Тени таятся во мраке (СИ) - Чернов Александр Викторович. Страница 10

***

А началось все с того, что сидящий сейчас за вышеозначенным столом гениальный русский политэкономист-аналитик, убежденный марксист и царененавистник Владимир Ильич Ульянов три недели назад выдал нагора свою очередную статью. Романтик идеи всенародного счастья посредством победившей пролетарской революции и безжалостный, прагматичный циник во всем, что касалось тактики достижения этой победы (в том числе жизней и судеб противников, которые должно возложить на ее алтарь), предворил свой материал броским заголовком: «О новой тактике российской социал-демократии».

В ней товарищ Ленин[1] математически точно оценил перспективы и шансы русской революции в свете победы империи Романовых в войне с японцами на Дальнем Востоке, полного провала эсэровско-гапоновского «челобития» на площади перед Зимним дворцом и кайзеровского «кавалерийского наскока» на Санкт-Петербург.

Статейка получилась занятная. И громыхнула она не только в эмигрантских тусовках по Европам-Америкам, но и на далекой, заснеженной Родине. В ней яростный апологет диктатуры пролетариата пришел к неутешительному выводу: «С делом революции в России на сегодня покончено. Царизм решительно и прочно перехватил инициативу у нашей социал-демократии, погрязшей в несвоевременных, вздорных внутренних склоках, а тем временем ее «подопечные» — рабочий класс и крестьянство — на волне восторгов от Шантунга и Ляояна запростецки клюнули на очередные фарисейские посулы властей.

Посулы подлые и лживые, поскольку ни о каком реальном участии в управлении государством широких народных масс речи не идет в принципе…

Контрибуция с разбитых японцев, поглощение отнятой у китайцев Маньчжурии и половины Кореи, но главное — начинающаяся экспансия в Россию германского капитала, позволят быстро создать избыток рабочих мест, что определенно снизит общий градус политической борьбы пролетариата. Созданные на зубатовских принципах профсоюзы низведут ее до точки замерзания. И этот лед не начнет трещать по крайней мере до того времени, когда вскроется неизбежная коррумпированность и продажность подсунутых рабочим властью профсоюзных «вождей».

Оглашенная столыпинским Кабинетом министров программа по переселению части крестьянства на целинные земли, с одновременным списанием выкупных платежей и началом разрушения общины, выпустит весь накопившийся бунтарский пар из крестьян, капитализируя социально-экономические отношения в деревне. Чем превратит в утопию, очевидную не только для РСДРП, но и для всех, краеугольную часть программы партии СР. Всю эту «социализацию земли», которой эсэры так гордятся.

В итоге половинчатых реформ, государственная власть помещиков и капиталистов в России будет «законсервирована» на долгие годы. Такие реформы социал-демократия должна воспринимать и понимать как хитрый ход, как внутреннюю тактическую победу царизма. Которую господа Столыпин, Плеве, Зубатов и Дурново ловко присовокупили к победе внешней. Над Японией. Которая сама по себе не так уж много и потеряла…

Кто же еще, кроме Китая, к которому, очевидно, ни Корея, ни Маньчжурия, уже не вернутся никогда, проиграл в сваре империалистических хищников на Дальнем Востоке? Мы должны ответить на этот вопрос с учетом последних событий внутри России.

Подлинными проигравшими в Русско-японской войне оказались не самураи и их англо-американские кредиторы, а проливавший свою кровь на полях сражений русский народ. И, сколь бы парадоксально это ни прозвучало, — финансовая олигархия Парижа. А еще несколько месяцев назад эти деятели считали Российскую империю своей законною добычей, окончательно запутавшейся в их долговых тенетах!

Заодно с этой иностранной олигархией в проигрыше та часть российской чиновной и сановной верхушки, что давно научилась и привыкла связывать свое благоденствие с обслуживанием ее интересов. А также та часть российского национального капитала, который будет неизбежно оттеснен, если не пущен по миру, в конкуренции с германским.

