Межлуние (СИ) - Воронар Леонид. Страница 27

Послушно развернув ткань, он протянул Эмире несостоявшееся орудие убийства.

— Разряжен?

— Да мы вынули пулю. Вот она.

Леди взвела и спустила механизм кремниевого замка.

— Очень странно. Рукоять вырезана ромскими мастерами, ствол выписан у бриатов. Замок эспаонский. Нет ни клейма мастера, ни украшений.

— Почему убийца не купил нубрийский механизм? — Вклинилась в разговор Элизабет.

— Его сложнее найти и он дороже. Следовательно, проще выследить покупателя.

Эмира покатала на ладони пулю, но в своих мыслях она уже шла по коридорам Капеллы. Что, если она испытает ту, кто увидит сокрытое от глаз вампиро?

— Мои мастера могут сказать больше.

— Я буду ждать результатов.

Забрав пистолет, Эмира вежливо попрощалась, и вышла вместе с Франческо. Дождавшись, когда их шаги потеряются в шуме листвы, Дон Норозини обратился к Элизабет:

— Если бы Блурд покушался на жизнь Велии, то не отпустил бы ее ко мне.

— По крайней мере, Эмира не причастна. Она бы не стала нанимать кого-то, а сделала бы это сама.

— Обрати внимание, я никогда не слышал, чтобы она смеялась. Дочь почти полная копия отца.

— Она часто приезжает?

— Достаточно. Эмира Трейн мечтает о такой семье, как у нас. Ее отец безжалостен, но ему не хватает стратегического мышления и любви к детям, которые были у Войлема. С его смертью Сагро словно уставший бык. Не смотря на угрожающие рога, его стало проще обмануть.

Элизабет сдержанно улыбнулась в ответ.

Анзиано многозначительно замолчал, отметив про себя, что гостья едва не выронила осматриваемую пулю.

— Когда вернется Франческо, мы обсудим, что делать с беженцами и как вернуть Гемме ее собственность.

Он притронулся к перстню, нанизанному на палец, и в полумраке блеснул крупный бриллиант, ограненный по форме черепа.

Было то особенное время суток, когда темное небо над горизонтом приобретало нежный оттенок розового, напоминающий смущенный румянец влюбленной девушки. В столь ранний час большинство подданных его величества еще спали, когда Джонатан перешагнул порог ангара и окунулся в волны ароматов и звуков, расходящихся от места стоянки яхты. Прямо перед ним, на высоте нескольких ярдов над полом покачивалась Политимия, чей нос был стилизован под форштевень с крылатой женщиной, символично доказывающий, как бриаты преданны своему флоту и его традициям. У этого корабля, собравшего в себе все лучшее, чем обладали имперские корабелы, были все шансы преодолеть штормовые ветра и сопутствующие невзгоды дальнего похода.

Если бы речь шла о другом человеке, то осознанная ответственность или береговые истории, способные подорвать доверие к сослуживцам, сковали бы его движения, будто обвивающие ноги якорные цепи, но Джонатан будто летел над землей, приближаясь к офицерам. Согласно долгу командира, он поведет яхту в ее первый боевой поход, и его сердце наполнялось гордостью от оказанной чести. Ему доверили корабль и команду, и он с достоинством выполнит поставленный приказ.

Последовал обмен воинскими приветствиями.

— Сэр, корабль исправен и готов к полету, — с некоторой ленцой в голосе доложил дежурный механик, вытирая руки о засаленную тряпку.

Как все уважающие себя инженеры и обслуживающий технический персонал, он недолюбливал офицеров, казавшихся ему зазнавшимися выскочками и авантюрными романтиками, что, в общем-то, забывалось в случае победы королевского флота в очередном сражении с холландами или эспаонцами. Когда из похода возвращался старый «Гром», чьи борта пестрели заплатками пробоин, он был готов носить на руках его экипаж, а тех, кого не так давно мысленно сравнивал с надутыми от важности индюками, принимал за бесстрашных орлов, крылатой бурей рвущихся в сердце битвы.

— Мистер Хонортаун, вы проверили, все ли погружено в соответствии с описью?

Вильям важно кивнул, рассеивая сомнения командира.

— Угольные ямы полностью заполнены.

