Ангел-Хранитель 320 (СИ) - Поль Игорь Владимирович. Страница 6

«Прямо как в старом кино», — подумал Сергей.

Коп толкнул его на прикрученный к полу жесткий стул в ближайшем стеклянном закутке.

— Сядем тут, если не возражаешь.

Усевшись напротив, он внимательно посмотрел на Сергея.

— Меня зовут сержант Стетсон, — представился он. — Я буду вести твое дело.

— Какое дело, офицер? — спросил Сергей. — За что меня задержали?

— Я тебе не офицер, парень. Это дерьмо оставь для патрульных мальчиков. Я — сержант, и фамилия мне Стетсон. Детектив сержант Стетсон. Понятно?

— Понятно, детектив сержант.

— Так вот, чтобы между нами не было неясностей. У нас в городе слишком умных не любят. Я полистал твое дело, ты вроде не шпана, окончил университет, проблем с законом не имел, так что, если будешь вести себя правильно, может и выберешься. А начнешь умничать и крутить мне мозги — пришью статью о сопротивлении при аресте. И загремишь ты на полную катушку. Понял?

— Понял, — ответил Сергей. — В чем меня обвиняют?

Полицейский пощелкал клавиатурой. Развернул рамку голографического монитора в сторону Сергея.

— В угоне, в чем же еще. Вот здесь — заявление хозяина машины, в которой ты попался. К слову сказать — уважаемого в городе человека. Вот акт экспертизы. Если коротко, тут говорится о том, что на брелке и вещах хозяина полно твоих пальчиков. Это — показания свидетелей, наблюдавших твое задержание. А вот запись, на которой видно, как ты роешься в багажнике, — толстый волосатый палец тыкал в голограмму, разворачивая все новые и новые документы.

— Но это же чушь, сержант! — возмутился Сергей. — На кой черт мне сдалась эта раритетная развалюха! Меня просто попросили положить в нее чемодан, вот и все!

Стетсон скептически усмехнулся.

— Серьезно? И кто именно тебя об этом попросил? Назови имя, адрес, и если все подтвердится, мы тут же тебя отпустим. И даже извинимся. Можешь говорить свободно, запись пока не ведется.

Сергей задумался. Под таким углом получалась совсем уж дикая чертовщина.

— Но ведь не было никакого угона, — наконец, сказал он. — Просмотрите память пилота и все сразу станет ясно.

Стетсон покачал головой.

— А вот хозяин автомобиля утверждает обратное. И его заявление подтверждено записями дорожных камер, которые зафиксировали проезд автомобиля, в то время как его владелец находился совершенно в другом месте. И это тоже подтверждено показаниями свидетелей. А еще машина не оборудована внутренними камерами — это очень старая модель, и ты наверняка об этом знаешь. Я ведь тебя по-хорошему просил — не умничай.

— Я могу позвонить адвокату? — спросил Сергей.

— Непонятно только одно — на кой черт ты в это влез? — задумчиво, будто не слыша, сказал Стетсон. — Деньги? Продать такую приметную машину ты бы не смог. Запчасти на нее тоже никому не нужны.

Сергей молчал, опустив глаза. Казалось, этот тертый жизнью коп насквозь видит все его жалкие потуги.

— Ну так что? — спросил Стетсон. — Еще не передумал насчет знакомого? Как его зовут?

— Не было никакого знакомого, — ответил Сергей. — Я просто решил прокатиться на красивой тачке.

Сержант улыбнулся. Взгляд его при этом остался серьезным.

— Ну что же, наша беседа сдвинулась с мертвой точки. Осталась всего одна деталь. Как ты украл брелок?

— Я его не крал, — ответил Сергей. — Он валялся на тротуаре.

Стетсон покивал, задумчиво глядя на него прищуренными глазками из паутины морщин.

— Не хочу тебя пугать, но эта невинная шалость потянет годика на три принудительных работ. Может, чуть меньше, если твой честный вид выдавит из судьи слезинку-другую. Только такому, как ты, там и года много. Знаешь, что такое принудительные работы?

Сергей молча кивнул. Принудительными работами на планете Джорджия называлась банальная каторга, на которой заключенные гробили здоровье в урановых шахтах. И смертность среди заключенных была такова, что через несколько лет выживали лишь единицы. Он знал об этих особенностях Джорджии, когда подписывал контракт. Знал, но и помыслить не мог, что это его когда-либо коснется.

