Наваждение, или Мой чужой мужчина (СИ) - Черно Адалин. Страница 28

Женю я в расчет не брал, потому что она давно сошла с их радаров.

И вот снова. Она рядом со мной. Искушает, соблазняет и вынуждает думать, как быть дальше. Нет, я держался из последних сил, пока нес ее в свою спальню. Говорил себе, что нельзя, что я сделал свой выбор, что у меня больше нет на нее права. И это давало свои плоды, я решил, что как только она придется в себя — тут же отправится восвояси. А сейчас что? Что делать? Забыть о том, что где-то существует Женя и мой ребенок? Оставить ее одну?

— Блять, — тихо выплевываю и ударяю рукой по рулю.

Смотрю на Женю, но она продолжает размеренно спать. Я подъезжаю к дому, паркую машину, открываю дверцу и… не хочу ее будить. Просто не хочу. Именно поэтому беру ее на руки. Она бормочет что-то нечленораздельное, но утыкается мне в шею и сопит дальше. Я заношу ее в свою спальню, укладываю на кровать и укрываю пледом. Она устала, ее переполняют эмоции, а мне нужно подумать.

Одно я знаю точно: ей нельзя оставаться здесь.

Я оставляю Женю в комнате, а сам спускаюсь на первый этаж, набираю Серегу и прошу его забронировать билет во Францию. Решаю отправить Женю к моему другу во Францию. Там ее не достанут — раз, а я смогу спокойно решить дела — два.

Серега обещает все сделать и через полчаса перезванивает, сообщая, что рейс завтра в три часа. Я благодарю его и отключаюсь. В последнее время слишком многое предстоит решить. С Березовским, с Богданом, который оказался нихрена мне не братом. Я давно понял, что меня развели, как лоха. Навешали лапши на уши и кормили какой-то хуйней, чтобы я ничего не вспомнил.

Я вспомнил и даже выжил. Оля вот вряд ли знает, что я жив, а вот Березовский. Уже знает. Как только я повставлял ему палки в колеса, он тут же выяснил. Хорошо, что не сразу, иначе я бы нихрена не успел и не обзавелся связями.

Сейчас я ждал штурма, всего, что угодно, и Жене точно не место здесь. Я решаю, что обязательно отправлю ее во Францию и с этими мыслями засыпаю на диване.

Утром меня будет шум разбивающегося стекла. Я вскакиваю, как солдат, находящийся на задании. Хватаюсь за пистолет и успокаиваюсь только тогда, когда вижу ошарашенное лицо Жени. Под ее ногами валяется разбитая тарелка, а на полу разлито молоко. Я быстро прячу ствол и бормочу:

— Прости.

— Откуда пистолет, — сквозь слезы спрашивает она и отходит.

Я делаю шаг к ней, но она отходит дальше, обхватывает себя руками и начинает плакать. Я напугал ее. Блять, чертов идиот!

Я хочу подойти к ней, но вместо этого просто стою и жду, когда она успокоится. Знаю, что она не подпустит меня к себе, поэтому даже не пытаюсь. Это ж надо так облажаться: достать пистолет и напугать беременную женщину.

— Жень, — зову я и чертыхаюсь, когда она поднимает голову и смотрит на меня заплаканными глазами. — Прости, это просто мера предосторожности.

— Знаю, — сухо говорит она. — Я просто расплакалась.

Она выглядит такой беззащитной и слабой, что я за считанные секунды преодолеваю разделяющее нас расстояние и сгребаю ее в объятия. Она не сопротивляется и лишь слабо приобнимает меня за плечи. Я улыбаюсь, как идиот, честное слово, а потом вспоминаю, что мне нужно сообщить ей о поездке в другую страну.

Я совершенно не знаю, как это сделать, не знаю, потому что уверен — она будет против.

— Вадим, отпусти, — она отстраняется и отходит, идет за веником и убирает осколки, а я стою и думаю, решаюсь…

— Жень, я забронировал билет во Францию. Там живет мой друг. Ты поедешь к нему, поживешь пока там.

Она отставляет совок в сторону и удивленно смотрит на меня.

— Я бы с радостью, — наконец, она нарушает молчание. — Но, увы, у меня нет загранпаспорта.

Черт, Вадим, как можно быть таким идиотом?

Глава 33

Женя

— Да, — кричит Вадим в трубку. — Да, все именно так, как я и прошу. Двадцать человек. С оружием, да. Профессионалы, Серега. Деньги не проблема. Геолокацию ты знаешь.

