Межлуние (СИ) - Воронар Леонид. Страница 61

Джонатан расправил треугольный парус и взялся за управление.

— Можете опустить пистолет. Даже холостой выстрел нас обнаружит и тогда у меня не останется выбора. Я переверну лодку.

Торе опустил дуло, но не вернул собачку в безопасное положение. Кэтрин подарила ему презрительный взгляд и демонстративно отвернулась.

— Черт возьми, вы достойны друг друга! — Прорвало коммандера.

— Не знаю, в чем заключается провинность леди, но я не по своей воле поднялся на ваш корабль.

— Признаю необдуманность поступка моих людей. Им следовало оглушить вас и оставить посреди поля.

Спланировав вниз, лодка мягко коснулась земли и Джонатан обрасопил парус.

— Идите.

Торе нажал на спусковой крючок и с усмешкой бросил пистолет на дно, под ноги Кэтрин. Затем спрыгнул за борт и, сняв парик, потер зудящую кожу.

— Он был разряжен? — Не столько спрашивая, сколько констатируя очевидный факт, уточнил коммондер.

— Таким он мне достался. Не тянитесь к ящику. Я видел, как ваш помощник положил туда нож. Вы все равно не способны убить безоружного человека. Очень жаль, что мы оказались по разные стороны баррикады.

С этими словами он развернулся на пятках и размашисто зашагал прочь, продолжая держать в руке снятый парик.

Джонатан все-таки вынул нож.

— Он прав, — вздохнула девушка. — Ты не сможешь его убить.

— Да пусть идет ко всем чертям, — последовал ответ.

Он наклонился над ней и перерезал веревку, стягивающую ее руки.

— Ваш выход, мисс Хардман.

Кэтрин не сразу поняла, о чем идет речь.

— Если я уйду, то тебе предъявят обвинения в измене.

— Так разве ты не хотела моей гибели?

Вместо ответа девушка наклонилась вперед, обхватила его руками и поцеловала. Джонатан потерял дар речи.

— Нам пора возвращаться, — напомнила она.

Мрачный коммондер поднял лодку в воздух и направил ее прямиком к выделяющейся на фоне рассвета Политимии. Наблюдая за умелыми действиями Джонатана, Кэтрин задумчиво обронила:

— Ты достоин уважения.

Его лицо буквально окаменело.

— Соблюдайте субординацию, мисс Хардман, — выдавил он из себя.

Роскошная палатка, устланная дорогими коврами и заваленная расшитыми подушками, не самым лучшим образом подходила для похода. Обычно она предназначалась для романтических путешествий. Судя по всему, на этом настояла особа, составляющая компанию Дону Сагро, и развлекающая его своим обществом.

— Не знаю, на что он надеялся. Я нанесу ему удар там, где он его не ждет.

— Ты не боишься, мой господин? — Спровоцировала его прислужница.

— А ты остра на язык, — подцепив пальцем ее нашейный обруч и потянув на себя, заметил Дио.

— Пока тебе это нравится.

Он рассмеялся и наполнил свой бокал.

— Эта корона лишь подачка. Знак добрых намерений? Простая уловка! Меня так дешево не купишь. Я заключил союз и нанесу удар, опередив Патрицио.

— Ая называют неприступным.

— Женщина, что ты в этом понимаешь? В наше время не осаждают замки.

Снаружи донесся звон шпор.

— Синьор, — негромко позвал Франсуа, встав таким образом, чтобы его тень падала на колыхающуюся от ветра занавеску у входа.

С недовольным ворчанием из палатки вылез Дио. Расстегнутая белая рубашка, обнажившая волосатую грудь, сохранила на себя пятна от пролитого вина. Оправив кожаные порты, он присмотрелся к наглецу, посмевшему прервать его завтрак.

— Чего тебе?

— Пришли письма из Капеллы…

— Давай сюда, — не дослушав, перебил его Дио.

— Синьор, они предназначались не вам.

Дон Сагро развел руки в стороны.

— Что ты несешь?

— Послушайте внимательно.

Франсуа пригласил отойти, покосившись на палатку, и Дио неохотно натянул сапоги.

— Она слишком глупа, чтобы быть шпионом. Так что там с письмами?

— Синьор. У меня неожиданные новости. Эмира оказалась жива.

— Что?! — Опешил вампиро.

