Иллюстрированная русская история - Ключевский Василий Осипович. Страница 62

В указе 9 января поставлен был один коренной вопрос: как ввиду недоимки собирать прямой налог. Предписано было немедленно составить особую комиссию из членов Верховного тайного совета и Сената и с участием лиц из знатного и среднего шляхетства, которая должна была к сентябрю того же 1727 г. обсудить и решить это дело. Комиссия ничего не сделала и даже едва ли была собрана.

После Петра финансовая отчетность все более падала. В 1748 г. Сенат с трудом добился от Камер-коллегии приходо-расходной ведомости за 1742 г.; но она оказалась несходной с прежде присланной по некоторым статьям на сумму до миллиона рублей. При таком ведении хозяйства правительство иногда не знало, сколько у него денег и где они находятся.

Истощение прямого налога заставляло искать других, более выносливых финансовых источников; они нашлись в казенных монополиях, соляной и винной. Находчивый сенатор Шувалов предложил неистощимый способ умножения казенных доходов, представляющий «единое обращение циркулярное бесконечное». Эта циркулярная бесконечность достигалась тем, что казна могла получать всякую потребную ей сумму, возвышая по надобности цену вина и соли. Избыток соляной прибыли обращался на убавку подушной подати, уменьшая ее на 2–5 копеек с души.

На торговлю тяжким бременем ложились унаследованные от старой Руси и поддержанные при Петре таможенные пошлины и разные мелочные сборы, числом до 17, с бесчисленными придирками и злоупотреблениями от сборщиков. Тот же Шувалов в 1753 г. предложил упразднить внутренние таможни со всеми пошлинами и сборами, увеличив взамен того пошлину с цены ввоза и вывоза. Это была самая удачная и едва ли не единственная удачная финансовая мера на протяжении шести царствований после Петра.

Но его преемницы не умели удержать на полтавской и гангудской высоте военное дело. Современники, как и документы того времени, говорят о расстройстве армии, о плохом корпусе офицеров, об упадке военной техники, строевой, артиллерийской, инженерной, о массовом бегстве солдат из полков и крестьян за границу от рекрутчины. Еще печальнее участь, постигшая флот: он все время оставался в крайнем пренебрежении. В начале царствования Анны флот считали погибающим; в шведскую кампанию 1741 г. ни один корабль не мог выйти из гавани.

Так действовали правительства после Петра. Они не ставили себе общего вопроса, что делать с реформой Петра — продолжать ли ее или упразднить. Не отрицая ее, они не были в состоянии и довершать ее в целом ее составе, а только частично ее изменяли по своим текущим нуждам и случайным усмотрениям, но в то же время своей неумелостью или небрежением расстраивали ее главные части. Не зная положения дел в государстве, «вышнее правление» брело ощупью, по указаниям подчиненных, не умевших составить ни одной верной и отчетливой ведомости.

Укрепление дворянского землевладения

едное крестьянство стало ходячим правительственным выражением. Заботили, собственно, не сами крестьяне, а их побеги, отнимавшие у правительства рекрутов и податных плательщиков. К побегам присоединились мелкие крестьянские бунты, вызванные произволом владельцев и их управляющих. Это были пробные мелкие вспышки, лет через 20–30 слившиеся в пугачевский пожар. Тогда в сознании правящих сфер стала пробиваться мысль, что податной народ не просто живой инвентарь государственного хозяйства, но желает быть правомерным и правоспособным членом государственного союза, нуждающимся в справедливом определении своих прав и обязанностей перед государством. Этим внушена была попытка дать новую постановку крестьянскому вопросу, точнее, вопросу о крепостном праве.

