Беременность на сдачу (СИ) - Черно Адалин. Страница 46
Останавливаюсь на пороге, где стоит девушка. Вещи с вешалки валяются на полу, зеркало в прихожей разбито, и я подозреваю, что также и в других комнатах.
Вероника несется внутрь, но не находит детей, что уже ожидаемо. Я прикрываю глаза и заваливаюсь на раму двери. Охуенно ты проебался, Матвей, думаю, прежде чем маленькие кулачки ударяют меня в грудь.
— Это ты виноват, — сквозь слезы кричит она. — Ты виноват. Как ты мог оставить их? Как мог забрать сюда? И как мог не сказать, что они в опасности? Что мы в опасности?
— Прекрати, — достаю телефон, но не успеваю позвонить.
Ника прислоняется к стене и оседает на пол, а я присаживаюсь рядом с ней.
— Все будет хорошо, — успокаиваю ее. Слова звучат чертовски фальшиво, но я больше ничего не могу сказать. Я не знаю, что произошло и почему Демьян не сдержал слово.
— Нет, — она мотает головой. — Нет, ничего не будет. Ты не нужен мне, не нужен. Я верну своих детей без тебя.
На тебе, Матвей. Вот оно твое “так будет лучше” вот она твоя игра в благородство, вот то, ради чего ты старался. Доволен? А ни хуя. Боль в груди жжет до такой степени, что хочется доломать то, что еще не сломали. Если это, сука, Олег… блять.
На телефон поступает звонок от Демьяна и я, не долго думая, отвечаю. Жду, что услышу по ту сторону Олега, но говорит брат:
— Прости, только смог позвонит, — он шепчет так тихо, что я едва разбираю слова. — Я уже знаю о том, что случилось. Мы перед этим выехали на прогулку. Хрен его знает, почему Олег не приставил слежку, но мы в порядке, слышишь?
— Где вы?
— В аэропорту, Матвей. Здесь людно и безопасно.
— Мы сейчас будем.
Отключаюсь и поворачиваю голову к Веронике, которая с надеждой смотрит на меня.
— С нашими детьми все в порядке. Они с Демьяном в аэропорту. Бери документы, мы сегодня же вылетаем в Россию.
Она кивает и бежит в комнату, возвращаясь с документами. Я беру ее за руку и веду на улицу. В груди все еще теплится надежда, что у нас все получится, что все будет хорошо. Сердце, сука, верит, хотя я давно думал, что его у меня нет. Ни сердца, ни чувств. Удобно. Было.
Глава 55
Матвей
С каким-то диким предвкушением захожу в кабинет, где меня ждет Олег. Естественно, под присмотром моих парней. Рядом со мной Демьян с документами. Едва ли я простил его полностью, но то, что он защитил моих детей и помог мне нельзя просто проигнорировать, поэтому я пытаюсь. Стараюсь быть примерным братом и не общаться с ним сквозь зубы.
— Ты уверен? — спрашивает Демьян перед дверью.
— Уверен. Главное его не завалить, — я отшучиваюсь, но на самом деле так думаю.
Во мне столько злости, что хватит не только на Олега, но и на роту солдат. До сих пор не могу представить, как можно быть такой мразью и так легко и спокойно распоряжаться жизнью других.
Толкаю дверь в кабинет и первое, что вижу — связаного Олега, сидящего в кресле со злобным оскалом. Даже сейчас не ломается и все еще надеется выйти победителем. При виде Демьяна за моей спиной его правый глаз заметно дергается: не ожидал, видимо, что мы помиримся.
Я прохожу в центр комнаты, хватаю стул, ставлю напротив бывшего партнера и сажусь, опираясь руками на спинку.
— Что молчишь? — слышу от него. — Говори давай. Явно же пиздец мне приготовил. Менты где? За дверью?
— Менты, Олежка, слишком просто для тебя. У меня другое предложение. Это, — я беру папку у Демьяна, — весь компромат на тебя. Все, начиная с момента, когда ты стал работать с братом. Здесь все сделки, заказы, переводы, отмыв денег. Это копии, конечно. Я дам тебе их с собой. Подумаешь, изучишь и примешь решение.
— Я не отступлю. Это моя дочь.
