Обещанная колдуну (СИ) - Платунова Анна. Страница 58

— Ничего не получилось… — прошептала я. — Если ты уедешь без меня, я этого не вынесу. Я с ума сойду от волнения.

— Поехали, — вздохнул он. — Что же я, не сумею защитить свою жену?

— Правда?

Надежда вдохнула в меня жизнь, я, до этого беспомощно пялившаяся в чашку, вскинула на него взгляд: «Не шутит?» Нет, Тёрн не шутил, наоборот, оставался серьезен.

— Когда я шел тебя забирать… Тогда, четыре месяца назад… Я дал себе обещание, что никогда и ни в чем не буду тебя неволить. Ты будешь свободна в своем выборе и в своих поступках. Но сегодня, Аги… — он помолчал и снова потер висок. — Сегодня я едва не изменил своему слову. Я слишком за тебя волнуюсь… Но это не повод… Агата, когда ты сказала про Белянку, я обрадовался возможности оставить тебя дома. Ведь дело в том… Аги, твои иллюзии всегда будут черными.

— Что? — беспомощно пролепетала я. — Почему?

— Аги, ты никогда не задумывалась, почему только ты можешь говорить с миражами? Я, признаться, тоже догадался совсем недавно.

Я затрепетала, понимая, к чему он клонит. Тёрн переплел свои пальцы с моими.

— Моя драгоценная девочка, тот мираж, что едва не погубил твою маму, стал частью и тебя тоже. Совсем маленькой частью, но… Ты слышишь их. Твои иллюзии черного цвета. И… Ни один мираж не сможет проникнуть в твое тело, потому что ты сама немного… мираж.

Я вскрикнула, роняя чашку. Она разбилась, осколки брызнули во все стороны.

— Но как же? Помнишь? Когда я бежала к тебе от Разлома? Тот мираж меня почти настиг!

— Не почти… Он настиг. Я впервые увидел такое. Он ударился о твое тело, как о закрытую дверь, и только после этого я смог его уничтожить.

Вот тогда я зарыдала, вырвалась и забилась в угол. Отпихивала его руки, когда он пытался меня обнять.

— Не нужно тебе такое чудовище! — кричала я, отбиваясь, пока он, мой сильный колдун, не преодолел оборону и не стиснул меня в объятиях.

— Мое чудесное чудовище, — сказал он, целуя меня в кончик носа. — Самое чудесное и хорошенькое из всех.

*** 57 ***

Мы выехали на рассвете. Тёрн сотворил для меня Белянку, и хотя я понимала, что лошадка лишь иллюзия, первые несколько минут обнимала ее за теплую шею и гладила бархатный нос.

Я никогда так долго не ездила в седле. Поначалу поездка представлялась мне веселым приключением. Белянка шла ровно и споро. Она, моя умница, без лишних понуканий нагоняла Черныша Тёрна и папину каурую Ласточку.

Солнце только-только поднялось над горизонтом. Ветерок холодил разгоряченные щеки: утро едва началось, но в закрытом костюме для верховой езды было жарковато. Волосы я убрала под шляпу с широкими полями. Воздух звенел как живой: просыпались насекомые и птицы, их голоса слились в одну неразделимую, тихую утреннюю песню.

К полудню я утомилась. Седло с непривычки натерло нежную кожу на бедрах. Я вспотела и проголодалась, но мужественно терпела. Я дала себе слово, что не пикну, не пожалуюсь, и держала его. Мужчины, не сговариваясь, придерживали коней, давая мне отдых. По обрывкам разговоров я поняла, что из-за меня они изменили маршрут. Изначально планировали срезать путь, ехать без передышки всю ночь и к полудню уже быть к столице. Теперь дорога пролегала через небольшие поселки, где можно поужинать и переночевать. В Карлоре мы окажемся только послезавтра с утра.

Я чувствовала себя балластом и старалась искупить вину хотя бы тем, что молчала и не лезла в разговоры. Впрочем, отец и Тёрн разговаривали редко и лишь по делу.

Когда мы спешились, чтобы перекусить, они продолжили одну из ранее начатых бесед, а я скромно жевала сдобную булочку, которую для меня передала мама. Сидела, облокотившись на ствол, радовалась привалу и возможности вытянуть ноги.

— По приезду остановимся в «Приюте странника», — говорил отец. — Таверна средней руки. Не думаю, что следует соваться в «Королевскую охоту» и привлекать к себе лишнее внимание.

