Дикие (СИ) - Вольная Мира. Страница 51

- Что у тебя там происходит, сопляк? Как моя девочка?

- Крутимся потихоньку, – ответил привычное. – Правда, говорят, твоя любимица Марго отошла от дел.

- Все мы рано или поздно отойдем от дел. А второй вопрос.

- Какой второй вопрос?

- Не прикидывайся, что не помнишь или не услышал, - проворчал старик, крякнув. – Я сегодня с утра надел свою челюсть, так что говорю вполне четко.

Я снова усмехнулся. Удивительно, но зубы у Паттерсена были все еще свои. По крайней мере, большая их часть.

- Сопляк, я жду ответа.

- Да так, - пожал плечами. – Не бери в голову, я разберусь. Тебе ничего не надо?

- Надо. Пришли мне двух близняшек помоложе, херню с ушей снимать, - прозвучало вполне добродушно. Я даже выдохнул, но продолжил старик уже совсем другими тоном: – И твою мать, заканчивай обращаться со мной, как со стариком в маразме. Говори, что у тебя происходит.

- Ты и есть старик, Люк.

- Но не в маразме, - снова послышалось кряхтенье. Паттерсен куда-то, очевидно, устраивал свою тощую задницу.

Я бросил взгляд на солнце, потом перевел на лес, нажал кнопку на брелоке, закрывая двери машины. Пожалуй, к дому Клэр я прогуляюсь пешком, разговор предстоит долгий.

- Давай, парень, - поторопил меня Люк. – В моем возрасте, знаешь ли, учишься ценить время и хорошие истории.

- Это не хорошая история, Люк. Не уверен, что тут вообще есть какая-то история. В городе опять всплыла наркота.

- Человеческая или для тех, кто покрывается шерстью и воет на луну?

- Мы не воем на луну, старик. Я тебе уже объяснял. И… я не знаю. Возможно, действует на оба вида, возможно, только на волков. Но появилась недавно.

- Раз ты в это влез, значит, появилась в «Берлоге»?

- Нет. Была всего лишь попытка. Но слухи уже ползут, - пояснил я, шагая вдоль седьмой. Хорошо, что перед встречей с Джефферсоном-старшим я все-таки решил переодеться. Кроссовки оказались весьма кстати. Может, вытащить Сэм на озеро? Такое солнце…

- Раз ползут, а ты уверен, что моя красавица чиста…

- …как непорочная дева…

- …значит, кто-то их распространяет. Твой собрат из поселка?

- Нет.

- Тогда ищи того, кому выгодно. Говоришь, дурь недавно всплыла, - в трубке раздались какие-то голоса. Женские голоса, щебечущие. Паттерсен коротко и немного грубо поздоровался. – А в Самвиле?

- Понятия не имею.

- Так имей! – рявкнул вдруг на ухо Люк. – Что ты как котенок слепой, честное слово, будто только на ноги встал. Узнай, есть ли дурь в Самвиле, узнай, на кого она действует – это поможет сузить круг. Может, это кто-то свой.

- Я и без этого знаю, что это кто-то из города.

- Откуда? – снова изменил тон Люк, теперь в голосе было столько любопытства, что будь оно водой, забил бы родник.

- Чутье.

- Знаешь что, Конард?

- Что?

- Засунь себе свое чутье в задницу. Ты баба, что ли, чтобы в таких делах на чутье полагаться? Проверь. Проверь сейчас же, чтобы потом не гоняться за собственным хвостом. Ведешь себя будто и правда только-только пришел.

- Мое чутье меня ни разу не подводило, - нахмурился я. В принципе, со стариком я был согласен. Что если я ошибаюсь на этот раз? Если волк ошибается? Ведь все когда-нибудь бывает впервые. Так где у меня гарантии, что это именно не тот случай?

Хреново, Макклин, ты разучился сомневаться, а значит, слишком расслабился.

- Спасибо, Люк.

- Да в общем-то не за что. Рад поделиться житейской мудростью, - он улыбался. Я слышал. Когда Люк улыбался, сходство с Кристофером Ллойдом становилось почти стопроцентным. Я и сейчас видел эту его улыбку, будто он стоял передо мной. Широкую, открытую, натягивающую старые мышцы и кожу, добавляющую Паттерсену морщин.

- Только не зарывайся, - фыркнул в ответ.

- Щенок, никакого уважения к старшим. И вот еще что, подумай, кому это надо, на кого или на что направлен удар: на тебя, на «Берлогу», на оборотней. Может, ты недавно кому-то перешел дорогу, может, Фергюсон наконец-то отрастил яйца.

