Непридуманная сказка (СИ) - Перепечина Яна. Страница 16
- Значит, и ребёнок у нас будет самый лучший!
- Это по моей теории? - спросил Вадим и убеждённо кивнул:
- Абсолютно точно. Стопроцентно. Проверено много раз.
- Тогда завтра и начнём.
Москва, март 2002 года. Ангелина Валдайцева (2)
На следующий день они собирались отправиться к врачу.
- Знаешь что, а поехали-ка сначала к отцу Петру, - вдруг предложил Вадим.
Отец Пётр, друг и духовник Ангелининой коллеги и младшей подружки Златы, венчал их полтора года назад. К нему они ездили со всеми серьёзными проблемами, но – жизнь, что ли, пошла совсем уж беспечальная - давно не были.
Ангелина с готовностью согласилась, и они поехали. Отец Пётр встретил их радостно, ещё издалека, надвигаясь на них, раскинув руки, начал вопрошать шутливо:
- Ну, что, работник детского учреждения, как они, твои гаврики? Портишь детей? Что притихла? Ведь портишь! Всё они у тебя самые лучшие, самые славные.
- Ну, что же делать, батюшка, если они и вправду такие?
- Молодец, Ангелина, своих не сдаёшь, - похвалил её отец Пётр, обнимая их обоих. – Ну? Просто так к нам? Или по делу?
Не ожидая никакого подвоха, Ангелина бодро отрапортовала о делах и лучезарно улыбнулась:
- Благословите, батюшка!
- Не могу, - тяжко вздохнув, ответил отец Пётр.
- То есть как? – дружно изумились Валдайцевы.
- То есть так. Дело это совершенно невозможное.
- Но как же? Но почему? Что же в этом плохого?
Отец Пётр грустно вздохнул.
- Ребята, хорошие мои, вы хоть понимаете, что такое ЭКО?
- Конечно, - кивнула растерянная Ангелина, - я кучу источников проштудировала…
- Вот и молодец. Я тоже читал и консультировался со специалистами. Сейчас ведь очень много бесплодных пар. Вы ко мне не первыми с вопросом об ЭКО пришли. И скажу вам то же самое, что говорил всем остальным. Вы, как я понял, уже сделали инсеминацию. Ничего, к несчастью, не вышло. Очень жаль, но именно этот способ помочь вам был допустим с точки зрения православия, а вот ЭКО, увы, нет.
Ангелина смотрела на батюшку сквозь слёзы:
- То есть совсем никак?
- Девочка моя, милая, бедная девочка, - отец Пётр снял очки и потёр переносицу, - ты пойми, это же братская могила. Ну, представь, в результате всех этих… манипуляций получаются десять-одиннадцать эмбрионов. Да пусть даже пять! А подсаживают ведь не все. Куда остальных?
- Куда? – еле слышно выдавила из себя Ангелина, отчаянно борясь с удушающим комом, появившимся в горле и всё увеличивающимся и мешающим дышать.
- Ты же понимаешь, какие тут есть варианты. И ты знаешь, что с момента зачатия это уже дети. Люди, Ангелин, люди! А их…
- Братская могила, - выдохнул Вадим, вспомнив слова батюшки, и отвернулся, до боли в глазах глядя в яркое весеннее небо за окном.
- Именно, ребят. А если подсаживают несколько эмбрионов и все они приживаются? То иногда ведь приходится удалять их, уже прижившихся. А это тоже убийство… И много других последствий, часто тяжелейших и для родителей, и для детей. Сейчас идут споры об этом методе. И иногда может показаться, что его сторонники приводят разумные аргументы. Но наша Церковь однозначно говорит, что для православный людей такой способ недопустим… - отец Пётр тяжело вздохнул. - Вы поймите, что это ваше решение и только ваше. Но благословить вас на это я не могу, никак не могу. Думайте, решайте… Сами… А я, что мог, уже сказал...
Они стояли посреди пустого храма. Слышно было, как на улице радостно гомонят воробьи, почуявшие долгожданную весну, и перекликиваются дети отца Петра. На душе у Ангелины было черно от отчаянья.
- Значит вот так? Точка? И никакого многоточия, да? Что же? Теперь никак? Совсем без детей?
- Верьте, надейтесь, молитесь, - тихо и очень ласково произнёс отец Пётр.