Я заинтересовалась. Почему-то я думала, что мы явимся прямиком ко двору.

— Как он поймет, где мы? — спросил Тёрн.

— Передам весточку через верного человека. Не знаю, сколько придется ждать, пока король найдет возможность встретиться, но он поставлен в известность.

Я помалкивала, но впитывала каждое слово. Если я правильно поняла, отец со своей стороны позаботился о безопасности Тёрна. Встреча состоится инкогнито, в таверне, когда король найдет для нее время. Не знаю, сам ли отец догадался о том, что ректору пропавшей Академии слишком опасно появляться при дворе, или Тёрн намекнул, но у меня отлегло от сердца: о нашем приезде станет известно очень немногим.

Неужели к нам в таверну явится сам правитель? Или Тёрна проводят в условленное место? И сколько дней придется провести в столице, прежде чем встреча состоится?

Занятая этими мыслями, я медленно плелась позади всех. Папа ворчал, что бессмысленно и опасно было тащить меня с собой. Папа всегда начинал ворчать, волнуясь.

К вечеру мы добрались до большого села на перекрестке дорог. Постоялый двор был занят, место оставалось только в общей комнате, где торговцы и путники устраивались прямо на полу, подложив под голову свои же пожитки. Правда, благодаря паре золотых монет из папиного кошелька хозяин освободил комнату дочери, отправив девушку спать к матери, и предоставил в наше полное распоряжение узкую кровать и пару тюфяков, которые работники притащили с чердака. Принесли и холодных закусок, оставшихся после ужина, — копченого сала, куриную тушку, лишившуюся голеней и крыльев, половину краюхи хлеба и кваса.

Я так устала, что почти ничего не съела. Сняла куртку и завалилась на постель прямо в брюках, чувствуя себя заядлым путешественником. Вещей не брали, решив, что самое необходимое купим на месте. Я не могла без содрогания подумать о том, как утром снова усядусь в седло: до кожи бедер невозможно было дотронуться, я стерла ее до волдырей.

Мужчины еще обсуждали что-то, но я уже дремала, их голоса представлялись мне неясным гулом. Потом сквозь сон я ощутила ладонь Тёрна на своем запястье, по венам потекло целительное тепло: он питал меня своей силой. Дергающая боль в натертых бедрах сразу затупилась, утихла. Потом он поцеловал мои волосы, думая, что я сплю и не почувствую.

Он еще ни разу не сказал, что любит меня. Сколько бы раз мы ни занимались любовью, как бы нежен он ни был, как бы бережно ни целовал. Вот и сейчас первым делом подумал обо мне, залечил мои раны.

Я никогда его не спрашивала и не признавалась сама. Что если на мое «люблю» он ответит молчанием? Он связал наши судьбы, но одно дело забота о девчонке, которая навечно привязана к нему магическим заклятием, и совсем другое — истинное родство душ. Что я ему? Маленькая, наивная, слабая… Он никогда не обидит, не оттолкнет, и я была благодарна судьбе уже за это, но как же я хотела услышать из его уст три обычных до банальности слова.

«Я люблю тебя, Тёрн…» — думала я, засыпая.

Следующий день ничем не отличался от первого. Разве что мой костюм для верховой езды окончательно пропитался пылью и потом, волосы свалялись, булочки зачерствели, а на постоялом дворе в этот раз повезло еще меньше: свободных комнат не нашлось даже после того, как отец посулил расплатиться золотом. Хозяин кланялся, бледнел, догадываясь, что в его «Крылышко совы» внезапно занесло важную особу, но разводил руками: «Купцы, господин. Два обоза. С вечера. Все занято. Да мы вам сейчас уголок у очага отгородим! Сенца принесем!»

Папа шепотом рычал, Тёрн хранил невозмутимость, я была согласна спать даже на жердочке в курятнике. В конце концов мужчины соорудили мне лежанку из своих плащей. Сами дремали сидя, прислонившись к стене.

К полудню следующего дня мы въехали в столицу.

*** 58 ***

Прежде я не бывала в Карлоре, только слышала рассказы отца, который жил в столице, когда был ребенком. Почему-то я всегда представляла главный город королевства таким же, как Фловер, разве что домов побольше да улицы подлиннее. Теперь я жалась к Тёрну и папе, невольно ища защиты: я растерялась от обрушившейся на меня громады города, от его высоких башен, величественных площадей, толп народа, улиц, запруженных экипажами. Шумный, многоликий, стремительный Карлор выбил меня из колеи.