На службе Отечеству, или Пешки в чужой игре (СИ) - Самойлова Инга Михайловна. Страница 22

— Стойте! — закричала Лиза. — Они будут стрелять! Стойте!

Находившиеся рядом тревожно и опасливо посмотрели на нее, обошли стороной, двинулись дальше.

Лиза расслышала, как в толпе то там, то тут призвали остановиться, но на рабочих окрики большевиков, а это были товарищи Лизы, не возымели действие.

Лиза застыла на месте, не в силах сделать шаг к смерти. Рядом проходили мужчины, женщины, дети. Лизу охватила паника.

— Стойте же! Они будут стрелять! — закричала она, схватив одну из женщин за рукав. Женщина остановилась, растерянно посмотрела на Лизу, затем на своего ребенка.

И тут раздался залп. Он прокатился и, замолкая, смешался со стонами и проклятиями. Первыми упали те, кто шел впереди, неся хоругви, кресты и императорские портреты. Лиза выпустила рукав женщины, в шоке наблюдая, как некоторые бросились бежать к домам, другие, опасаясь быть настигнутыми пулями, прижимались к земле.

Стрельба резко прекратилась. Лиза не верила происходящему! Она успела прижаться к стене дома — то ли пытаясь укрыться от пуль, то ли не в состоянии удержаться от пережитого на ногах. Все, кто мог, поднялись, понимая, что надо спасаться. И тут грянул второй залп… пауза, третий… четвертый, пятый!. Те, кто был впереди, упали на мостовую. Повалился старик, в руках которого был царский портрет. Портрет подхватил другой старик, шедший рядом, но следующий залп сразил и его. Упал мальчик лет десяти, державший фонарь с лампадой. Десятки смертельно раненых взрослых и детей, женщин и мужчин бились в предсмертных муках на снегу, по которому разрастались пятна крови. Лиза закричала, но от ужаса голос не слушался ее — губы лишь беззвучно раскрылись, хватая воздух.

Ужас охватил толпу. Люди бросились в разные стороны, толкая и опрокидывая друг друга, прыгая через трупы. Вслед бегущим летели пули. Они настигали даже тех, кто успел укрыться в воротах и за заборами домов.

Рядом вновь оказался Фрунзе.

— Уходите же скорее! — закричал он на нее, схватив и потянув за собой.

Фрунзе втащил Лизу в переулок и прижал к стене. Она исступленными глазами смотрела на него, но не замечала — ей по-прежнему виделись убийства, страх и смерть, которые она наблюдала.

— Лиза, очнитесь!

Фрунзе огляделся по сторонам. Среди спасающихся бегством, он заметил, как двое мужчин уводят отца Гапона в направлении Троицкого моста.

— Вот гад! — прошипел он сквозь зубы и за руку потащил Лизу проулками за собой. Затем остановился, тяжело переводя дыхание.

— Подождите меня здесь! — сказал он и исчез. Прошло несколько минут, прежде чем Лиза осознала, что осталась одна. По щекам ее потекли слезы. И тут страх и шок сменились гневом. Она резко стерла руками слезы с лица и зашагала обратно.

На пути попадались жертвы случившегося.

— За что стреляли?.. По какому закону?

— Вот тебе и царская милость!

— Благодарение Господу, спасли нашего батюшку верные люди.

На опустевшей площади осталось около ста бездыханных тел. Кто-то стонал, истекая кровью. Недавно еще пушистый и белый снег стал багряно-красным, истоптанным, грязным.

Лиза двинулась по площади, ища тех, кому еще можно было оказать помощь. Благо опыт был — около года назад она некоторое время была сестрой милосердия в родном городке, принимавшем раненых в боях русско-японской войны.

Ее взгляд остановился на худеньком студентике, сидящем на земле. Держась за разбитую голову, он со стоном раскачивался из стороны в сторону. Лиза присела на корточки рядом.

— Я помогу тебе, — произнесла она, привлекая его внимание. Разомкнула его руки, осмотрела рану. — Пойдем.

Она помогла ему встать и повела прочь с места побоища.

Внезапно в проулке появился офицер, держа в руках окровавленную шашку. Он неторопливо шел вперед, всматриваясь в жертв, лежащих на земле. И вот остановился, присмотрелся к раненому, занес клинок и воткнул острие в живую плоть.