- Я кому-то перехожу дорогу постоянно, слишком много вариантов. Что же до мэра… это действительно может иметь место.

- Отлично. Вот и займись, и с тебя ящик безалкогольного пива, и не смей втирать мне про почки.

- Господи, Люк, старость на всех так влияет?

- Только на исключительных везунчиков, - сухо рассмеялся старик. – Я так понимаю, на следующей неделе тебя не ждать?

- Нет, - отрицательно покачал головой. – Приеду только после того, как разгребу тут все. Не знаю, сколько это займет.

- Постарайся решить вопрос до конца сезона. Будет обидно пропустить такое, в этом году отличный клев.

- Постараюсь, - кивнул, скривившись. Паттерсен не мог сидеть на заднице ровно и играть в бридж, как остальные. Его тянуло на покер, девчонок, слишком крепкий для его возраста кофе, а три года назад потянуло еще и на рыбалку с катера. Он ставил затрапезный рок на старом магнитофоне, рассекал по водной глади и отвешивал едкие комментарии всем, кто проплывал мимо. Так он понимал рыбалку. С удочкой он не мог просидеть и получаса. Отшвыривал спиннинг, заводил мотор и несся дальше, искать «место получше». Ну да не пьет и хрен с ним. Пусть хоть йогой на супе занимается. Я вытерплю.

- И привези уже ко мне какую-нибудь свою подружку.

- Ты становишься сентиментальным? – удивился я.

- Нет, просто моим глазам понадобится отдых от твоей морды, а ушам – от твоего ворчания. Близняшки тоже подойдут. А теперь извини, меня ждет моя дама сердца. 

Я расхохотался. Хохотал так, что прохожие на улице оборачивались, почти до слез. Я временами обожал этого старого пердуна. Люк был ворчливым, доставучим, любящим материться стариком. Но, черт меня дери, если во всем этом и не заключалось его обаяние. Паттерсен единственный, кто мог меня вот так отчихвостить и не получить при этом по морде, у кого хватало наглости и смелости, а может и маразма, называть меня сопляком. Временами он был практически абсолютно невыносим, но… я обожал этого старика.

Люк увидел, как я оборачиваюсь примерно спустя два года после моего прихода в «Берлогу». Я выскользнул пробежаться сразу, как только спровадил последнего клиента, как только за Люком закрылась дверь. Носился по округе часа два, осматривался, принюхивался, да просто давал зверю вдоволь оторваться. Вернулся в полной темноте, еще раз огляделся, обнюхал все вокруг. Запах Люка не чувствовался в воздухе, дверь была наглухо закрыта, а свет нигде не горел.

Я пробрался к своей каморке и только возле самой двери решил перекинуться, в этот же момент со стороны сортира послышался какой-то тихий щелчок.

Паттерсен стоял там, в кромешной темноте, и дуло его двустволки смотрело мне прямиком между глаз. Херня, что оборотня можно убить только серебром. Будь ты хоть волк, хоть человек, но пуля между глаз заставит твои мозги оказаться на стенке в любом случае, и назад ты этот кисель уже не засунешь.

А что самое отвратительное, Люк был трезв и, казалось, вообще не боялся. Я не ощущал страха в воздухе, у него не дрожали руки, он не отводил взгляда. Стоял ровно возле толчков и держал меня на прицеле, тихо тикали на его запястье часы, медленно ползли секунды. Паттерсен не шевелился, даже не моргнул.

Я же гадал, какие патроны он туда засунул, насколько из него меткий стрелок, как часто он охотится, есть ли у меня шанс?

Пахло смазкой, железом, немного потом и порохом, и обычными запахами «Берлоги».

Шанса не было. 

Пришлось перекидываться. Сам не знаю, на что рассчитывал, но точно не на то, что получил и услышал в итоге. Старик даже не дернулся. Ни когда я пошевелился, ни когда меня начало ломать и корежить, ни когда ломались кости челюсти, рук и ног, ни когда шерсть словно испарялась. Продолжал держать двустволку, направленную на меня, даже когда с громким, мерзким хрустом менялись кости позвоночника и ребер.

У старика железные нервы, а я был конченым идиотом. Ведь стоило ему чуть вздрогнуть, дернуться, стоило пальцу соскользнуть с курка и… Прости-прощай, Конард Макклин, тебя пристрелил старый алкаш.