Безупречная репутация. Том 1 - Маринина Александра Борисовна. Страница 12

И снова в глубине души всколыхнулось что-то темное и ядовитое. А вдруг это и вправду невозможно? И всё это не что иное, как обыкновенная иллюзия, обман, подделка?

Его много раз подмывало задать ей прямой вопрос: «Зачем я тебе? Зачем тебе наши отношения, наша многолетняя связь? Что ты получаешь от них?» Но хватало ума и выдержки промолчать. Для чего спрашивать? Если это обман и иллюзия, то в ответ он услышит ложь, а правды все равно не узнает. Если же всё правда, то высок риск смертельно оскорбить и навсегда потерять женщину, без которой он не представляет своего существования. Золотое правило: не задавать вопрос, если не готов услышать ответ. Только нужно уметь предвидеть все возможные варианты ответа.

Хосе – умел. И его Кармен тоже умела.

Каменская

Переговоры со специалистом по информационным технологиям и программному обеспечению Владислав Стасов провел быстро и успешно и уже через пару дней объявил, что скоро на работу заступит новый сотрудник. Никаких подробностей, только пол обозначил: женский. Настя, прекрасно знавшая, о ком именно идет речь, тихо давилась от хохота, слушая, как трое ее коллег во главе с Михаилом Доценко строят предположения и даже заключают пари в попытках предугадать, каким окажется айтишник женского пола.

– Она стопудово будет типа той, которая в сериале про особо тяжкие преступления, – уверенно вещал Доценко. – Такая лохматая толстушка, крашеная блондинка в нелепых очках и пластмассовых украшениях, одинокая, никому не нужная, у которой вся жизнь в Сети и в железе. Будет постоянно трескать пончики и жареную картошку на рабочем месте, и через неделю наш офис весь провоняет едой, вот увидите.

– И своего любимого хомячка в клетке будет сюда таскать каждый день, – мрачно предрек Василий, их новый сотрудник.

– Или вообще кота вместе с вонючим лотком… – подхватил Михаил.

– А может, она будет хакершей рокерского типа, как в «Стартапе», – высказывал предположение еще один участник обсуждения по имени Геннадий. – Такая вся с цветными волосами, в черной коже и с головы до ног в пирсинге.

– У Стига Ларссона такая тоже есть, Лисбет Саландер, – подсказала Настя, делая вид, что честно участвует в дебатах. – Девушка с татуировкой дракона, помните? Гена у нас до сих пор продолжает верить в сказки и ждет добрую волшебницу.

– Ага, еще приплети сюда байк и фиолетовую помаду, – презрительно поморщился Доценко. – Ты головой-то думай, Гена, а не кино пересказывай. Ее муж Каменской рекомендовал, а он знаешь где работает? Это же академический институт, а не лофт с перегородками.

Ничуть не обескураженный, Геннадий немедленно проявил недюжинную фантазию, предположив, что новым айтишником будет транссексуал или трансгендер.

– Ну, или просто трансвестит, но, короче, кто-то из трансов.

– Что скажешь, Настюха? – спросил Доценко. – Кто из нас прав? Или хотя бы кто ближе всего к истине?

Настя фыркнула.

– Знаю, но не протреплюсь. До завтра потерпите.

На следующий день она приехала в офис агентства «Власта» раньше всех, чтобы не упустить момент появления нового персонажа: очень уж хотелось понаблюдать за реакцией тех, кто накануне изощрялся в прогнозах. Вообще-то строго обозначенного рабочего времени у них не было, каждый трудился по собственному графику, выполняя полученные задания и составляя отчеты для клиентов, но понятно, что поглядеть на новую сотрудницу не терпелось всем. Мужчины…

К десяти утра в комнате отдыха собрались все: Миша Доценко, Василий, выглядевший расстроенным и каким-то потерянным, и Геннадий, низенький и пухло-кругленький, всегда веселый и улыбчивый, с виду мягкий и обманчиво неопасный. Он и в самом деле не был опасен в привычном смысле слова, ибо не обладал ни мертвой хваткой, ни самолюбием, заставляющим непременно довести начатое до победного конца, зато в добывании информации мог дать фору любому: умел разговорить кого угодно, даже статую, и при этом обладал недюжинной наблюдательностью, вниманием к мелочам и превосходной памятью на детали. Почему-то люди чаще склонны считать опасными тех, кто может нанести удар, а не тех, кто способен развязать им языки.

