Тени таятся во мраке (СИ) - Чернов Александр Викторович. Страница 21

— И по размерам тоже будут их превосходить на треть? — в глазах лорда Ротшильда проскользнула искорка недоверия.

— Если не более того.

— Но это значит, что часть стапелей и, главное, доков, под флот таких кораблей нам придется реконструировать. Ведь парой штук дело не ограничится, не так ли?

— Да. А кроме того, речь идет о двигателях конструкции инженера Парсонса для них, что потребует применения котлов с нефтяным отоплением.

— Понятно…

— Уже считаете баланс возможных расходов и прибылей? — Эдуард хитро улыбнулся.

— Скорее, хочу высказать некоторые сомнения, сир.

— Сомнения?

— Да. Поскольку, как я понимаю, этот наш шаг не останется незамеченным. И в Германии могут воспользоваться подобным сбросом банка с нашей стороны. Ведь если такой корабль сильнее нескольких существующих, а немцы начнут строить аналогичные суда, наш сегодняшний «двойной стандарт» сохранить будет проблематично.

— Во-первых, Натан, наша промышленность существенно мощнее германской в сфере судостроения, Вам ли этого не знать. Вряд ли племянничек с Тирпицем сразу осилят нечто подобное, как по качеству, так и по количеству.

Во-вторых, галлы, хоть и наши союзники сейчас, но им придется больше смотреть за своей армией и крепостями, чем думать о соревновании с нами на море. У русских же при таком реформаторском зуде в одном месте у милого Ники, на серьезную кораблестроительную программу просто не хватит денег. Флот заокеанских кузенов можно теперь относить скорее к нашему активу. Так что так ли он и нужен нам сегодня, этот «двойной стандарт»?

А, кроме того, ты представляешь, как будут скакать в Берлине, когда поймут, что их Кильский канал нужно рыть по-новой? — Эдуард добродушно хохотнул в кулак, — Но есть тут одна маленькая загвоздочка. Дело в том, что для того, чтобы у нашего Джека сразу все правильно и быстро закрутилось, ему могут понадобиться некоторые сверхбюджетные суммы, о которых уважаемому лорду контролеру Адмиралтейства лучше бы не знать…

— С нашими консервативными до архаики порядками в адмиралтейских финансах, никого из офицеров не премируешь за самоотверженную работу по 24 часа в сутки. Да и без соответствующей обработки общественного мнения в прессе, этот дерзкий план может столкнуться с трудностями в Парламенте. Вы это имеете в виду?

— Вы как всегда все схватываете на лету, мой любезный Натан.

— Я все понял, Ваше величество. Сегодня же переговорю с лордом Фишером. Можете не волноваться на этот счет…

***

В автобиографической книге 25-го президента Соединенных Штатов Теодора Рузвельта «Одиннадцать предгрозовых лет: взгляд из окна Овального кабинета» есть такие строки: «В середине апреля 1905-го года наше небольшое общество, состоявшее из Филиппа Стюарта, Генри Лоджа, Уильяма Тафта, Альберта Харта, Томаса Рида, доктора Александра Ламберта и меня, покинуло читенький и гостеприимный Нью-Кастл в предгорьях Колорадо, чтобы поохотиться на гризли.

С нами были местные парни Джонни Гоф и Джек Бора — в качестве проводников и охотников, лучше которых трудно было найти для горной охоты на медведей с гончими. Пятеро из участников привели своих собак. В общем, это составило 29 гончих и четыре полукровных терьера, которые должны были теребить разъяренного зверя и отвлекать его внимание, когда нам удастся окружить его. Мы путешествовали с удобствами: у нас был большой вьючный караван с необходимой при нем прислугой, запасные лошади для каждого из нас, а также повар и конюхи»…

Дальнейшее описание эпизодов увлекательной и удачной охоты уважаемого мемуариста и его друзей, нам, пожалуй, можно оставить за скобками. Гораздо интереснее то, что было скрыто между строк, о чем сам «четырехглазый Тедди» предпочел умолчать.

Ведь кроме проводников-трапперов и его давних «друзей по увлечению» — страстных охотников Стюарта и Лемберта, остальные четверо упомянутых Рузвельтом спутников были профессиональными политиками и государственными деятелями САСШ, причем двое из них — Тафт и Харт, только что вернулись из Парижа, где выполняли некое, весьма деликатное поручение хозяина Белого дома.