Русским социал-демократам на данном историческом этапе придется признать, что совокупность военной победы, обещание полуреформ в удачный момент, и негласная сдача страны в кабалу германцам, значительно усилят политические позиции царизма.

Борцам за подлинное освобождение трудового народа предстоят годы неизбежной реакции, требующие от революционеров выдержки, стойкости, фанатичной жертвенности, глубочайшего тактического профессионализма и готовности к сотрудничеству с самыми неожиданными, даже противоестественными, тактическими союзниками. Сложившаяся ситуация требует от российской социал-демократии способности и готовности продолжать схватку в глухой обороне. В подполье.

При таком развитии событий роль РСДРП, ее Бюро комитетов Большинства, как боевого авангарда всех революционных сил, возросла многократно. Поскольку партия социалистов-революционеров в результате своего декабрьского фиаско у Зимнего растеряла авторитет, а господа «освобожденцы» и прочие интеллигентствующие либеральные демократы в сложившихся условиях (созыв законосовещательной Думы, Конституция, профсоюзы, расширение прав и свобод) обречены на соглашательство и постыдную роль ручных, парламентских собаченок царизма. Тявкающих по команде на того, на кого укажет хозяин, и на задних лапках скулящих перед ним за обглоданную косточку…»

И так уж получилось, что одним из самых первых и внимательных читателей этого номера запрещенной в России ленинской газеты «Вперед», стал Сергей Юльевич Витте.

***

Петр Людвигович Барк, потомок обрусевшего англичанина, корабельного мастера Питера Бёрка, сбежавшего от карточных долгов из родного Ливерпуля и решившего попытать счастья в Петровской России, продвинулся по имперской служебной лестнице гораздо выше своих предков. Хотя потомственное дворянство, выслуженное его отцом в должности лесничего в Екатеринославской губернии, безусловно, дало ему хорошую стартовую позицию.

В свои неполные тридцать шесть, выпускник юридического факультета столичного университета успел стать заметной, если не сказать выдающейся фигурой на российском банковском Олимпе. В 1894-ом году Барк назначен чиновником по особым поручениям Госбанка, в 1895-м — секретарем при Управляющем Государственным банком. Через два года после этого он становится директором Петербургской конторы Госбанка по отделу заграничных операций. Столь стремительный взлет для молодого человека 28-и годов от роду был в самом деле необычайным: такое место занимали чиновники, достигшие ранга «Превосходительство».

На исходе 19-го века Барк уже успел войти в руководство двух негласных филиалов Госбанка, став председателем Правления Ссудного банка Персии и членом Правления Русско-Китайского. Особо активной и разнообразной его деятельность была в Ссудном банке Персии в период, когда всесильный министр финансов Российской империи С.Ю. Витте начинал осуществлять свои планы экономической экспансии на Среднем и Дальнем Востоке.

Полагаю, уважаемый читатель уже задумался о том, что одной умной головы для такой, поистине головокружительной карьеры, несколько маловато? Нужна или маза, как говорят военные, или, на крайний случай, удача. Не так ли?..

Удачу Петра Людвиговича звали «Верность». Верность в деловых и человеческих отношениях. Верность единожды данному слову и жизненным принципам. А если проще, — то удачу его звали «Сергей Юльевич Витте», который в свое время обратил внимание на талантливого клерка, знающего три иностранных языка, старательного, исполнительного и готового на лету схватывать идеи начальства. А тот, в свою очередь, отплатил ему за покровительство и протекцию честной службой и искренней дружбой.

Работой в Госбанке и в подведомственных ему учреждениях обязанности Петра Людвиговича в качестве чиновника финансового ведомства не исчерпывались. Реформа Петербургской биржи, как и большинство преобразований Витте в области финансов, должна была способствовать большей, чем ранее, зависимости ее от финансового ведомства. Контролировать ход реформы изнутри предстояло лицу, облеченному полным доверием министра финансов. И 8 февраля 1901-го года Барк становится действительным членом фондового отдела при Санкт-Петербургской бирже и полномочным членом Совета отдела.