Темное и потерянное сердце (ЛП) - Дестефано Мэрри. Страница 2

― Ты и я, Адель, ― говорю я. ― Мы вдвоем отправимся внутрь, и больше никто.

Она недоумевающе смотрит на меня, но потом начинает смеяться. За последние несколько недель ее слезы сменились смехом, и до этого момента меня это радовало. Было приятно проводить время с тем, кто способен поднять мне настроение. Темноволосая Катрина отличалась сложным характером и всегда находила способ, сделать моему сердцу больно, словно она втихаря вонзала мне нож в грудь — сантиметр за сантиметром, глубже и глубже. Пока, в какой-то момент, я не понял, что не могу дышать, будучи рядом с ней.

Именно это подтолкнуло мои пальцы сомкнуться вокруг ее шеи и сжать так, чтобы она не смогла больше мучать меня.

Теперь я начинаю задумываться, что смех Адель так же опасен, как и сложный характер Катрины.

Что если милая белокурая Адель все это время смеялась надо мной? Что если ей известен мой секрет?

Она берет меня за руку и тащит за собой к двери. Я знаю, что ее отец на охоте, а мать работает за прилавком на рынке. Мы с Адель проведем остаток дня в ее спальне, и хотя бы на несколько часов я забуду о Катрине и ее могиле, которую лесные звери всегда порываются раскопать.

― Ну, пошли же, ― говорит Адель, переступая за порог.

― Давай, иди с ней, ― произносит Катрина позади меня с нотками ревности в голосе.

Как только я оказываюсь на кухне, беру щепоть соли из солонки и швыряю ее через порог. Я вижу Катрину, которая следует за мной через сад, отмечая, что ее тело стало выглядеть еще хуже, чем час назад. На одном из ее глаз больше нет века. Ее скулы сильно торчат, а бледная кожа покрылась светло-коричневыми рубцами.

Я жестом останавливаю ее.

― Ты не сможешь войти, ― говорю я Катрине.

Она ухмыляется и пожимает плечами. Куски плоти осыпаются на землю, и ветер уносит их прочь. Я едва сдерживаю дрожь.

― Что ты там говоришь? ― окликает меня Адель.

― Ничего, ― бормочу я и тут же оказываюсь в плену ее горячих объятий и нежных поцелуев.

Я люблю свою живую девушку, и мне больше никто не нужен, кроме нее. Отныне и навсегда.

Глава 3

Ночь надвигается быстрее, чем я мог ожидать. На небе взошла луна, а за окнами шумит легкий ветерок. Я задремал в объятиях своей живой подружки. Как только я просыпаюсь, то ловлю себя на мысли, что ее родители вот-вот вернутся, и даю себе отчет, что мне грозит, если они застукают меня здесь.

Они будут настаивать, чтобы я женился на Адель. Мне придется заботиться о ней до конца своих дней. В моем маленьком доме из угла в угол будут шнырять дети, Адель располнеет, и дни моей свободы будут сочтены.

И все лишь по тому, что я позволил себе заснуть.

Я вскакиваю с кровати и начинаю поспешно одеваться, когда мелкие капли пота выступают у меня на спине, а пространство комнаты начинает давить на меня. Адель зевает, потягиваясь, но не собирается покидать постели.

― Куда ты собрался, любимый? ― интересуется она.

― Мне пора.

Она садится, и ее обнаженное тело пробуждает во мне желание вернуться к ней, но я отгоняю эти мысли, так как должен уйти. Я не могу жертвовать своей свободой.

― Вчера о тебе спрашивал шериф, ― произносит она, зевая между словами.

Я замираю, натянув брюки лишь до колен.

― Или позавчера, ― добавляет она.

― И что его интересовало?

Она снова ложится, устремив взгляд в потолок.

― Он хотел узнать, где ты находился, когда пропала Катрина.

― И что ты ему ответила?

Я двигаюсь в ее сторону, присаживаясь рядом с ней на кровать. Она улыбается, глядя на меня снизу вверх.

― Я не хочу, чтобы он арестовал тебя, ― произносит она, вздыхая.

Ее левая рука тянется вверх, чтобы коснуться моего лица, и я позволяю ей это.

― С чего бы ему это делать? ― шепчу я ей на ухо, в то время как пальцами левой руки играю с ее светлой косой, которая переливается при лунном свете, словно шелк.

― Он никогда не причинит тебе вреда, ― обещает она. ― Никогда не узнает, что ты сделал.

