Межлуние (СИ) - Воронар Леонид. Страница 34

Илиниец рассмеялся, но принял подарок и вывел лошадь на дорогу. Усевшись впереди, он повернулся к ней спиной, и поэтому дава не увидела, как по его губам, словно через грим, проскользнула хищная ухмылка.

— Когда это произошло? — спросил ссутулившийся над священником человек, на чьем лице застыло, сравни полному подобию мраморной маски, неизменное выражение тревоги.

Немолодой клирик с седыми висками, словно на них осел иней ночных заморозков, и первыми серебряными нитями в бороде, поднял темные глаза, передал фонарь, и под неверным огоньком свечи на пальцах изобразил цурийские цифры, обозначавшие интересующий период времени.

— Где-то между десятью и одиннадцатью вечера?

Священник кивнул и, протянув руку, заставил опустить фонарь ниже, чтобы свет попадал на замочную скважину. Его спутник вынул карманные часы и, не поднося к фонарю, узнал который теперь час.

— Отец Жан, вы правильно поступили, что не отложили дело до утра. В какой раз вы поражаете меня своей мудростью.

Нужный ключ легко повернулся в замке и прочная дверь, обитая железными полосами, плавно открылась во мрак крипты. Подсвечивая Жану, Дон Мортум пронзал прозрачную для него темноту задумчивым взглядом, пока не отыскал накрытое темным покрывалом грузное тело, возлежащее на столе.

С тихим вздохом он опустил на ближайший стул свою сумку с инструментами.

— Мой давний знакомый, я надеялся, что этот день наступит несколько позже, — пробормотал вампиро.

Вздохнув, он пододвинул стул и присел в молчании, мысленно прощаясь с достойным по жизни человеком, свободным от предрассудков толпы. Иначе говоря, его самые широкие взгляды на жизнь позволили Мортум поселиться здесь, не боясь обнаружить натертую чесноком входную дверь парадной или даже факельное шествие со всеми сопутствующими ему атрибутами выселения неугодной семьи.

Тем временем Жан зажег еще несколько свечей и приготовил чистые листы бумаги и писчий прибор. Проявив необходимое, по мнению Дона, уважение к усопшему, он приступил к работе, сдернув покрывало и начав с осмотра одежды.

— Святой Отец, я уверен, вы все знаете, но возьму на себя смелость напомнить: необходимо записать дату, возраст и имя. Затем укажите, кто проводил вскрытие.

Несколько минут слышались шорох пера по бумаге и бормотание Джузеппе. Врач поднял руку усопшего и внимательно изучил ногти.

— Увы, приезд коронара неизбежен.

Клирик повернул к столу голову. Дом Мортум это заметил, но игнорировал незаданный вопрос, пока снимал с пальцев перстень и кольца. Ничего удивительного. Святой отец впервые столкнулся с насильственным уходом в безлуние и оттого встревожился, о чем свидетельствовали его углубившиеся морщины и наполнившая взгляд тоска.

Джузеппе бросил через плечо:

— У меня есть подозрения, однако я оставлю их при себе. Может быть, кто-то из приезжих…

Он проглотил конец фразы.

— Так и думал, — сухо подтвердил вампиро свои догадки.

Он срезал пуговицы и оголил грудную клетку.

— Его родственники могут быть против нашего… вмешательства… Не стоит писать, просто объясните, как у вас это получается лучше многих, что поспешность дела обусловлена подозрением в причастности к еретическим культам.

Выдержав паузу, Джузеппе добавил:

— Уверен, для вас не составит труда убедить их в этом. И во имя чистоты всех Ликов, удержите это в тайне от прихожан.

Священник переступил с ноги на ногу и нахмурился. Ему не очень-то нравилось выступать религиозным посредником в лицемерной интриге Дона, покрывающим нарушение закона, однако он был вынужден признать правоту человека, имеющего гораздо больше знаний о природе жизни и смерти. Собственно, именно поэтому ему и доверен осмотр тела, ибо никто иной не сможет увидеть и понять больше.

— Видят Лики, содеянное во имя добра и справедливости.

Жан прочел про себя короткую молитву.

— Для очистки нашей с вами совести, у старины Якоба нет татуировок или иного клейма.

Скрип пера возобновился.

— Повреждений тела или конечностей не совместимых с жизнью не обнаружено.

