Непридуманная сказка (СИ) - Перепечина Яна. Страница 23

Спасибо Вам за терпение и понимание) Что касается старшей медсестры, то не знаю, удобно ли беспокоить занятого человека?

Любаша, пожалуйста, если что-то изменится, напишите нам сразу же)

ОГРОМНОЕ Вам спасибо))

Москва, сентябрь 2002 года. Александра Катунина (1)

Ещё в июне, после разговора с Николаем Мошкиным решив, что гибель подружек детства всё же, по меньшей мере, подозрительна, Саша сама себе пообещала разобраться в странных событиях. Но лето выдалось очень беспокойным: сначала долго болела мама, ей делали сложную операцию, потом были проблемы на работе. А в сентябре тётя Валя, мама несчастной Олеси Ермохиной, позвала Сашу на поминки: исполнялось полгода со дня гибели её дочери.

С утра лил нудный дождь, город стоял в пробках. Когда Саша добралась до дома, никого из приглашённых на поминки уже не было. Школьные подружки Олеси и знакомые по рынку разошлись по домам. Овражковы же, как уехали на дачу в начале лета, похоронив Машу, так ещё не возвращались.

Недолго посидев за столом с несчастной матерью, Саша помогла той перемыть посуду, протёрла полы и засобиралась домой. Когда она уже уходила, грустная тётя Валя сунула ей в руки небольшой пакет:

- Это тебе, на память об Олесе. Тут тарелки и кое-какие её вещи. Станешь из тарелок есть и помянешь мою глупенькую несчастную дочку добрым словом…

- Конечно, тётя Валечка, - у Саши задрожали губы. Она обняла соседку, поцеловала её в сухую щёку и ушла, совершенно раздавленная.

Уже забравшись в постель, она взяла пакет, откуда до этого вытащила тарелки, и стала перебирать свёрточки. Наручные часы с широким браслетом, любимая Олеськина чашка, на которой мультяшный толстый кот отказывается ехать на Таити, потому что его «и здесь неплохо кормят», тонкая золотая цепочка, старый брелок, тот самый, что в детстве обожала Олеся… Щёлкнешь по нему пальцем, и раздаётся звук, будто бьют куранты. Маленькая Саша тогда тоже очень хотела такой…

Александра перебирала Олесины «сокровища» и плакала, вытирая слёзы рукавом пижамы. Перед глазами то и дело вставало круглое весёлое лицо Олеси, а в ушах звучал хрипловатый смех.

Последним на колени выпал небольшой прямоугольный бумажный пакетик. Саша развернула его и увидела Олесину записную книжку. Она перелистала странички, узнавая имена и телефоны одноклассников и общих знакомых, и зарыдала уже в голос. Потрёпанная книжка скользнула по одеялу и упала на пол, листочки разлетелись, дерматиновая обложка соскочила. Всхлипывая, Саша сползла с кровати и принялась аккуратно собирать части развалившейся записной книжки и высыпавшиеся из неё старые билеты в театр, пару открыток, календарик и прочие мелочи, которые Олеся хранила, видимо, на память.

В карман зелёной обложки среди прочих бумажек была вложена матовая фотография размером девять на двенадцать. Саша взяла её в руки и всмотрелась. Какой-то молодой мужчина спал, закрыв лицо углом пледа, были видны только левый бок, локоть и ухо с затылком. Саша недоуменно повертела фотографию в руках и на обороте обнаружила аккуратную подпись, сделанную красивым Олеськиным почерком: «Любимый, март 2002». Она моментально перестала плакать и напряглась, как её Килька, когда та чувствовала какую-то опасность. Потому что никакого «Любимого» у Олеськи в последнее время не имелось. Во всяком случае, Саша о нём не знала. Да и на похоронах были только подруги и коллеги… Хотя… Саша вспомнила, какой весёлой была в последний перед гибелью месяц её горемычная соседка, и задумалась...

Москва, сентябрь 2002 года. Александра Катунина (2)

Через пару недель после поминок тётя Валя собралась ехать на неделю в родную деревню. Ключи от квартир, своей и Овражковых, она принесла Саше.

- Сашунь, ты цветы дня через три полей, пожалуйста. И у меня, и у Настасьи. Она меня просила, да я уезжаю. Не забудь уж, ладно?

- Конечно, тётя Валя, не переживайте, - с готовностью пообещала Александра.