— Потом, если сдюжишь и не выхаркаешь легкие, — продолжал полицейский, — получишь поражение в правах. Ты не сможешь голосовать, тебе запретят проживание в крупных городах, о хорошей работе тоже можешь забыть. Такие доходяги остаток жизни вкалывают на уборке урожая, а тех грошей, что они получают, едва хватает на ночлежку с благотворительным супчиком. Ну и при малейшем нарушении — повторный срок.

Сергей устало откинулся на узкую спинку. Руки в наручниках начали затекать, и он напряг плечи, чтобы хоть немного разогнать кровь.

— Я осознал и проникся, сержант, — сказал он. — Что там насчет адвоката?

Стетсон посмотрел на него с некоторым сочувствием.

— Дался тебе этот адвокат. Нормального тебе все равно не потянуть — они берут вперед и много, а с похмельного неудачника, которого тебе предоставят бесплатно, все равно не будет никакого толка.

— У вас есть другие предложения?

— Может и есть, — загадочно ответил коп. — Зависит только от тебя.

Он помолчал, с улыбкой наблюдая, как меняется выражение лица Сергея, затем склонился над столом и негромко сказал:

— Ты, наверное, думаешь, что дуболомы вроде меня писаются от радости, если им удается посадить очередного чистенького мальчика. Так вот: забудь эту чушь. Всюду работают люди, а людям свойственно договариваться. Поэтому предлагаю в первый и в последний раз. Ты повторяешь под протокол все, о чем сейчас рассказал, а я помогаю тебе соскочить. Никакой каторги, полное прекращение дела. Честная сделка, без всякой херни. Ты мне — я тебе.

— Звучит как сказка, — усомнился Сергей.

— Никакая это не сказка. Если мы договоримся, то завтра, если ты все сделаешь правильно, тебя освободят в зале суда. Ну? Что скажешь, дружок?

— У меня что, есть выбор?

— Конечно есть. Но он тебе не понравится.

Сергей невольно подумал о Лотте. Скорее всего, она его уже забыла. А может, наоборот, думает о нем прямо сейчас. Возможно, даже чувствует, что с ним что-то происходит. Говорят, некоторым женщинам свойственна эмпатия по отношению к близким людям.

А может и нет ничего страшного в том, что он назовет ее имя? Вряд ли ее бывший разобижен настолько, что готов отправить свою девушку на верную смерть. «Милые бранятся — только тешатся», — так говорили на родине Сергея.

Дурацкая мысль, оборвал он себя. И сам он сентиментальный дурак. Дурак и слабак.

«К черту все!» — подумал он. А вслух сказал:

— Хорошо, сержант. Я согласен на сделку.

Стетсон довольно улыбнулся.

— Правильный выбор, малыш. Знал бы ты, с какими тупыми отморозками порой приходится возиться.

Он развернул монитор к себе и потер руки.

— Ладно, давай быстренько покончим с формальностями. Нет возражений против голосового протокола? Отлично. Запись включена, ведется протокол допроса. Назовите вашу фамилию.

Глава 6

Ночь он провел, скрючившись в кресле той же камеры. Спать в нем было невозможно, и всю ночь Сергей балансировал в зыбком полусне-полубреду, едва ли не поминутно ворочаясь с боку на бок. Под утро он не выдержал, и голодный, злой от бессонницы, протер покрасневшие глаза и отправился умываться. Спешить было некуда, и он долго плескался в узкой раковине, затем напился холодной воды, пригладил волосы, и крикнул, обращаясь к потолку:

— Эй, на вахте! Долго еще?

— Придется немного потерпеть, родной, — отозвался динамик. — Сначала принесут твой завтрак. Потом твой друг Стетсон проглотит бурду, которую он называет кофе. Потом поковыряется в носу. И только потом отвезет тебя в светлое будущее.

Спустя час он сидел на жесткой скамье в шумном, забитом людьми холле городского суда.

К удивлению Сергея, город предоставил ему вполне приличного с виду юриста.

— Снимите с моего подзащитного наручники, — сразу же потребовал адвокат — коротконогий упитанный живчик в золотых очках и добротном сером костюме. — Он не сопротивлялся при аресте и не представляет опасности для общества.