Н-9 (СИ) - Михайлов Руслан Алексеевич "Дем Михайлов". Страница 52
Не подведите меня, тигры… не подведите…
Откинувшись на рюкзак, вытянув ноги к небольшому костерку – настоящему, а не газовому, разведенному вопреки всем законам посреди темной старой рощи, в нескольких километрах от дороги – я отхлебнул черный сладкий кофе и перевел ожидающий взгляд на дерево неподалеку.
Под деревом сидела обреченная на скорую смерть старуха.
Ну… если дать ей время привести себя в порядок, то ее впору будет назвать достопочтенной леди. Сейчас же, грязная, с растрепанными седыми волосами, баюкающая на коленях стальную кружку с кофе, она выглядела донельзя усталой старухой.
Я молчал. Я тоже устал. И я пока не умирал – так что если кому и надо торопиться, то не мне. А старуха, что назвалась Исфирью, уже дала понять, что она является командиром этого отряда, что она морально истерзанная, душевно уставшая и хочет умереть спокойно. Взамен она просит немного – нормального обращения, горячего питья, а после нормальную могилу прямо здесь – в черной земле пронизанной дубовыми корнями. Я согласился. И вот я ждал… у двух других костров чуть поодаль отдыхали остальные. Там же томились по отдельности пленники. Главное я уже выяснил – те самые «двухчасовые» уколы они получили минут за десять до нашего появления в их тылу и начала побоища.
– В августе, около Малых Вежей,
С старым Мазаем я бил дупелей – глядя в трескучее пламя, произнесла Исфирь.
– Кто такой Мазай? – поинтересовался я.
– Литературный персонаж. Осужденный и запрещенный.
– Не понял – признался я.
– Что ты помнишь о прошлом мире, командир Оди? О старом мире, откуда мы все сюда явились.
– У меня в голове мешанина обрывков.
– Как и у меня. Наркотики?
– Да.
– Вот-вот… одно воспоминание в моей старой голове особо яркое. В нем, я, молодая, серьезная, строго одетая, стою перед сидящими передо мной заслуженными учителями литературы собранными со множества школ и свезенных сюда для прослушивания моей лекции. Лекции о тех произведениях и авторах, что с этого момента запрещены для чтения в школах как некорректные. А под словом «некорректные» в те далекие времена понималось очень многое – расизм, сексизм и так далее. И произведение «Дедушка Мазай и зайцы» было одним из тех, что попало под запрет. В этом поэтическом добром произведении рассказывается о том, как старый охотник Мазай во время гибельного половодья собирает чудом спасшихся зайцев – с плавающих стволов, с островков. Он собирает зайцев в свою лодку, после чего подводит ее к берегу и выпускает спасенных зверей на свободу. Часть зайцев, что особо сильно замерзла, он отогревает у себя дома и выпускает позднее. Такой вот бескорыстный поступок доброго человека.
– Ага… и почему произведение было запрещено?
– Потому что Мазай спасал зайцев – грустно улыбнулась Исфирь.
– И?
– Он спасал только зайцев, понимаешь? Исключительно зайцев. А ведь не может же быть, что во время половодья в тяжелом положении не оказались и другие звери тоже. Лисы, к примеру. Нелетающие птицы. Может и волки. Но Мазай проявил расизм, спася только и только зайцев. Остальных зверей он бросил на произвол судьбы и спокойно вернулся домой в тепло.
– А может других зверей и не было?
– Об этом в произведении не упомянуто. И потому можно смело предполагать, что другие звери были. Но их Мазай спасать не захотел. И потому это произведение нельзя давать для чтения детям.
– К чему эта история?
– Вы – зайцы. А мы – нет – снова улыбнулась Исфирь и по ее искаженному внутренней болью лицу я понял, что эта история про старика и зайцев была озвучена не просто так. Есть какие-то прямые ассоциации. Поэтому я просто кивнул, поощряя ее продолжать:
– Мы – не зайцы – повторила старуха – Мы… никому не нужные твари. Забытое направление. Закрытая отдушина. Заброшенный мир чудесных аттракционов. Затерянный в забвении мир приключений.
Я молчал, внимательно слушая каждое слово. Как и Рэк, что сидел с третьей стороны костра, лениво ковыряя ложкой банку тушенки «Бункерснаб».
