Межлуние (СИ) - Воронар Леонид. Страница 42

Глава пятая

В дверь капитанской каюты решительно постучали.

— Да-да, заходите, — поднимаясь навстречу, нетерпеливо произнес Гирпер.

— Мистер Олдхоум, сэр, — приветствовали его офицеры, втискивающиеся в компактную каюту.

— Прошу садиться. Вильям, вы докладываете первым.

Оставшись стоять, Хонортаун дождался, когда уляжется суета, и развернул галантно протянутую Семюэлем карту.

— Благодарю вас. Итак, господа, коммондер, — Вильям слегка поклонился старшему офицеру, — расположение преследователя сместилось к северу. В эту ночь, как и прежде, он поменял место стоянки и сейчас лежит в дрейфе носом к ветру. Иногда на солнце виден блеск с вороньего гнезда. Я считаю, что этой ночью мы можем пойти обратным курсом.

— Спасибо, Вильям, садитесь. Мистер Бриджлайк, прошу вас.

— Сэр, — он выпрямился, на сколько позволял потолок каюты, — ветер прежний. Я постоянно слежу за ним, и пока что, судьба против нас. Если его направление изменится, то наши паруса принесут пользу. Доны увидят лишь точку на востоке, а в облаках и вовсе потеряют наш след.

— Как жаль, что мы доверяемся судьбе и вынуждены выжидать. Продолжайте наблюдать.

— Да, сэр, — ответил Семюэль, покидая каюту.

— Мистер Валескин, — как обстоят наши дела?

— Сэр, незначительные царапины устранены, иных повреждений не обнаружено.

Гирпер перевел выразительный взгляд с плотника на карту и обратно.

— Хорошие новости, — произнес он с выражением лица, не подтверждающим его слова.

Раздумывая с минуту над сказанным ранее, коммондер пришел к неутешительному выводу:

— Господа, я считаю, что эспаонец создает видимость своего ухода к северу, а ночью, при попутном ветре, спустится к югу. Он приоткрыл ворота лишь для того, чтобы прищемить нам хвост. Это весьма скверное предположение, имеющее все шансы стать правдой.

Он приложил к карте циркуль, отмеряя расстояние.

— Как верноподданному его Величества, мне претит мысль ждать милости от воздушного океана. Глупо надеяться и верить в чудо. Господа, пусть время идет не в нашу пользу. Пусть ветер на стороне противника. У нас есть долг перед страной, и честь, которую мы должны защитить. Готовьтесь к взлету и прогоните всякие помыслы о сдаче в плен. Я лучше умру, чем отдам шпагу чертовым донам.

— Да, сэр.

Закончив на этом военный совет, они по одиночке разошлись по своим постам. Гирпер поднялся на верхнюю палубу, скрытую под развернутой маскировочной сетью и неспешно прогулялся от юта до бака, терзаемый сомнениями и тревогой. Сдача корабля при любых, даже самых неблагоприятных обстоятельствах, возводит командира на эшафот. Испытывал ли сравнимые чувства тот, кто командовал другой яхтой проекта Жарю? Попал ли он в похожие условия? Оказался ли в безвыходном положении? И если так оно все и было, то коммондер сделал правильный выбор. В смерти нет бесчестия.

Подавленный предстоящим, и, вполне возможно, последним полетом, с головой погруженный в тяжелые рассуждения, Гирпер споткнулся о комингс задраенного люка. В дополнение к прежним вызовам, бросаемым самим провидением, ему пришлось бороться с упрямым желанием спуститься в машинный зал, куда ему так хотелось попасть без логически обоснованной причины. Фигура Кэтрин замаячили перед глазами, и он сморгнул, отгоняя прочь ее образ. Не здесь и не сейчас. Может быть после, когда сердце не станет так громко и часто стучать, отдаваясь в ушах барабанным боем, а Политимия бросит якорь в ангаре королевского флота. Тогда и только тогда у них будет минута на тот разговор, что он откладывает на еще не отвоеванный у врага день.

— Сэр?! — Окликнул его встревоженный Вильям, торопливо подошедший к Гирперу.

— Говорите, мистер Хонортаун.

— Простите за задержку. Я не смог явиться на совет вовремя.

Коммондер поднял на собеседника удивленный взгляд и, сбитый с толку, пытался понять суть происходящего, едва удерживаясь от резких высказываний. Вильям по-своему интерпретировал появившиеся складки, стремительно пересекнувшие его лоб и обратил внимание на красные от усталости и недосыпа глаза, впавшие щеки и пульсирующие от нервного напряжения жилы на шее.