Студент с воплем вырвался и бросился к офицеру. Тот оглянулся. Паренек неловко поскользнулся и упал. Золотопогонник быстрыми шагами преодолел разделяющее их расстояние и замахнулся шашкой.

Лиза бросилась к офицеру, успела схватить за руку. Он развернулся к ней всем корпусом, отшвырнул в сторону. Лиза упала, больно ударившись головой, и все же попыталась встать. Паренек тем временем повалил офицера на землю. Лиза, понимая насколько силы не равны, кинулась мальчишке на помощь, но тут же получила сильный удар, вновь сваливший ее с ног.

К ним подскочили двое солдат. Один бросился помогать офицеру, другой развернулся к Лизе и резко замахнулся на нее прикладом. Резкая боль пронзила живот, перед глазами все потемнело, и Лиза потеряла сознание.

На вокзале Алексея продержали часа два в закрытой комнате. Малышев куда-то ушел. Он был явно встревожен — поезд довольно значительно опаздывал. Когда поезд прибыл, Глебова под конвоем переодетых в гражданское полицейских сопроводили в купейный вагон.

Обстановка на вокзале казалась Алексею несколько необычной: чего-то не хватало, казалось что воздух наполнен тревогой и гнетущим напряжением.

Глебов взглянул на Малышева, сидящего напротив. Еще один сопровождающий их филер сидел рядом с Алексеем. Все молчали. По глазам Малыша Алексей понял, что тот с нетерпением ждет отправления, но поезд не торопился трогаться в путь.

Наконец Малышев встал, прошел к двери, дал распоряжение филеру не покидать купе ни в коем случае, затем вышел и плотно закрыл за собой дверь.

Глебов отогнул край занавески и выглянул в окно.

— Не велено, — услышал он голос филера.

— Что не велено?

— Не велено смотреть в окно.

Алексей окончательно убедился, что что-то происходит. Сел на прежнее место, откинулся на спинку сидения.

— Что вы думаете, сударь, обо всем происходящем?

Филер оторопел:

— Не велено обсуждать!

Глебов наклонился вперед.

— Полноте-с, ведь и вы, и я понимаем, что происходящее значит, — доверительно заметил он.

На лице филера отразилась паника. По-видимому, он поверил в то, что Алексей в курсе происходящего. Но чего «происходящего»?

— Откуда знаете? Вам не положено знать! — сорвалось с губ филера. По всей видимости, его проинструктировали обо всем том, чего Глебову не следует знать.

Алексей некоторое время молчал. Затем достал папироску и закурил. Подошел к окну, приоткрыл створку.

— Не велено!

— Да полноте-с, — отмахнулся он.

Филер не знал, что делать. Пока он в замешательстве обдумывал, что предпринять, Алексей прислушивался к беседе мужчин и дамы, стоящих на перроне.

— Это просто ужасно! — сокрушалась дама, а мужчина тем временем продолжал — Поэтому повсюду расставлены кордоны солдат, которые не должны пропустить колонны рабочих к Зимнему дворцу.

— Неужели будет дан приказ стрелять? — спросил другой.

— Будет? Он дан!

— Это просто ужасно! — вновь воскликнула дама.

Дальше Глебов их уже не слушал: все мысли его были о жене. Получается, что Лиза с утра пораньше вышла из дома для того, чтобы примкнуть к выступлению рабочих. О том, что произойдет потом, или уже произошло, ему было страшно думать.

Тем временем филер, приблизившись к нему, неуверенно произнес:

— Отойдите от окна, сударь. Не разрешено.

Алексей вновь выглянул в окно, будто наблюдал там что-то интересное и забавное. Усмехнулся, поманил охранника взглянуть. Тот поддался искушению, наклонился к окну, чтобы посмотреть, что происходит на перроне и тут же со всего маху ударился головой о раму. Глебов еще раз стукнул его головой — охранник обмяк — Алексей подхватил его под мышки, усадил на сидение. Затем прислушался все ли спокойно. Неторопливо приоткрыл дверцу, выглянул в коридор, но неподалеку от двери заметил филеров.

Заперев дверь, Глебов подошел к окну и окинул внимательным взглядом перрон. Убедившись, что этот путь самый безопасный, он полностью раскрыл створку. Не медля, Алексей протиснулся в оконный проем и соскочил на перрон под удивленными взглядами окружающих. На ходу застегивая пальто, стал пробираться сквозь толпу.