Достав из манжеты перчатки, Франсуа показал первое письмо. Немедленно вырвав его, Дио поднес к глазам печать и ознакомился с содержимым.

— Предатель!

— Комендант опознал ее. Вы знаете, что это значит. Она выберет нового Дона, который будет блюсти интересы Сагро до совершеннолетия ее сына.

— Тьма! Когда оно пришло?

— Гонец прибыл несколько минут назад. Еще никто не знает.

— Проклятье!

Дио схватился за голову и простонал. Его планы обрушились в пропасть и грозили утащить за собой своего архитектора.

— А второе?

— От нее, — словно извиняясь, ответил Франсуа.

— Что там?! — Вскричал рассерженный Дон.

— Мне отдали прямой приказ надеть на вас кандалы, запереть в клетке и отправить в Капеллу. Вас будут судить, но… я догадываюсь, чем все закончится.

— И ты говоришь мне об этом? Значит ты на моей стороне?

— Да, синьор. Вы многое сделали для меня, пока я служил вам. В знак благодарности и личной признательности я подготовил вашего коня.

— Бежать… Как крыса! — Сплюнул Дио. — Так, дай подумать…

Он с минуту расхаживал по поляне.

— Ты все правильно сделал, друг. Еще есть надежда. Где конь?

— На привязи у ручья.

— Еще свидимся.

Дио заглянул в палатку, без объяснений схватил шпагу и куртку, и скрылся в густой листве у подножия холма. Не видя смысла откладывать продиктованную обстоятельствами необходимость, Франсуа проник в палатку, испугав все еще находившуюся там девицу, прикрывшуюся одеялом.

— Что вы себя позволяете? Я все расскажу Дио!

— Вот как? — Поднимая одну из подушек, пробормотал мужчина. — Твой язык большая проблема.

Он бросил подушку ей на лицо и давил сверху до тех пор, пока бурное сопротивление девушки не прекратилось и ее тело не обмякло. Уколов для надежности ее пятку концом кинжала, Франсуа убедился в наступившей смерти.

Уже после этого, избавившись от ненужного очевидца, вампиро поднял тревогу и распорядился собирать лагерь и выступать в обратном направлении.

После налетевшего ливня очередной грозы, очистившей воздух от пыли, а каменные улицы от грязи, дышалось на редкость легко. Стремительные реки дождевой воды омыли мостовую, блестящую в лучах солнца, и кое-где еще остались лужами, разбиваемыми колесами карет в искрящуюся взвесь.

Одному из владельцев такого экипажа не было дела до ослепительной красоты природы. Раскрыв переносной секретер, всегда сопровождавший его в поездках, он перебирал пачку недавно пришедших писем. Почти сразу отложив одно из них, скрепленное черной печатью с оттиском коронованного черепа, Дон Сиццио вдумчиво читал и иногда сразу же составлял ответ, пока не управился со всеми менее важными делами. Ему понадобилось освободить ум от прочих забот, чтобы иметь возможность проникнуться смыслом послания Норозини.

В полумраке кареты мелькнул нож, сломавший печать, и зашуршала развертываемая бумага. Сложно сказать, повлияло ли на него содержимое письма, однако он аккуратно свернул его, вернув в раскрытый конверт и, убрав в секретер, задумчиво посмотрел в окно.

Тем же самым занимался и Аарон Касти, расположившись у подоконника громадного окна. Не имея своего особняка в нерушимом городе, он остановился в гостинице, любезно предоставившей ему лучший номеру. Забрав у консьержа пачку корреспонденции на свое имя, Дон Парадис перебрал ее, чтобы в первую очередь ознакомиться с письмом от Норозини. Бегло пробежав по строкам, он перечитал его, а затем сжег. Особенно тщательно он избавлялся от печати, расплавив ее с сургучом другого цвета, и раскрошил перед тем, как выбросить.

Подняв лицо к падающему в комнату потоку света, он иронично улыбнулся.

Нельзя сказать, что Энрике был близок к подобному настроению. Напротив. Выбрав в качестве временного пристанища небольшом дом на краю города, он метался по этажу, то бросаясь к столу, на котором лежал лоскут голубиной почты, то отходя от него, комкая в руке очередной не состоявшийся ответ. На ошибку не было права: четкие очертания коронованного черепа выделялись на черном цвете сломанной печати.