Вадим отключается и переводит на меня взгляд. Я сижу на диванчике и пытаюсь переварить то, что услышала. Двадцать вооруженных профессионалов? Зачем? Мы два дня находимся здесь в изоляции. С нами охрана, парни Сергея Владленовича, а Вадим просит у какого-то друга еще кого-то? И откуда у него деньги? Эти вопросы один за другим прокручиваются у меня в голове, но я не решаюсь их задать.

— Я объясню, — поспешно сообщает Вадим. — Нам важно усилить охрану. Тех людей, что есть недостаточно.

— От кого ты прячешься?

— Ни от кого. Я не прячусь. Мне нужно время, чтобы забрать свое у Березовского. Он отобрал мою компанию и то, что у меня есть деньги — заслуга моих друзей.

— Мы в опасности, — не спрашиваю, а констатирую я.

Мне страшно, потому что за последние пару дней я внезапно осознала, что могу подвергнуть опасности не только себя, но и ребенка. Внутри меня растет маленькая жизнь, и я просто не могу позволить, чтобы с ней что-то случилось.

— Скоро прибудут ребята, Женя, — успокаивает меня Вадим. — Все будет хорошо.

Он приседает напротив и берет мои холодные руки в свои ладони. Слегка потирает их и улыбается, успокаивая меня. Я аккуратно освобождаю ладони из захвата и говорю:

— Вадим, извини, но я хочу уехать. Не во Францию или куда там ты предлагал, просто отсюда. Я не знаю, какие там у тебя проблемы с врагами, но я не хочу в них участвовать. Моя жизнь это моя жизнь и ничья больше.

— Ты носишь моего ребенка, Женя, — осторожно замечает он.

— Я знаю, — киваю, но все же продолжаю гнуть свою линию. — Я не требую от тебя фамилии или помощи. Этот ребенок только мой и воспитывать…

Вадим не позволяет мне договорить. Резко поднимается на ноги и начинает синхронно вышагивать по комнате.

— Ты не будешь воспитывать его одна. У моего сына будет семья. Мама и отец. Ты и я.

На несколько мгновений я просто теряю дар речи.

— Мы? — язвительно спрашиваю я и тоже встаю. — А с чего ты взял, что есть мы, Вадим? Есть ты и я… — я замолкаю. — Был секс, крутой, надо сказать, но всего лишь секс. И мне абсолютно плевать, что ты там придумал и распланировал свадьбу. Я не собираюсь за тебя замуж, не собираюсь давать ребенку твою фамилию, я вообще не хочу тебя видеть.

Кажется, он шокирован. Да что там. Я тоже не ожидаю от себя таких слов, но они срываются с моего рта. Я хочу сразу расставить приоритеты. Он сказал, что между нами только секс, я всего лишь поддержала это.

Расправив плечи, шагаю мимо, обхожу его стороной и поднимаюсь к себе. Я ожидаю, что он остановит меня, начнет качать права, но ничего этого не происходит. Он дает мне возможность уйти. Первое, что я делаю, когда прихожу в комнату, набираю маму. Она так давно хотела внука, что имеет право первой узнать о том, что ее дочь беременна.

Через три гудка я слышу ее веселое “Алло” и улыбаюсь. Она — самое дорогое, что у меня есть. Родной мне человек, который всегда поддержит и поймет.

— Мам, — сквозь слезы говорю я. — Помнишь, ты так сильно хотела внука или внучку.

— Помню, — настороженно говорит она.

— Так вот… — мой голос срывается. — Я беременна.

На том конце провода повисает неловкая пауза. Мама, кажется, шокирована моим признанием и молчит. Наконец, я слышу всхлипы, а после восклицание:

— Ну, наконец-то, Женька. Боже, я так рада.

— Мама не плачь, — коротко прошу ее, потому что и сама чувствую, как внутри все переворачивается и скручивается в желании заплакать.

Так мы и разговариваем. Мама плачет, а я пытаюсь успокоить ее и не разреветься. Я счастлива. Не знаю, почему в первый момент задумалась, что делать и даже размышляла над абортом. Сейчас эта мысль кажется мне кощунством.

— Жень, — спрашивает мама, успокоившись. — А отец? Дима?

— Нет, мам.

— Кто-то другой?

— Мам, если это не Дима, то логично, что кто-то другой, — я улыбаюсь. — Воспитывать ребенка я буду одна, мам. Если ты о свадьбе и обо всем остальном.

— Ох, — только и говорит мама. — Ты когда приедешь?