Витязь (СИ) - "Amazerak". Страница 13

— Подожди, не торопись. Известно, кто она? Как её зовут? Почему её взяли?

— За ней следили. После того, что у нас в городе творилось, полиция на ушах стоит. Никто не хочет опять войн между кланами. За всеми приезжими, особенно, подозрительными, следят в оба. А девчонка подозрительная была. Без документов. За ней наблюдали какое-то время, а потом что-то обнаружили. Попытались арестовать. В итоге — куча трупов.

— Так. Я понял. Могу её увидеть?

— Думаю, это возможно. Я поэтому и позвонил: вдруг ты её знаешь. Полиция не может от неё и слова добиться. Только давай поторопимся. Сегодня за ней из Владимира люди приедут.

— Скоро буду, — я положил трубку.

В отделении нас встретил полицейский урядник, знакомый Якова — солидный мужчина с моржовыми усами.

— Доброе утро, господа, — он поклонился нам. — Вы по вопросу задержанной особы? Это очень хорошо. Если сможете пролить свет на её личность, буду несказанно вам благодарен. Мы ни слова из этой дамы не вытянули.

Камеры находились в подвале. Мы спустились, подошли к одной из железных дверей с небольшим зарешечённым окном.

В крошечной одноместной камере царил полумрак. Свет исходил от тусклой мутной лампы под потолком. На нарах сидела Катрин — я сразу её узнал. Она мельком взглянула в нашу сторону, а потом снова уставилась в стену напротив.

— Вам известна сия особа? — снова спросил урядник, когда мы отошли от двери.

— Я её знаю, — сказал я. — Я могу с ней поговорить наедине?

— Поговорить? — урядник нахмурился и почесал затылок. — Это запрещено, если вы не адвокат задержанной… Впрочем, за скромное вознаграждение я могу посодействовать. Но учтите, эта особа очень опасна. Двое стражников, что имели неосторожность вчера днём зайти к ней в камеру, отправлены в больницу с переломами. Надеюсь, вы понимаете, что делаете?

«Вот же жук, за вознаграждение, значит», — подумал я, доставая из кошелька пятирублёвую ассигнацию.

— Я прекрасно понимаю. Мне нужно поговорить с задержанной, — я протянул банкноту, и в следующий миг она исчезла в кармане кителя урядника.

— Что ж, прошу, — урядник подозвал стражника и приказал открыть камеру.

Когда я вошёл, Катрин посмотрела на меня без особого энтузиазма. Только теперь я заметил, что у неё опух нос, разбиты губа и бровь, а на лице красовались синяки. На ней было старое поношенное платье, какие часто можно увидеть на женщинах из рабочих районов.

Я сел рядом.

— Как чувствуешь себя? — спросил я, осматривая её лицо.

— Могло быть и лучше, — усмехнулась Катрин.

— Что произошло? Почему тебя взяла полиция?

— Я тебе говорила, что за мной следят. Вчера ночью, когда я вернулась домой, они вломились, хотели схватить. Я отстреливалась. Что мне оставалось делать? Шестеро мертвы. Патроны закончились. Пришлось сдаться. Вначале я думала, что это род за мной прислал людей, думала, они только назвались полицейскими, чтобы увезти меня обратно.

— Не надо было это делать, — проговорил я. — Хорошо, что тебя не убили. Если бы ты не оказала сопротивление, всё было бы иначе.

— Прости, я совершила глупость. Но с тех пор, как я здесь, постоянно жду, что за мной явятся. В городе я беззащитна. Если Птахины узнают, что я в руках полиции, они сделают всё, чтобы достать меня и предать суду, — Катрин замолчала, а потом посмотрела на меня умоляющим взглядом. — Прошу, не дай этому случиться. На допросе я не сказала ни слова, и буду молчать даже под пытками, но рано или поздно они узнают.

Я взял Катрин за руку:

— Сделаю, что смогу. Полиция тебя не выдаст. Ты же знаешь, как тут относятся к Птахиным. Они и тебя взяли только потому, что подумали, будто ты подослана либо Птахиными, либо Барятинскими. Они боятся.

— Если бы ты не отказал мне, они бы так не подумали, — тихо произнесла Катрин, отвернувшись.

— Или если бы ты не открыла стрельбу… Ты сама всё прекрасно понимаешь. И не надо обид, хорошо? Я тебя вытащу. А там уже будем разбираться, что делать.