— Сэр, еще раз извините за опоздание, эспаонец выполнял маневр и я ждал, пока он не ляжет на новый курс.

— Куда он направляется? — Холодным тоном осведомился Гирпер.

— На юго-восток. Видимо, идет к протекторату. По моим расчетам он пересечет траверс правого борта через шесть склянок.

«В таком случае он не мог быть севернее вчерашнего» — сделал коммондер шокирующий вывод.

— Сообщите мне, как только это произойдет.

— Да, сэр.

«Шанс есть», — думал Гирпер, глядя в спину удаляющегося старпома. Для его ума появилась еще одна задача, не терпящая отлагательства. Решительно обойдя офицеров на постах и не посчитав за излишний труд опросить нескольких матросов, он составил беглый список, когда и кого видел каждый упомянутый в нем.

Уединившись в каюте и сопоставив известные ему сведения, коммондер пришел к приятному выводу о правдивости последних слов Вильяма, действительно пропустившему совет, стоя под деревом, чья вершина теперь представляла наблюдательный пост. Напротив, следствием этого вывода становился вопрос, — кто же тогда так искусно заменил мистера Хонортауна?

Еще раз перечитав список, Гирпер так и не нашел ответ на этот вопрос и некоторое время смотрел прямо перед собой, не зная, какие действия предпринимать дальше. В голову приходили самые безумные идеи, бесконечно далекие от тех, что обычно посещают старшего офицера. Впрочем, не смотря на некоторое замешательство, он быстро вернул себе уверенность, придумав способ, которым обезопасит себя от подобного рода введения в заблуждение.

На этот раз враг, кем бы он ни был, промахнулся мимо цели, но пока он не найден, следует перепроверять все поступающие донесения, и не позволять нести одиночную вахту как матросам, так и офицерам.

«Я знаю, что ты есть» — проверив свой пистолет на боеспособность, мысленно говорил себе Джонатан, — «и ты заперт со мной на одном корабле»

Полдень шестого септимия выдался на редкость ясным и солнечным. Многочисленные тени от деревьев будто бы исчезли, растворившись в сочной изумрудной траве, блестящей в лучах солнца, согревающего лицо Нико, смотрящего в небо сквозь просвет в распростертых ветвях. Сонные шелестящие листья едва трепетали под прикосновениями ленивого ветра, пропуская через себя и просеивая зеленый свет, падающий блуждающими пятнами на мальчика и окружающее его пространство. Они скользили по плечам и перебирались с одного на другое, иногда забираясь на голову или меняя хозяина. Их яркая жизнь и беззаботность контрастно выделялась на черных одеждах молчащих людей и оставалась незамеченной для всех, кроме него.

Даже сквозь веки Нико чувствовал тепло, исходящее сверху и ласкающее кожу. Он закрыл глаза, и по щеке скатилась одинокая слеза. Сегодня, даже если бы у него появилось такое желание, не получалось бы сдержать эмоции и ему очень хотелось, чтобы они остались незамеченными.

На его плечи опустились сильные мужские ладони, не вызывающие желания вырваться и убежать.

Не сегодня и не сейчас.

— Идут, — тихо сказала мать.

Ее голос сильно изменился, став сухим и надрывным.

Нико не посмотрел в ту сторону, откуда послышались шаги. Нельзя сказать, будто у него не было на это сил. Совсем нет. В нем проснулась какая-то детская обида, вызванная обманутыми ожиданиями. Его как будто обокрали изнутри, оставив сосущую пустоту, которую нечем заполнить. Поэтому он не хотел смотреть на медленную процессию, идущую по скорбному пути к тому месту, где они сейчас стояли.

Повинуясь инстинкту, его обняла Жанна. Ее участие смягчало боль утраты, будто деля ее на две равные части, и объединяло две семьи гораздо больше, чем могло показаться на первый взгляд. Взрослые женщины то и дело поглядывали на Луи, заслонявшего их от незримой угрозы извне неестественно прямой спиной. Что касается его самого, то он без энтузиазма взял на себя обязательства старшего в Мортум. Таково было предназначение, которого он так боялся. Оно изменило его в одну бессонную ночь, проведенную рядом с ложем больного, придав характеру неожиданную твердость и мрачную решительность. Ему предстояло вывести семью из кризиса, и эта задача отражалась в его глазах стальным блеском.