись в благоустроенные и хорошо вооруженные конные отряды и уничтожали многолюдные села, останавливали казенные сборы, врывались в города. Разбоями низ отвечал на произвол верха: это была молчаливая круговая порука беззакония и неспособности здесь и безрасчетного отчаяния там.
Значение реформ Петра I
По иллюстрации Б. А. Чорикова «Царь Петр I принимает титул отца Отечества, императора Всероссийского и Великого. 1721 год». Из издания «Живописный Карамзин, или Русская история в картинках», 1836.
По смерти преобразователя в обществе, захваченном реформой и обаянием его личности, долго господствовало отношение к его деятельности, которое можно назвать благоговейным культом Петра. Но уже современники Державина, увлекавшиеся французской философией, начинали смотреть на дело Петра иначе. Их умам не могла нравиться деятельность реформатора, посвященная самым конкретным мелочам военного дела и государственного хозяйства. Она должна была казаться им слишком низменной и материальной, недостойной ни ума, ни положения Петра.
Соловьев — первый русский историк, который изобразил ход реформы документально, в связи с общим движением нашей истории. Вот главные черты его взгляда. Никогда ни один народ не совершал такого подвига, какой был совершен русским народом под руководством Петра; история ни одного народа не представляет такого великого, всестороннего преобразования, сопровождавшегося столь великими последствиями как для внутренней жизни народа, так и для его значения во всемирной истории. Во внутренней жизни народа положены были новые начала политического и гражданского порядка. В политическом порядке пробуждена самодеятельность общества введением в управление коллегиального устройства, выборного начала и городского самоуправления, а введением присяги не только государю, но и государству впервые дано народу понятие о настоящем значении государства. В частной гражданской жизни приняты меры к ограждению личности: она освобождена от оков родового союза исключительным вниманием Петра к личной заслуге, подушной податью, запрещением браков по принуждению родителей или господ. Всемирно-исторические следствия реформы были: 1) вывод посредством цивилизации народа, слабого, бедного, почти неизвестного, на историческую сцену со значением сильного деятеля в общей политической жизни народов, 2) соединение обеих дотоле разобщенных половин Европы, восточной и западной, в общей деятельности посредством введения в эту деятельность славянского племени, теперь только принявшего деятельное участие в общей жизни Европы через своего представителя, через русский народ.
В изложенном взгляде соединены, полнее развиты и отчетливее формулированы суждения, которые издавна высказывались в нашей литературе и частью даже разделялись противниками реформы. Эти суждения сводятся к тому основному положению, что реформа Петра была глубоким переворотом в нашей жизни, обновившим русское общество сверху донизу, переворотом знаменитым, даже страшным; только одни считали этот переворот великой заслугой Петра перед человечеством, а другие великим несчастьем для России.
Как Петр стал преобразователем? Он просто делал то, что подсказывала ему минута, не затрудняя себя предварительными соображениями и отдаленными планами, и все, что он делал, как будто считал своим текущим, очередным делом, а не реформой: и сам не замечал, как этими текущими делами все изменял вокруг себя — и людей, и порядки. Соловьев писал, что реформа была подготовлена всей предшествовавшей историей народа, «требовалась народом». Это преобразование могло пойти так и этак, при мирном ходе дел было способно рассрочиться на целый ряд поколений.