Ангелина глянула на него почти с ненавистью. Легко ему, отцу семерых детей, учить их… бездетных… бесплодных. Она отвела взгляд и уставилась в пол, чувствуя, как набегают на глаза горячие слёзы, которые она не смогла бы остановить при всём желании, как обжигающие капли срываются с дрожащих ресниц и тяжело капают на каменный пол храма. Так тяжело, что — казалось Ангелине — она даже слышит стук, когда они разбиваются о старинные каменные плиты.
Батюшка протянул руку и с высоты своего роста нежно, жалеюще погладил её по склонённой голове, поднял лицо за подбородок и вытер мокрые щёки.
Вадим кашлянул и внезапно, запинаясь, тихо спросил:
- А… усыновление? Батюшка, как с усыновлением?
Ангелина дёрнулась и изумлённо уставилась на него.
Отец Пётр улыбнулся:
- Думали?
- Пока нет, но...
- Думать надо. Дело непростое.
- Я слышал, что некоторые священники против усыновления. Говорят, что у каждого свой крест. И брошенные дети должны нести его сами.
- Интересная логика. То есть и больных лечить не надо – болезнь же тоже крест. И женщинам в родах помогать ни к чему. Да и вообще никому и ничем помогать не стоит… - батюшка помолчал. – А как же тот человек, который Христу – Христу! – помог его крест на Голгофу нести?.. Я думаю, это какая-то ошибка.
- То есть… Вы считаете, что можно? – Ангелина ещё не воспряла, не вынырнула из своего чёрного тяжёлого отчаянья, но будто почуяла твёрдую почву под ногами и приготовилась оттолкнуться, рвануться навстречу свету и жизни.
- Можно. Святое дело – усыновление. Но давайте подождём немного.
- Ка-а-ак? – снова чуть не заплакала она, губы предательски задрожали.
- Ребят, ну вы же только начали этот вариант обдумывать. А ведь это дело, хоть и благое, но тоже неоднозначное. Будучи бездетными, муж и жена, возможно, могли бы послужить другим людям. И, кто знает, каков замысел Божий о них. А они изнемогают под крестом бездетности и усыновляют, иногда не понимая, что добровольно берут себе другой, вполне вероятно, более тяжкий крест. - Посмотрев в их непонимающие лица, он объяснил:
- Есть у меня на приходе семья. Одиннадцать лет у них не было детей. Одиннадцать! И они взяли мальчика. Он не инвалид, но ребёнок очень непростой. И мать с отцом ох как часто слёзно молятся о нём. Нелегко им с сыном…
- Но они любят его? – робко спросила Ангелина, боясь услышать «нет».
- Любят, - кивнул отец Пётр, - очень любят. Но это любовь-борьба, любовь-преодоление, любовь-работа, тяжкий труд. Ежеминутно, ежесекундно они бьются за своего сына. Бог милосерден, я верю, что вымолим мы мальчика. Но сколько ещё тяжёлого впереди у этой семьи… Однажды мама мне даже призналась, что в минуты слабости с грустью вспоминает, как легко и без проблем они жили, будучи бездетными… Но, - батюшка вдруг светло улыбнулся, - ни один из них не хотел бы, чтобы в их жизни не появился сын. Вот такой, сложный, не очень здоровый, но всё равно любимый. И они ни о чём не жалеют. Да и, правду говорят: кто без крестов, тот не Христов! И это ведь, как мне кажется, не только и не столько о нательных крестах. Подумайте об этом…
А мы с вами давайте сделаем так: вы читайте, узнавайте, думайте, можете начать собирать документы, там же дело не быстрое. Я тоже буду узнавать, искать ходы-выходы. И приезжайте в следующее воскресенье на службу. После посидим, поговорим, будем готовиться.
Часть вторая. Сказка для Ангелины. Москва, март 2002 года. Ангелина Валдайцева
… Я понял одну нехитрую истину.
Она в том, чтобы делать так
называемые чудеса своими руками.
А. Грин «Алые паруса"
Москва, март 2002 года. Ангелина Валдайцева
Через два дня после того, когда Вадим впервые произнёс слово «усыновление», Ангелина, трясясь как осинов лист, пошла в опеку. За эти жалкие два дня она, пользуясь тем, что как раз начались весенние каникулы, вдоль и поперёк прочесала дебри Интернета в поисках хоть какой-то информации. Добытое она распечатывала и вечерами подсовывала Вадиму. Тот ложился в кровать и при свете торшера внимательно читал, что-то подчёркивая ручкой. И каждый вечер они говорили, говорили, говорили… Поэтому в опеку Ангелина отправилась, как она думала, во всеоружии.