Только так. И никак иначе (СИ) - Перепечина Яна. Страница 22

- Беги бабушке помоги! – а сам рванул к колодцу.

Вдалеке послышался звук пожарной сирены. Откуда они? Наверное, кто-то из соседей увидел и вызвал. Злата бегала со шлангом, который забрала у бабушки, вдоль стены дома и старалась полить как можно больше площади. Только бы не загорелся, только бы устоял! Рядом из вёдер то и дело плескал на сруб Павел. Бабушка с дедушкой подносили воду. Захлопали двери пожарной машины.

Но даже среди общий шум было слышно, как на улице завыла-запричитала дурным голосом Трофимовна:

- Ой ты, лишенько-о! Ой, щас все погорим, горемычные-е! Ой, вернётся Витюшенька, сынуля мой, роднуля мой, а вместо дома пепелище-е! А вместо мамули его косточки обгорелы-е! Да что ж это делается?! Кухня горит! А дом-то! Вот он – дом! Вот беда-а-а! Пришла беда-а – отворяй ворота-а!

- Принесла нелёгкая, - почти застонала Злата, - ох, будет под руку рыдать!

Приехавшие пожарные спешно разматывали рукава. Один из них обратился к Павлу:

- Хозяин, не спасём сарай!

- Да мы уж поняли. Нам бы дом уберечь.

- Это сделаем!

Когда всё было кончено и пожарные уехали, он вчетвером обессиленно сели на крыльцо. Дедушка, посидев недолго, крякнул и сказал:

- Ну, пошёл я в милицию звонить.

- Зачем? - всполошилась бабушка.

- Так подожгли нас, Надежда, скорее всего. Сама кухня загореться не могла. Старую проводку я ещё по осени отключил, а новую проводку не подвёл. Собирался весной доделать. Зимой-то мы этой кухней не пользуемся. То есть короткого замыкания быть не могло. Утечки газа тоже – я его на зиму перекрыл. У нас никто не курит. Печки там нет. Так с чего бы вдруг пожар-то случился?

- Что ж это делается? – всплеснула руками бабушка.

- Не надо, не звонит, - сказал Павел и встал, - я сам вызову. У меня там друг, Володя Лялин.

Злата смотрела в его спину и вспыхнула, когда бабушка негромко произнесла:

- Замечательный парень. Повезло нам с соседом.

- Это да, - согласился дед, - пожалуй, ты права.

Вскоре приехал наряд. Опросили ничего не понимающих деда и бабушку, затем Злату и Павла. Злата рассказала, как проснулась среди ночи и увидела пожар, как будила стариков, как все вместе тушили. Павел добавил лишь, что услышал крики, выглянул в окно и всё понял, позвонил пожарным и бросился помогать. Больше никто ничего пояснить не мог.

Всех отпустили, настоятельно посоветовав пойти спать, на кухне остались только старший из милиционеров, представившийся Владимиром Лялиным, и сосед. Злата уже в дверях обернулась и удивлённо посмотрела на Павла, тот лишь ободряюще улыбнулся и кивнул: всё в порядке, не волнуйся. Она ушла. Бабушка порывалась остаться подождать, вдруг милиционерам ещё чайку захочется или пирожков, но Злата отправила её и деда спать, а сама села у камина ждать развития событий. Страшно хотелось подслушать, но воспитание не позволило. Поворчав про себя на неумолимую во всём, что касается порядочности, бабушку и строгих родителей, воспитывавших её слишком уж правильно, а заодно и на деда, установившего в доме крепкие толстые межкомнатные двери, через которые ничего не было слышно, Злата взяла давнишнее вышивание, которое всё никак не могла закончить, поудобнее устроилась в кресле и постаралась отвлечься. В сложившейся ситуации ей оставалось только ждать.

Подмосковье. Январь 1999 года. Павел

На кухне невысокий крепкий парень, основательно заросший щетиной, потёр красные усталые глаза, отложил бумаги, потянулся и спросил:

- Павел, ну ладно они. Но ты-то что, тоже ничего не видел и не слышал? Ну, сам подумай, как-то картина не складывается. Живут себе два чудесных старика, дед с бабкой, никого не трогают, ведут хозяйство, с соседями дружат. Все их любят, все уважают. Дочка с зятем работают в Англии, с ними же живёт младшая внучка. Старшая в школе трудится обычным учителем, ни в чём криминальном не замечена. А тут вдруг пожар. Да не простой, а, натурально, поджог. Поджигали, полив какой-то горючей дрянью, да и огонь распространялся из нескольких очагов. Внучка их, кстати, как её…

- Злата, - подсказал Павел.

- Да, Злата… Уж больно интересная девчонка, не находишь?

- Чем это?

- Да я про внешность всего лишь. Красавицей не назовёшь, максимум симпатичной, но ведь глаз отвести невозможно. Просто иконописный лик какой-то. Удивительно, - он покачал головой.

Павел задумчиво пробормотал:

- По чести, от тебя не можно глаз отвесть; но что к тебе влечёт?.. загадка непонятна! Ты не красавица, я вижу… а приятна! Ты б лучше быть могла; но лучше так, как есть…

- Ты что? Ты стихи, что ли, сочинять начал? – Лялин встревожено потрогал лоб Павла. Тот отмахнулся:

- Не я это. В смысле, не мои это. Не говори глупостей. Это Иван Дмитриев аж в тысяча семьсот девяносто пятом году написал… Лучше скажи, ты Злату зачем спрашивал, где школа находится? Думал, если рядом, не ученики ли пошалили? – Павел задумчиво крутил в пальцах большую чашку, в которую ему налила чай соседка.

- Ну да… Так и думал. Всё-то ты у нас понимаешь. Полагал, грешным делом, может, двоек понаставила во второй четверти каким обормотам. Но это вряд ли. Кому захочется из Марьина сюда тащиться, чтобы училке подгадить?

- Володь, ты пока их допрашивал, я в гостиной альбомы её школьные смотрел. Знаешь, такие на выпускной иногда учителям дарят? Там одни восторги, охи и ахи. «Ах, Злата Андреевна! Ох, любим, не можем. Как жить после школы без Вас будем, даже не представляем!» Ну, альбомы – это понятно. В них по законам жанра положено в восторгах и благодарностях рассыпаться. Но там ещё полно всяких открыток, записок и даже писем от уже выпускников. Из армии ей пишут, обо всём рассказывают, как служится, с какими девушками встречаются. Создаётся впечатление, что у них полная любовь и взаимопонимание были в школе и есть сейчас. Всё про неё в превосходной степени: самая умная, самая добрая, самая понимающая, весёлая, сердечная, деликатная, смелая и так далее, и тому подобное. Я, когда читал, комплекс неполноценности себе нажил, про меня вряд ли так кто скажет и напишет.

- Ты что, в её бумагах без разрешения рылся?! Вот уж от тебя не ожидал! – грозно спросил Владимир и в демонстративном возмущении воззрился на Павла. Тот усмехнулся:

- Да нет, я у деда разрешения попросил. Старики Златой гордятся до ужаса. Она для них свет в окошке. Родители лет десять назад как уехали работать в Лондон, так только наездами и бывают. Младшая внучка с ними отправилась. Ей сейчас семнадцать, значит, аж с семи лет примерно её и не видят почти старики. А Злата с ними осталась, отказалась уезжать. Они её растили. Она для них главная радость, гордость и утешение. Вот дед и обрадовался возможности своей любимицей похвастаться. Так что всё прилично и пристойно. Не волнуйся... Ты начал размышлять, да прервался. Какие ещё мысли есть?