Сенатор-республиканец Томас Брекет Рид был спикером Палаты представителей — нижней палаты американского парламента — во время президентства Кливленда и в первые годы пребывания в Белом доме Мак-Кинли. Генри Кэбот Лодж — сенатором и одним из признанных лидеров Республиканской партии последнего десятилетия. Оба они, как и Харт с Тафтом, были давними друзьями и единомышленниками Рузвельта.

Именно эти четверо, вместе с находившимся в тот момент в Европе на лечении, серьезно заболевшим госсекретарем Джоном Милтоном Хэем, составляли неформальный внешнеполитический штаб «президента-кавалериста». Человека, совершенно искренне уверенного в том, что наступает время, когда не британский премьер, а американский президент будет волен диктовать законы бытия всему человечеству, дабы привести одряхлевший и нерациональный Мир к торжеству гармонии силы и справедливости «по-американски». И в этом его, Теодора Рузвельта, историческая миссия…

Костры весело потрескивали, жареная медвежатина наполняла воздух дивным для охотничьих ноздрей ароматом, за палатками благодушно рычали и сонно переругивались насытившиеся псы, о чем-то своем балагурили и смеялись удачливые охотники. Спрятав в карман любимой куртки с меховым подбоем знаменитое на весь мир пенсне, президент Североамериканских Соединенных Штатов с наслаждением вгрызался в очередной кусок еще дымящегося мяса так, что желваки ходили у скул…

— И все-таки, согласитесь, друзья: райское наслаждение? Особенно, если вспомнить, как трудно оно нам далось.

— Да, Тэдди, зверек нам попался не рбкого десятка. Честно скажу, боялся, как бы у тебя рука не дрогнула. Второй подряд президент, не доживший до конца своего срока, — это был бы уже перебор, — сдувая пену с деревянной кружки, наполненной густым анкоровским «Либерти», согласился с президентом военный министр, — А псов жалко.

— Угу. Том, дружище, не грусти. Сражались они оба славно и умерли быстро. А про выстрел… Честно говоря, пугаться было некогда, больше нужно было думать о том, как не испортить шкуру. А так… да, ситуация была категорическая. Или я его, или он меня.

— Такова жизнь. Что поделаешь.

— Чуть-чуть мы запоздали. Минутой-другой пораньше и собаки бы уцелели, скорее всего. Азарт псов подвел. Молодые!.. Но какая же реакция у него была. Просто — молния! Давно я такого не видел, — с чувством прихлебывая пиво и поковыривая щепкой в зубах, близоруко прищурился на полыхающий огонь президент.

— Если не вспоминать о том, как русский медведь почти также, после долгого неуклюжего отмахивания, внезапно кинулся и в мгновение ока порвал на тонкие ремешки японского дракона, то — конечно, да, мы все такого давно не видели, — сдержанно усмехнулся сенатор Лодж.

— Согласен, Генри. Ты прав. Наши сомнения после Шантунгского побоища славяне разрешили феноменально быстро.

— Угу. И этой их быстротой, и еще тем, как скоро, получив кровавых оплеух, подняли перед ними кверху лапы гордые господа-самураи, русские моментально породили в нас кучу новых сомнений, не так ли? — не спеша дожевывая свой кусок сочной медвежатины, осведомился Харт, — Только сомнений совсем иного порядка, особенно если вспомнить, что не без нашего дружеского участия, если не сказать прямой рекомендации, микадо отважился на войну с царем.

— Зря мы, в свое время, так волновались по поводу Гаваев, скажу я вам, друзья мои. Спорить с Державой, это вам не богдыхановских мандаринов за косы таскать. Английский корм азиатскому жеребцу явно в прок не пошел, — широко улыбнулся Рузвельт, — В этот раз искусство загребать жар чужими руками кузенам изменило. Правда, и наши желания по поводу долгой драки и кровавой ничьей между японцами и московитами в 12-ом раунде, увы, не оправдались.

Но я вам не скажу, что жестокий проигрыш русских был бы предпочтительнее и полезнее для нас. В конце концов, для Петербурга Дальний Восток и его тихоокеанские побережья еще долго останутся тем, чем для нас не так давно был Дикий запад. В отличие от японцев, которые на этих побережьях живут. Возьми они верх, да еще с решительным результатом, могли бы стать для наших планов куда большей проблемой, чем русские.