Клирик требовательно постучал, обращая на себя внимание, и когда Дон Мортум обернулся, изобразил, как будто вонзает себе в шею указательный и безымянный пальцы.

— Вы можете убедиться сами. Их нет, — ответил Джузеппе, раскладывая инструменты на столе с педантичной аккуратностью. — Именно поэтому мне необходимо продолжить дальше.

Священник наклонился над столом и жестом уточнил, не принести ли ему что-то еще.

— Да, пожалуй. Понадобится вода, тряпки, несколько крупных склянок, кедровое масло или бальзамический раствор. Конечно, святой отец, я подожду вас.

Оставшись в одиночестве, Джузеппе предался воспоминаниям. Конечно, староста не отличался ни тактичностью, ни любезностью, однако они смогли найти общий язык. Удастся ли пройти тот же путь с тем, кого изберут жители Керуджо? И если нет, то чем это обернется для Мортум?

Пока шла подготовка к вскрытию, вампиро успел подняться и выйти из церкви. Вдохнув прохладный воздух, бодрящий ледниковой свежестью и посмотрев на звезды, сверкающие алмазной пылью на бархате неба, он совсем забыл про время. Спохватившись, Дон Мортум взглянул на часы.

— Два часа ночи, — произнес он вслух и вернулся в крипту.

— Признаюсь, я думал ранее, будто это убийство. Теперь же убежден в обратном. Все указывает на сердечный приступ, — поделился он своими умозаключениями с Жаном. Святой отец выразительно вывернул карманы.

— Хотите спросить, его не ограбили? Нет, Святой Отец.

И в доказательство своих слов Джузеппе показал в сторону найденных предметов, горсткой лежащих на углу столешницы. Среди них выделялся толстый кошель.

— Их нужно занести в опись. Когда закончите, мне понадобится ваша помощь. Будет много крови.

Священник продолжал смотреть на него и вампиро объяснил:

— Мне нужно извлечь сердце. Зачем оно мне? Хочу убедиться в правильности поставленного диагноза. На этот раз все немного иначе. То, что я вижу, в значительной степени отличается от обыкновенного приступа.

Разумеется, он умолчал о странном белесом пигментном пятне на коже, как раз напротив вышеназванного органа. Как будто кто-то насыпал на кожу алебастр или пролил белила.

Клирик переложил тряпки на стол, сложил ладони в короткой молитве, упоминающей о смирении в Доме Ликов, и подал знак: начинайте резать.

Пока шла операция, мужчины сохраняли молчание. Дон Мортум отметил про себя, какими неестественно белыми были ткани в грудной полости несчастного. Чем бы это можно было объяснить? Да и мерзкое на вид сердце, обросшее противным жиром, выглядело весьма сомнительно.

— Да, так и есть. Сердечный приступ… Уважаемый Жан, я промою инструменты, а затем сердце.

Через четверть часа сердце было помещено в склянку и залито бальзамическим раствором. Отмывая руки, вампиро показалось, что на его пальцах появились бледные пятна. Списав это на блики от воды, он тщательно вытер руки и инструмент. Святой Отец вновь взял в руки перо, а Джузеппе принялся деловито и обстоятельно укладывал инвентарь в сумку, продолжая беседу:

— Нет, этот человек умер не от преступной руки. У меня нет причин обманывать вас.

Вампиро проследил за серией жестов, повторяющих, должно быть, муки ревности.

— Очень похоже. Признаюсь, я рассматривал такой вариант. Любая женщина в первую очередь подумала бы о яде. И все же здесь другая картина.

Убрав за собой и оказав услугу Жану, перенеся невостребованные сосуды, он тепло попрощался и быстрым шагом направился к дому.

Его мысли не хотели покидать рассуждения о странном пятне на коже и пораженном сердце. Не желая тревожить супругу, за долгие годы привыкшую к его роду деятельности с внезапными уходами и возвращениями, он поднялся в кабинет и расположился на софе, где забылся тяжелым сном.

Через окна покачивающейся кареты человеку в маске было видно бесконечно высокое ночное небо, украшенное россыпью перемигивающихся звезд Небесного Пути и сияющими в лунном свете перистыми облаками. Едва родившиеся полумесяцы пронзали их рогами, смотрящими влево, а посеребренные окрестности приобрели загадочный и мистический вид. Даже поросшие виноградом узловатые ветви аккуратных пиний, выстроившиеся вдоль дороги, сплетались в призрачные кружева и образовывали причудливые узоры.