— Нет, Олег. Дочь не твоя. Она Вероники и моя. То, что вы сделали с женой не более, чем махинация. И ты это знаешь, иначе бы попытался отобрать ребенка законным путем. У тебя нет никаких прав на нее и не будет. Так вот. Ты берешь эту папку, переписываешь ЛевиМед на меня и сваливаешь из страны. Денег у тебя достаточно, так что бедным ты не станешь. Если же нет. Эти документы перейдут куда нужно. А это, Олежка, тюрьма, возможно даже пожизненное, конфискация имущества. И Ире твоей достанется. Дело ведь громким будет.
Я замолкаю и оцениваю его реакцию. Нервничает, но все еще надеется выйти сухим из воды. Встаю, бросаю папку на стол и говорю последнее:
— У тебя три дня. Если через три дня ты все еще останешься в России… жди исков и громкого судебного процесса.
Я не удерживаюсь и с разворота впечатываю кулак в его лицо. Из носа тут же хлещет кровь, но я ударяю еще раз.
— У тебя, блять, выбора нет. Или ты сваливаешь и забываешь о нашем существовании или садишься в тюрьму и то же самое происходит, но уже проще. Мне абсолютно плевать на ЛевиМед, пусть и его отберут, зато ты, мразь, больше не посмеешь протянуть лапы к тому, что принадлежит мне и находится под моей защитой.
Я замахиваюсь еще раз, но Демьян перехватывает мою руку и тянет меня назад.
— Хватит, Матвей. Идем.
Я стряхиваю руки брата, прикрываю глаза, успокаиваю и киваю. Разворачиваюсь и покидаю его кабинет. Плевать, что он решит. Более того, я знаю, что он решит… он уедет. Остаться у него нет ни единого шанса.
— Ты бы свалил на время, — говорю Демьяну. — Наверняка Олег попытается отомстить за все.
— Плевать, Матвей. У меня хватает проблем, чтобы думать еще об Олеге.
— И каких же? — я впервые интересуюсь тем, какие у него могут быть проблемы.
— Родители.
Еще одни близкие люди, с которыми я перестал общаться. И сейчас мне это кажется детским. На пятнадцать лет отказаться от брата и родителей только за то, что они поддержали его. Наверное, я отпустил все, раз могу так спокойно представить себе нашу встречу.
— Как насчет того, чтобы познакомить с ними Веронику? Дней через пять.
— Ты серьезно?
— Абсолютно. Хватит уже вражды. Встретимся, переговорим, попытаемся наладить отношения. Я позвоню им, Демьян. Спасибо за помощь.
Пожимаю брату руку, залезаю в машину и еду домой к Веронике. Нам предстоит серьезный разговор, который решит нашу дальнейшую жизнь. Мне не понравилось то, что она во всем обвинила меня. Более того, я не считаю, что виновен. И мне пиздец как не нравится то, что Ника набросилась с обвинениями на меня.
Подъезжаю к дому и останавливаюсь, сжимаю руль и набираюсь смелости, чтобы выйти. Мне впервые страшно говорить открыто, чтобы не увидеть в ее глазах разочарование, а в голосе не услышать недоверие. Я задолбался говорить, что все будет нормально, в то время, когда сдерживаю обещание и делаю все, чтобы она и дети были в безопасности. Я не хочу, чтобы она дрожала каждый раз от страха, но и изменить ничего не могу. Не тогда, когда она просто не верит.
Выхожу из машины и направляюсь в дом. Нахожу Веронику на втором этаже в детской. Она укладывает детей, поэтому прикладывает палец к губам, давая понять, что мне нужно вести себя тихо. Я прикрываю дверь и иду в кабинет, наливаю себе бокал виски и осушаю залпом. Вероника приходит минут через двадцать, уставшая, но такая же красивая. На ней легкая майка и обтягивающие лосины. И нам нельзя трахаться.
Отворачиваюсь и прошу ее пройти в кабинет. Она следует моей просьбе, садится на диван и закидывать ногу на ногу. Да пиздец. После родов прошла неделя, а у меня адский стояк, который хрен проконтролируешь. Наливаю себе еще виски, отпиваю, чтобы убрать внезапную сухость во рту и говорю:
— Олег с Ирой уедут в течение трех дней. Нам не о чем беспокоиться.
— Ты уверен? — и снова ноты страха в ее голосе.
— Уверен, Ника. Нашим детям ничего не угрожает, мы в безопасности. У Олега нет выхода. Демьян собрал множество документов, с помощью которых ему светит пожизненное с конфискацией. Он выберет уехать.