― А что я сделал, любимая?

Мое сердце колотится все чаще и громче, и мне становится интересно, замечает ли она это. Понимает ли она, что стены ее спальни становятся ловушкой? Вскоре ни один из нас не сможет вырваться отсюда. Я прекрасно осознаю, что мне нужно уносить ноги и уезжать как можно дальше. Но сначала я должен был убедиться, что она не говорила об этом кому-то еще.

Ее улыбка так мила и настолько наполнена нежностью, что трудно поверить в то, что она собирается сказать.

― Ты убил Катрину и похоронил ее в лесу.

Мое сердце перестает биться. Я бросаю взгляд на окно и вижу там улыбающуюся Катрину, призрачный силуэт которой пронзают нити лунного света.

― Ты заблуждаешься, Адель, ― возражаю я, всячески стараясь сохранять самообладание. ― Я никогда не смог бы обидеть Катрину. И верю, что она все еще жива…

― Нет.

Адель мотает головой, и ее длинная коса выскальзывает из моей ладони.

― Я видела вас в лесу. Ты ударил ее, и Катрина упала на землю, но она была жива до тех пор, пока ты не придушил ее.

Воцарилась мрачная длительная пауза. Никто из нас не знал, что сказать.

― Но я никогда никому не расскажу об этом, ― произнесла Адель. ― Никогда.

Я делаю глубокий, дрожащий вдох, а затем отвечаю ей улыбкой. В конце концов, Адель — моя истинная любовь, девушка, которую я буду любить всегда. У нее настолько чистое сердце, что у меня не остается сомнений, что я никогда не встречу того, кто бы любил меня так, как она.

― Я верю тебе. Ты просто чудо, ― говорю я, склоняясь к ней для страстного и долгого поцелуя. Он такой же несравненный, как и она сама.

Сейчас самое подходящее время.

Я беру ее длинную золотистую косу и обматываю вокруг тонкой шеи Адель. Она настолько доверяет мне, что даже не сопротивляется.

Это заставляет меня любить ее еще сильнее.

Настолько сильно, что мое сердце готово разорваться от счастья и удовольствия, наполняющих его.

Коса натягивается все туже и туже. На глазах Адель выступают слезы, ее конечности дрожат, и она пытается оттолкнуть меня, но уже слишком обессилена. Она задыхается, и ее рот открывается и закрывается, словно она пытается мне еще что-то сказать.

А потом все прекращается.

Моя любимая живая девушка теперь мертва.

Дверца в моем сердце распахивается, и все счастье, живущее в нем, выплескивается наружу. На его место приходит тьма. Я рыдаю, издавая протяжные истошные вопли, руки сжимаются в кулаки, и меня переполняет ненависть к Адель за то, что она вынудила меня сделать это.

Ей не следовало говорить обо мне с шерифом.

Она не должна была стать свидетелем того, как я убивал Катрину.

Ей просто не следовало влюбляться в меня.

Вся ее красота улетучилась, и воспоминание о поцелуе с ней стало омерзительным. Ее тело, распростертое на кровати, больше не было прекрасным.

Катрина наблюдает за мной через окно в спальне. Моя девушка-призрак кивает, словно она знала, что этим все и закончится.

― Пойдем со мной, ― произносит она, ― мы должны позаботиться о том, чтобы Адель покоилась с миром.

Глава 4

Мы спешим из деревни в окружающий ее лес, все трое ― я и две мои мертвые девушки. Катрина следует впереди, то исчезая, то появляясь в лучах лунного света, словно взволнована происходящим настолько, что с трудом может сохранять свой земной облик. Безжизненное тело Адель тяжелым грузом лежит у меня на плече, замедляя мой ход. Создается ощущение, что она вцепляется в землю позади меня, пытаясь не дать мне уйти.

Без сомнений, она жаждет того, чтобы меня поймали.

Катрина ― единственная, кто сейчас на моей стороне. Мне следовало отдавать ей больше любви. Я должен был оставить ее в живых.

― Шевелись быстрее и будь осторожен на скалистых уступах, ― подгоняет меня Катрина, ее призрачный силуэт выглядит в равной степени человечно и потусторонне.

Эта местность усыпана множеством крутых обрывов, опасных хребтов, бездонных пропастей, которые скрыты от ваших глаз, пока вы не наткнетесь на них. Вот почему я похоронил Катрину именно здесь. Мало кто отваживается забираться в такую глушь.