Механические птицы не поют (СИ) - Баюн София. Страница 4

— Но у нас нет чая из Гунхэго, у нас вообще не чай, это местная трава, которая напоминает его по цвету и запаху, — расстроенно отозвалась Василика.

— В этом-то и прелесть. Вот, отнеси им, милая, и посмотрим, хватит ли им снобизма возмущаться, — улыбнулся ей Уолтер, ставя два чайника и несколько чашек на поднос.

— Ты кем был на Альбионе, счетоводом в какой-нибудь чайной конторке? Какие лекции, — скривилась Зэла.

Уолтер, пожав плечами, поставил в песок еще одну джезву.

— Ты давно видела Мию? — как бы невзначай спросил он.

— А, ты все со своей скрипачкой. Да, Хенрик что-то говорил о том, что пригласил ее в конце недели. А что, птенчик, ты уже охрип отдуваться один? Пальчики холеные от гитары болят? — хохотнула она.

— Ты жестокая женщина, Зэла.

— А как же райская птичка в цветущих лепестках персика?

— Разве птички не бывают жестокими? — улыбнулся Уолтер, разливая кофе по чашкам.

…

Хенрик пришел только к обеду. За это время Уолтер уже успел погасить обе печки и начать наливать пиво вместо кофе.

Хозяин паба «У Мадлен» с трудом протискивался в двери собственного заведения. Это был огненно-рыжий мужчина огромного роста. Кажется, он разменял уже шестой десяток, но возраст лишь начертил на его лице лишние морщины и запутал серебристые нити в волосах и бороде. Взгляд его медово-желтых глаз не потерял своей проницательности, зато обрел насмешливые искорки, свойственные тем, чья судьба складывалась нелегко.

Паб «У Мадлен» пользовался репутацией места, где можно останавливаться кому угодно, включая семьи с детьми и путешествующих в одиночестве женщин. Таким паб часто советовали прямо на пристани. Хенрик, хотя и был не молод, к тому же в одном из давних морских сражений потерял ногу, не позволял в своем заведении драк и дебошей. Правда, иногда они все же происходили, особенно в его отсутствие. С тех пор, как в паб устроился работать Уолтер, это стало его проблемой. Он был не против.

Когда-то он был бретером не из последних, и умел не только стрелять и фехтовать. Каждый раз, вспоминая, какими словами отзывался об этом его отец, Уолтер только горько усмехался.

— Как ты тут справляешься?

Голос у Хенрика был ожидаемый для такого человека — глубокий, раскатистый, словно далекий гром. Кто-то говорил, что похож на звериный рык, но Уолтеру казалось, что это недостаточно емкое сравнение.

— Неплохо, но помощь требуется, — улыбнулся он, выливая в узкий, высокий бокал порцию кофейного ликера, перемешанного со льдом.

Хенрик усмехнулся и подошел в стойке. Механический протез он заказал себе несколько лет назад, после долгих и упорных уговоров. Теперь его увечье было почти незаметно, и только царапины на светлых досках пола напоминали о том, что когда-то хозяин прохаживался по ним деревянной ногой, окованной железом понизу.

Уолтер добавил в бокал порцию водки и долил коктейль доверху сливками.

— Какие планы на вечер, Хенрик? Мне опять придется бренчать палечку до закрытия?

Танец не просто так назывался «палькой». Слово «распалять» лучше всего характеризовало то, что начиналось сразу после первых аккордов.

— Может и придется. Но ты не переживай, я пригласил нам на подмогу одну особу, желающую подзаработать.

— Я надеюсь, это будет не как в прошлый раз, когда ты обещал нам певицу, а привел какое-то очаровательное существо чуть выше табуретки, которое не было бы слышно, даже если бы все просто молча пили, а не разговаривали и гоготали?

— Хочешь сам искать пабу культурную программу? Может мне задуматься о том, стоит ли тебя держать с твоей палькой? — усмехнулся Хенрик, становясь за стойку.

Уолтер перепрыгнул ее, оперевшись о край рукой и, как ни в чем не бывало, сел на один из барных стульев.

— Что вы, герр Хенрик! Я готов играть вам палечку и петь скабрезные песенки с утра до вечера, лишь бы не лишаться счастья созерцать ваше прекрасное заведение!

— И не вылететь из комнаты, которую ты у нас занимаешь.

— Именно так. Я боюсь, сердце мое не вынесло бы такого удара. Так кого ты там нашел?