Правительство искало не юридической установки крепостных отношений, а способа бездоимочного подушного сбора. В новом регламенте Камер-коллегии (23 июня 1731 г.) установили упрощенный его порядок: подать собирать по полугодиям самим помещикам или их управляющим и в срок отвозить к воеводе. Ответственный плательщик стал и обязательным сборщиком. В апреле 1734 г. издан был указ, обязывавший помещиков кормить своих крестьян в неурожайные годы, ссужать их семенами, чтобы земля впусте не лежала; дополнительный указ того же года грозил за нарушение апрельского закона жестоким истязанием и конечным разорением. Так крестьянский вопрос, столь живо возбужденный, сворочен был с социально-политического пути на путь фискально-полицейский, который привел к важным переменам в положении не крестьянства, а дворянства.

Тогда еще господствовал взгляд на помещика как на естественного покровителя своих крепостных; но для этого надобно было сделать его полным хозяином в своей деревне и снять с него другие обязанности. Потому в законодательстве идут вперемежку два ряда мер: одни укрепляют дворянское землевладение, другие облегчают обязательную службу дворянства. Так в шляхетстве рядом с военными и гражданскими служаками возник третий, специальный класс — неслужащих дворян-хозяев.

По докладу Сената о неудобствах единонаследия указ 17 марта 1731 г. отменил этот порядок, повелевая как поместья, так и вотчины именовать одинаково недвижимое имение-вотчина и делить такую недвижимость между детьми по Уложению «всем равно». Так огромный запас населенных государственных земель окончательно и безмездно отчуждался в частное владение.

При дороговизне частного кредита, доходившей до 20 %, по указу 7 мая 1753 г. открыт был в 1754 г. государственный Дворянский банк с основным капиталом в 750 тысяч рублей из шуваловской винной прибыли; помещик мог брать под залог недвижимого имения единовременную ссуду до 10 тысяч рублей из 6 % с уплатой в 3 года.

С целью упорядочить дворянское землевладение предпринято было генеральное межевание по межевой инструкции 13 мая 1754 г. Но оно раздразнило дворянский муравейник, возбудило ожесточенное противодействие владельцев, вызвало между ними бесчисленные тяжбы и было приостановлено.

Упорядочивая и укрепляя дворянское землевладение и душевладение, законодательство расширяло и самое крепостное право. Судебно-полицейская власть помещика обогатилась указом 6 мая 1736 г., предоставившим ему определять меру наказания крепостному за побег; указом 2 мая 1758 г. уполномочивавшим помещика наблюдать за поведением своих крепостных; наконец, указом 13 декабря 1760 г. о праве помещиков ссылать крепостных в Сибирь на поселение с зачетом их за рекрутов, а потом (по указу 1765 г.) даже в каторжную работу «за предерзостное состояние».

Целым рядом указов (1730, 1740, 1758 гг., также межевой инструкцией 1754 г.) лица недворянского звания, которые пользовались правами душевого и земельного владения (несвободные боярские люди, архиерейские и монастырские слуги, свободные люди, положенные в подушный оклад, купцы, посадские и казенные крестьяне, служилые люди, не дослужившиеся до обер-офицерского чина) лишены были права приобретать населенные земли и крепостных без земли, а земли уже приобретенные обязаны были продать в назначенный срок. Таким образом, потомственное дворянство было юридически отделено от классов, с ним соприкасавшихся или разделявших его преимущества, и монополизировало в своей среде крепостное душевое и земельное владение. С целью упрочить это обособление и эту монополию в 1761 г. велено было составить новую родословную книгу; при внесении в дворянские списки требовались доказательства права на дворянство.

Манифестом 18 февраля 1762 г. Петр III пожаловал «всему российскому благородному дворянству вольности и свободы». Манифест давал сословию косвенное, но суровое побуждение к службе: выражая надежду, что дворянство, не укрываясь от службы, будет честно ее продолжать, дворян, нигде не служивших и детей своих на пользу отечества ничему не обучивших, манифест повелевал всем истинным сынам отечества, «яко нерадивых о добре общем, презирать и уничижать, ко двору не принимать и в публичных собраниях не терпеть». Выходит, что манифест предоставлял дворянину право быть бесчестным человеком, только с некоторыми придворными и общественными лишениями.