Через три дня, отправившись выполнять обещанное, Саша впервые за долгие годы оказалась в бывшей «девичьей» комнате, где в детстве жили сёстры Овражковы. Сейчас её занимали тётя Настя со старшим внуком и ушедшая от мужа Маша.

В комнате почти всё было по-прежнему, как в их общем детстве: шкаф, рядом с ним сложенная раскладушка, письменный стол у окна, две нешироких кровати, новые, конечно, старые не так давно переехали на дачу. Раньше они с девчонками очень любили прыгать на них, как на батутах. А потом валяться на пёстрых покрывалах, болтая обо всём на свете и мечтая о будущем. А теперь вот девчонок нет...

Саша горько улыбнулась воспоминаниям, села на кровать и пару раз подскочила, чувствуя, как упруго пружинит под ней матрас. «Прикроватившись» второй раз, она услышала довольно громкий шлепок. Непонятно почему испугавшись, Саша встала на колени, нагнулась и увидела на полу обычную общую тетрадь.

Александра растянулась на паласе и сунула голову под кровать. Матрас лежал на реечном основании. Наверное, тетрадь была наспех засунута под одну из реек и, когда Саша, вспоминая детство, начала подскакивать на кровати, выскользнула и упала на пол. Странное, однако, место для хранения школьно-письменных принадлежностей, если только это не та вещь, которую хочется спрятать от других. Дневник, например…

На этой мысли Александра дёрнулась, ударилась головой о решётку и поморщилась от боли. Схватив тетрадь, она суетливо стала сдавать назад. Выбравшись, наконец, из-под кровати, села и, мысленно попросив прощения у хозяина или хозяйки (а вдруг тетрадь Машина!) тетради, раскрыла её. Она угадала: у неё на коленях лежал дневник Маши.

Сдерживая лихорадочное нетерпение и дрожь, Александра полила цветы и, прижав к груди толстую пыльную тетрадь, отправилась к себе. Почему-то ей казалось, что находка обязательно прольёт свет на гибель соседки.

Дневники Маша вела – они все об этом знали – с детства. Но эта тетрадь начиналась только с марта 2002 года. Саша расстроилась, опасаясь, что там может не оказаться ничего важного, но всё же принялась читать.

Сначала шли малоинтересные записи из серии «встала поздно, посмотрела сериал». Но Саша всё равно стала листать страницу за страницей, внимательно вглядываясь в строки. В конце марта чёрными чернилами были выведены страшные слова: «Выбросилась из окна Олеська». Страница была чуть помята. Приглядевшись, Саша поняла, что Маша плакала, слёзы высохли и листок покоробился. Она недолго посидела, бессмысленно глядя в окно и поглаживая страницы дрожащими пальцами, потом вздохнула и принялась читать дальше.

В первые дни после гибели Олеси записи были грустными, если не сказать мрачными. Маша явно скучала по подруге и тяжело переживала её гибель. Но примерно через месяц тон вдруг резко изменился: соседка познакомилась с мужчиной.

Краснея и чувствуя себя хуже некуда, Саша читала откровения влюблённой Маши. Объект своей страсти та ни разу не назвала по имени, только Он, Счастье моё и Драгоценный. Именно так, с заглавных букв. Зато она подробно описывала его внешность: тёмные густые волосы, карие жгучие глаза, высокий рост и хорошую, в меру накачанную фигуру. И так она о нём писала, что Саше стало понятно: Марью накрыло сильнейшее чувство. Про своего бывшего мужа Толю она никогда не говорила ничего подобного. Даже когда только готовилась к свадьбе.

Дочитав записи до конца – последняя была сделана накануне гибели – и не найдя ровным счётом ничего, что могло бы пролить свет на смерть Маши, Александра решила на всякий случай снять ксерокопию с дневника, а потом вернуть тот на место. Она достала из сумки плотную папку, открыла её, чтобы положить тетрадь и взгляд её наткнулся на фотографию, найденную у Олеси. Та лежала в прозрачном кармашке папки. Саша машинально глянула на таинственного «Любимого» Олеси. Тёмные волосы, широкие, судя по всему, плечи, руки с выраженными, но не слишком, мышцами. Рост и глаза, конечно, не видны. Но почему-то вдруг Саше пришло в голову, что мужчина с фото и Он из дневника Маши – один и тот же человек.