— А, бортовая чародейка с пришедшего корабля желает бесплатную ночевку.

— Бортовая чародейка? Это же злющие, дорого одетые тетки, которые даже на своих капитанов смотрят с таким презрением, будто они ну просто грязь под их ногами, — усомнился Уолтер.

— А эта молоденькая совсем, ну, твоя может сверстница. Видно, еще не разобралась, как надо себя вести. И смешная такая, выглядеть пытается как шаманка с Северных Берегов, ну ты сам посмотришь. Только я тамошних ведьм видал — они еще хуже наших чародеек, беловолосые все, белоглазые, будто в них крови вовсе нет, и взгляды у них… Как обведут черным свои глазища, так и думаешь, что такой колдовать-то не надо, она посмотрит и к месту приморозит.

— По мне, что одни, что другие, что третьи — неприятные особы, но в море без них делать и правда нечего. Одна чародейка способна навести морок и увести от корабля левиафана, а ты знаешь, сколько они топят, — зевнув, ответил Уолтер.

— Плавали мы и без ваших чародеек, — ответил Хенрик, и взгляд его мечтательно затуманился.

— Зэла успела рассказать тебе про кончину ее обожаемого герра Хагана? — торопливо перевел тему Уолтер, пока Хенрик опять не завел про свое славное прошлое.

— Про кончину всеми обожаемого герра Хагана и фрау Марии мне прожужжали уши все мальчишки-газетчики на пути от дома до паба. Я хочу дождаться статьи в «Парнасе», эти хотя бы думают, что пишут. Представляешь, одна газетенка вообще накорябала, что фрау Марию собака загрызла.

— А откуда ты знаешь, может и правда собака? — меланхолично спросил Уолтер, перегибаясь через стойку и снимая с остывшего песка джезву.

— Так они фотографию трупа приложили, жандармскую. Что я, мало вскрытых глоток в своей жизни видел? Я и сам…

— Хенрик, — Уолтер поднял ладонь в предупреждающем жесте.

В стойке подошла Василика.

— Герр Хенрик! Я тут слышала, вы какую-то ведьму привели? А она нам двор не подожжет, как в прошлый…

— Она приедет погадать, — отрезал Хенрик, не дав девушке договорить.

— Ах, вот оно что! Тогда предупреждаю, у нас тут две пожилые леди, я надеюсь, ваша ведьма не будет предрекать всем, кто старше шестидесяти скорую кончину, как в…

— Василика, лучик мой, зачем ты держишь пустой поднос рядом со стойкой?

— Чтобы вы поставили на него пять кружек темного пива и четыре шота односолодового виски с перцем, — очаровательно улыбнулась ему девушка.

На нее было невозможно злиться, и Уолтер видел, что Хенрик добродушно посмеивается в усы, наливая пиво.

…

Ведьма пришла вечером. Раньше, чем Уолтер начал играть пальку и начались танцы, но именно в тот момент, когда он, поставив ногу на один из столов, вдохновенно пел «В таверне». Голос у него был сильным, гитара — звонкой, и никто не мог бы пожаловаться, что хоть слово нельзя расслышать за смехом и разговорами.

— Те, кто выиграл носят одежды тех, кто проиграл,

И здесь никто не боится смерти!

Уолтер подмигнул вошедшей девушке и отвернулся, не останавливая песню.

Он успел разглядеть ее. И правда, смешная. Совсем молодая, с нежной кожей, пушистыми, каштановыми волосами и медово-желтыми глазами, она зачем-то пыталась выглядеть как хищница с Севера. Но густые черные тени и плащ из белых ласок не делали ее похожей на шаманку, точно так же, как широкий пояс с медными бляхами и подвесками в виде птиц.

Она выглядела девочкой, примеревшей мамин наряд.

— А первый за тех, кто томится в казематах! — грянули матросы, утопив голос Уолтера.

— А третий и второй — за самых прекрасных женщин! — отозвался он.

Бокалы должны были поднимать тринадцать раз. К концу песни, вспомнив всех, кого только было можно, от моряков до Прелата, Уолтер наконец смог отложить гитару и подойти к устроившейся в углу ведьме.

— Здравствуйте. Это вас пригласил Хенрик?

— Верно. Только я не вижу здесь своих клиентов. Только пьяных матросов и кабацкого горлодера, — с презрением отозвалась девушка.