– Что ты знаешь героях, герой?
Пожав плечами, я ответил:
– Обычные гоблины. Вооружены, обучены, способны справиться с различными проблемными ситуациями. Получают от системы особые задания связанные с повышенной опасностью, кровопролитием, убийствами. По сути, герои – это какой-то адский гибрид, состоящий из трех смешанных воедино служб – полиция, армия и спасатели.
– В точку – кивнула Исфирь – Прямо сука в точку! И ты первый кто так четко определил саму сущность героев, убрав весь ненужный пафос. Верно! Сейчас герои помогают при наводнениях, спасая жителей, они же отстреливают бандитов, они же ставят блокпосты там, где приказывает система или вовсе окружают ту или иную территорию непроницаемым кордоном. Армия. Полиция. Спасатели. Все вместе. Универсалы. Дерьмо! Вонючее дерьмо! Герои убивают этот сраный мир! Ты убиваешь этот сраный мир! Ведь ты герой?
– Герой.
– Дерьмо! И вот тебе мое обоснование – ты и тебе подобные нихрена не знаете о прошлом этого мира! А я знаю! Пусть не все, но знаю – потому что нас заперли вместе с этими знаниями и мы передавали их от поколения к поколению! И эти знания беспощадны! Вот тебе факт первый – герои были и раньше. Они были в том мире с самого его сотворения, с первого же дня. Вот только знаешь кем они были?
– Расскажи.
– Да особо и никем! Развлечением! Развлечением для инфантильных взрослых – тех, у кого уже седина в бороде, а они только и мечтают стать рыцарями повергающими монстрами и спасающими прелестных сисястых девственниц. И наоборот – девами в бронелифчиках, спящих и видящих как они прорубятся сквозь джунгли и найдут привязанного к кресту обнаженного мужика с гостеприимно стоящим дыбом здоровенным хером! Вот чем были герои в самом начале – веселой игрой!
– Веселой игрой – кивнул я – Понял. Дальше.
– Странно… ты не задаешь вопросов. Не мешаешь мне рассказывать. А вдруг я тяну время? Часики тикают… и скоро я умру в агонии.
– Продолжай – улыбнулся я и протянул Рэку пустую кружку. Тот понятливо потянулся к котелку над костром.
– Ты… откуда ты? Из какой деревни?
– Я и он – я кивнул на Рэка – Мы из самой жопы мира. Подземный мир.
– Нижние технические ярусы – кивнула Исфирь – Я слышала о них. Темное замкнутое пространство. Добровольно Низшие.
– Верно.
– И ты попал сюда… как?
– На тунцах траханных приплыли.
– Смешно… пробились с боем и кровью?
– Вылезли как шипастый кусок дерьма из окровавленной жопы – кивнул я – К чему этот вопрос?
– К тому насколько широко видел ты мир. Где бывал. Что видал.
– Нахватались понемногу.
– Там в темных тоннелях не встречал случайно пятачков безопасности? С торговыми автоматами, где можно купить дубину, шизу, ананасовую жвачку и свежие трусы?
– Встречаются регулярно.
– А хоть раз видел заваренные дыры в стенах, где раньше явно было что-то вроде кафе, таверны, магазинчика…
– Несколько раз – кивнул я.
– Слышал о бестиарии?
– Бесполезная хрень.
– Это сейчас она бесполезная – потому что стерли и попытались создать заново. А здесь, наверху. Видел Тропу? Видел снова и снова пятачки безопасности?
– Да. Они везде. Они накрывают этот мир частой сетью.
– Верно! А игровые вызовы? Получал?
– Давно. Там в жопе мира их выдавали как награду. Если победишь – получаешь чуток денег или еще какой бонус. Тоже невнятная бесполезная хрень. Что-то недоделанное.
– Что-то убитое! А потом неправильно воскрешенное!
– Ясно.
– Статусы героев? Думаю, тут ты в курсе.
– Да. Пять рангов. Пятый – высший.
– И это тоже берет свое начало оттуда же – с момента создания этого мира! Все что я перечислила – связано воедино. Игровые вызовы, частые таверны и трактиры, пятачки безопасности, торговые автоматы, ранги героев, бестиарий. Это все – части одной большой игры, что была бесконечной, шла в реальном времени и реально увлекала разумы всего населения мира. Экраны видел повсюду натыканы?