Стасов к компании не присоединился, все, что нужно, он уже видел при личной встрече и собеседовании, ограничился лишь короткой командой:

– Как появится – пусть зайдет.

И она появилась. Почти вовремя, в пять минут одиннадцатого. Настя Каменская с удовольствием наблюдала за процессом отвисания челюстей и округления глаз у троих частных сыщиков и сама с собой заключала пари: у кого из них первым изумление сменится вожделением. Редкий мужчина смог бы не отреагировать на эту царственную стать, идеальных пропорций тело, толстую каштановую косу до середины спины, огромные, кошачьего разреза, зеленовато-серые глазищи в обрамлении густых ресниц и чувственно изогнутые губы. И вся эта роскошь имела поистине баскетбольный размер в высоту.

На первый взгляд Зое Печерниковой можно было дать лет двадцать семь – двадцать восемь, на второй же, при более внимательном изучении лица, становилось очевидным, что ей куда больше, лет эдак на десять. Настя знала точно: ей сорок два. И у нее недавно родилась внучка. В Лешкином институте Зоя проработала почти пятнадцать последних лет, и мало кто из ученых и не очень ученых математиков ухитрился за эти годы не заметить ее и не попытаться поухаживать. Чистяков рассказывал, что цель «захомутать Зою» превратилась в определенных кругах даже в некое подобие спорта, но победителем соревнования так никто и не стал: претенденты на приз быстро сходили с дистанции и, безнадежно махнув рукой, говорили:

– Это невыносимо, никаких нервов не хватает.

Высоченная красавица Зоя оказалась глубоким интровертом, совершенно не расположенным к общению.

– Создал же Бог такую красоту! – вздыхали спортсмены-неудачники. – И совершенно не приспособил ее к романтическим чувствам, как нарочно, чтобы поиздеваться над мужиками.

И вот теперь Зоя Печерникова, царственная бабушка, стояла перед ними в джинсах, обтягивающих длинные ноги идеальной формы, в мокрой от ноябрьского дождя куртке, и капельки воды, отражая свет ламп, казались бриллиантами, украшающими королевский кафтан.

– Добрый день, – прозвучал ровный, без малейших признаков волнения или смущения, голос. – Меня зовут Зоя, я ваш новый сотрудник. Буду признательна, если мне покажут мое рабочее место.

Настя усмехнулась про себя. Вот и второй этап наступил. На первом главенствовало потрясение от внешности, на втором же – оторопь от странноватой манеры общаться. С Зоей они были знакомы давно, но весьма поверхностно: встречались на разных мероприятиях в институте, где работал Алексей Чистяков. Впрочем, «разные мероприятия» – большое преувеличение. Участие Анастасии Каменской в профессиональной жизни мужа обычно ограничивалось только присутствием на новогодних корпоративах, да и то лишь в последние годы, после выхода в отставку. Пока Настя служила – никуда не ездила, само собой, а уж теперь, став пенсионеркой, не находила уважительного повода для отказа. На этих массовых праздниках Зоя Печерникова не веселилась вместе со всеми, не танцевала, не участвовала в конкурсах и импровизациях, но и не выглядела при этом забитой букой, ютящейся в уголке. Она всегда была на виду (с ее-то ростом и красотой) и в то же время невидима, словно бы «здесь» и «не здесь». Когда Чистяков впервые познакомил жену с сотрудницей, Настя попыталась завести вежливую беседу ни о чем и быстро поняла, что Зою разговор напрягает, причем не содержанием, а именно необходимостью произносить слова.

– Не любите болтать? – спросила Настя.

– Не люблю. Но вы не волнуйтесь, я социально полностью адаптирована, светскую беседу поддержать могу. Если не каждый день, конечно, – спокойно ответила Зоя.

– Слушать тоже не любите?

– Тоже не люблю. Но слушать могу дольше, чем говорить. Если совсем неинтересно, просто отключаюсь и думаю о своем. Главное – не забывать периодически кивать и улыбаться.