Мне стало жалко Катрин. Я действительно был виновен в том положении, в котором она очутилась. Ведь, прими я её на службы, посели в поместье, полиция бы не докопалась. Вот только для этого я должен был поверить словам Катрин. А я всё ещё сомневался, не находя доказательств ни за, ни против.

Будучи полностью уверенным в том, что деньги помогут вытащить Катрин из неприятностей, я вместе с Яковом проследовал за урядником в его кабинет.

— Вы можете что-то рассказать о ней? Это ваша знакомая? — спросил урядник, когда мы расположились за столом.

— Лучше вы расскажите, почему вы арестовали её? — задал я встречный вопрос. — Она связана с Птахиными или Барятинскими? Вам удалось что-то выяснить?

— Нет… Э… Михаил, простите, но я не могу раскрывать детали следствия, — растерялся урядник, припёртый к стенке шквалом вопросов. — Это не в моей компетенции, да и я, признаться, сам мало знаю. За девушкой следили несколько дней. А потом управление решило её арестовать.

— Ладно, — сказал я, — тогда она должна выйти отсюда. Деньги — не проблема, сами знаете.

Урядник тяжело вздохнул и запыхтел, всем видом показывая, что я ставлю его в трудное положение.

— Понимаете, Михаил, — ещё раз вздохнув, начал он мне объяснять, — к сожалению, ситуация такова, что этот вопрос от меня мало зависит. Шестеро полицейских, шесть подданных короны, мертвы. При исполнении, прошу заметить! Это факт, который невозможно просто так игнорировать. Эта дружинница принадлежит вашему роду?

— Нет, но это и не имеет значения, — ответил я. — Какие есть варианты? Понимаю, я из боярского рода, и поэтому вы не хотите мне помогать. Но в городе наверняка найдутся люди, к которым вы прислушаетесь.

— Не в этом дело, Михаил, — замотал головой урядник. — Поймите правильно. Я бы ни за что не отказал вам, будь на то моя воля. Но ситуация гораздо сложнее. Мои полномочия здесь всё… окончены. Дело пошло выше. Сегодня приедут люди из Особой Императорской Службы. Обратись вы вчера, ещё можно было как-то уладить вопрос. Но теперь я просто не имею права.

— Когда они приедут? Я поговорю с ними.

— К сожалению, я не поставлен в известность. Да и не стоит вам рисковать так. Сотрудники ОИС — не те, с кем легко договориться. Я бы с радостью помог, но… — урядник развёл руками. — Поймите правильно.

По дороге обратно я рассказал Якову о том, кто такая задержанная. Он немало удивился, узнав, что это та самая девушка, которой в голову попал осколок и которую он вёз ко мне домой в тот вечер, когда я схлестнулся с главой младшей ветви.

— А что она тут делает? — спросил Яков. Машиной управлял он. Я не стал садиться за руль: слишком сильно мутило в голове из-за бессонной ночи.

— Кто бы знал? Она утверждает, что ушла из рода, — я не стал вдаваться в подробности.

— Да ну, враньё. Зачем ей это? Шпионит, небось.

— Вот это я и пытаюсь выяснить.

— И ты хочешь её освободить?

— Именно. Если она говорит правду, то оставить её на произвол судьбы — с моей стороны свинство. Если же она явилась сюда по приказу Птахиных, я это узнаю, так или иначе, и разберусь сам, будь уверен. Это не дело полиции. Тут личное.

Вскоре я уже сидел в гостиной дома Якова на втором этаже. Приятель мой расхаживал из угла в угол. Я же опёр голову на руки: она болела всё сильнее и сильнее. Поспать бы. Жаль, что сейчас не до этого.

— Проблема, однако, — резюмировал Яков. — На ум пока ничего не приходит. Обычно урядник более сговорчивый, но тут иная ситуация. ОИС — организация серьёзная. Служба эта создана, чтобы зарвавшихся боярских дружинников пресекать. И ладно бы твоя подруга грохнула нескольких простых рабочих, глядишь, и сошло бы с рук, не стали бы бучу поднимать. Но тут шестеро полицейских при исполнении! В общем, проблема. Я не знаю того, кто бы мог Катьку вытащить. Дворяне нам не помогут.

— С этой ОИС можно договориться?

— Вряд ли. Туда самых честных и неподкупных набирают. Межсословные дела, как-никак, приходится урегулировать. Это тебе не лаптем щи хлебать. Им такие взятки предлагают порой, какие нам и не снились.