Джонатан поднялся по подмостям к топ-палубе и увидел смеющихся матросов, расположившихся у множества ящиков, бочонков и свернутых в бухту канатов. Чуть поодаль стояли служащие ангара, ведущие неспешную беседу и бросающие взгляды на команду.

— Командуйте построение.

— Да, сэр.

Свист от свистка прорезал ангар.

— Капитан идет! — Крикнул один из матросов, и группа тут же вытянулась в шеренгу.

Пытливо всматриваясь в лица, Джонатан твердо чеканя шаг, миновал строй матросов. Какие бы он не принял решения, от каждого из них зависят жизни подчиненных. Поэтому никто из стоящих перед ним не должен усомниться в командире и его компетентности, а приказы, какими бы они не были — выполняться точно и немедленно. Только тогда самый сложный и наиважнейший механизм взаимодействия приведет их к победе, намеченной адмиралтейством. Те, кто дослужился до длинных завитых париков, требовали от Джонатана того же самого и даже больше, предписывая ему действовать по инструкциям и тактическим схемам вопреки логике и собственному здравому смыслу.

Для стороннего праздного наблюдателя воздушный океан был квинтэссенцией свободы и как же горько понимать, что еще до взлета, стремительно светлеющее небо уже расчерчено проложенными курсами, один из которых отводился Политимии. Если продолжить мысль, то и вся его жизнь подчинялась начертательной геометрии командования, исключающей своеволие.

Он поднялся по трапу и, достигнув фальшборта, положил руку на планширь. Корабль был прекрасен. Была бы возможность, и Джонатан часами любовался бы свернутыми парусами, четкими линии рангоута и такелажа, поблескивающими натертыми медными и латунными частями, обрамлением иллюминаторов и поручней, а также свежим лаком на краске корпуса, отражающим причальные тумбы. В воздухе до сих пор витали ароматы малярных работ, а новый корабль контрастно выделялся на фоне закопченного и грязного ангара.

Командир обернулся.

— Господа, я рад служить вместе с вами. Прошу взойти на борт. Мистер Хонортаун, проследите, чтобы все оказались на своих местах.

— Да, сэр.

Пока матросы бегом пересекали трап, Джонатан заметил девушку с пухлым кожаным рюкзаком. Следуя положению о предполетной подготовке, командир дождался, когда офицеры обследуют управление кораблем в рубке, и лично опробовал машинный телеграф, вызвав механика в свою каюту. Девчонка не заставила себя долго ждать и, запыхавшись после пробежки, весело и задорно приветствовала командира.

— Вольно, — разрешил он строгим голосом.

— Да, сэр, — смущенно ответила она.

Прежде всего, Джонатону придется выяснить, с кем ему довелось служить, и он присмотрелся к ее приятному лицу. Непокорная прядь рыжих волос, выбилась из-под кожаной шапки, туго обтягивающей голову. Командир встретил вопросительный взгляд ее зеленых глаз и поспешил вернуть себе невозмутимость.

— Мисс Кэтрин Хардман, вы на борту Политимии благодаря рекомендациям мистера Коу. У меня нет сомнений в том, что вы знаете свое дело, в ином случае этот полет будет для вас последним.

— Да, сэр, — последовал убедительный ответ.

— Как вы знаете, дамы редкие гости на кораблях его величества. Надеюсь, мне не придется принимать в отношении вас дисциплинарные меры.

Она отрицательно мотнула головой, и хвост рыжих волос качнулся следом.

— Позвольте уточнить мисс Хардман, почему вы пришли на флот?

Кэтрин смущенно опустила взгляд.

— Хотела… Сэр… с детства, мечтала покорить небо.

Девчонка вздохнула, пожала плечами и покраснела. Джонатан неожиданно смягчился:

— Взлет через полчаса, так что будьте на своем посту в машинном отделении.

— Да, сэр.

Она улыбнулась, бодро отсалютовала ему и убежала к рубке, чуть не споткнувшись о комингс люка. Командир ухмыльнулся, смотря ей вслед. Команда, да и он тоже, еще были одеты по первой форме, не очень удобной для похода.

В назначенное время, после проверки надежности крепления груза на палубе, рутинного до зевоты выслушивания отчетов офицеров о занятых постах, вывешивания сигнального флага «Up» и получения разрешения диспетчера, корабль был готов взлететь в небо.