Только так. И никак иначе (СИ) - Перепечина Яна. Страница 4

- Златик, ты о чём-то спросить хочешь? – бабушка, как всегда, уловила колебания внучки.

- Да, бабуль, - голосок грустный, карие глаза печальные, ох, что же ещё её девочку беспокоит? – А что, дом генеральский продали?

- А, да! Я тебе рассказать забыла совсем. Ещё осенью. Да неожиданно так. Ведь стоял сколько лет. Его внуки генеральские ещё в восемьдесят пятом продали. Они ж тогда их огромный участок разделили на части. Две доли мы купили. Ещё по участку тогда же приобрели Вечкановы да Кузнецовы. А вот ещё четыре части, которые они одним целым участком продавали, тоже купил, по слухам, какой-то местный бандит. Да так и не жил в нём ни дня. Мы думали, что он старый дом снесёт да дворец себе на тридцати сотках отгрохает, а у него то ли руки не дошли, то ли денег не хватило. Ну, он дом на продажу и выставил. Да давно уж, год-то назад точно. Только никто не покупал почему-то. То ли дорого, то ли мороки со старым домом много. Но всё же ещё осенью новый хозяин объявился. Мы заволновались, конечно. Всё же задние соседи, что ни говори. Но парень на редкость хороший, новый хозяин-то…

Пёстрый комок с глухим стуком появился вдруг на подоконнике со стороны улицы, это нагулявшаяся Мурка решительно требовала впустить её в дом. Злата от неожиданности вздрогнула и, потянувшись, открыла форточку. Кошка ловко запрыгнула в неё и, упираясь передними лапами в стекло, а задними в раму, длинно вытянулась и аккуратно спустилась внутрь. Злата взяла гулёну и посадила к себе на колени. Кошка немедленно заурчала, потом резко замолчала и стала судорожно кашлять.

- Что это с ней, бабуль? – внучка озабоченно посмотрела на маленькую пёструю кошечку.

- Не знаю, первый раз слышу, – бабушка обернулась.

- Не нравится мне это. Давай понаблюдаем за ней денёк, и, если лучше не станет, отвезу-ка я Мурёну к ветеринару, а то разболеется ещё.

В старом «Форде Скорпио» сидели двое. Гудела печка, за окном роились снежинки, улица, на которой стоял интересующий их дом, была бела и благостна, этакая рождественская открытка – тишь да гладь да Божья благодать.

Водитель раздражённо сплюнул, приоткрыв дверцу.

- И ты до сих пор считаешь, что овчинка стоит выделки?

- Конечно, стоит. Думаю, всё выгорит, надо только постараться.

- Тащились из благословенных мест в эту дыру. Я отсюда выбраться мечтал, думал, никогда не вернусь. Ан нет, принесла нелёгкая, - он раздосадованно стукнул по рулю - ладонь соскользнула, возмущённо хрюкнул сигнал.

- Не заводись, даже если не выгорит дельце…

- Что?!

- Не заводись. Я же говорю, даже если не выгорит, погостим на родине. Такой зимы давно не видели: снежно, бело, морозно – красота.

- Вот уж меньше всего я по зиме скучал… - он был сердит, и ничто его не радовало.

Всё оказалось не так просто, как они планировали. Дом много лет стоял без хозяев, не продавался. Надеялись приехать и просто поискать в почти заброшенном доме. Но выяснилось, что недавно старую развалину купил какой-то молодой выскочка, который умудрялся жить в не отремонтированном старье, да ещё и не один, а вместе со здоровенной свирепой псиной. И как теперь внутрь пробраться?

– Давай договоримся на берегу, так сказать. Если не найдём до конца января, всё бросаем без ссоры, без спору и возвращаемся домой. Будем считать, что провели зимние каникулы в экзотических условиях, чтоб их нелёгкая разодрала.

- Найдём, точно найдём. У нас все карты на руках!

- Да какие там карты! Фантазии одни… И что я тебе потакаю?

- Ты не мне, ты жадности своей потакаешь. Дело-то не на грош. Если выгорит, мы разбогатеем.

- Твоими бы устами да мёд пить… - он мрачно повернул ключ в замке зажигания, и машина медленно проехала мимо старого дома. Две головы дружно повернулись в сторону серого со следами старой краски здания. Водитель пробурчал:

- Да-а, искать не переискать, начать и кончить… - он посмотрел в окно, по улице шла довольно быстрым шагом странного вида девица в телогрейке и огромных валенках, рядом семенила лохматая, рыжая с чёрным, собака. Водитель поморщился:

- Вот чучело! Надо ж так вырядиться!

- И ничего не чучело, вполне симпатичная. Просто она или не в курсе, что красива, или наоборот знает, поэтому и не заморачивается.

- Да ну! Слишком сложно это, – водитель сразу же завёлся, – Чучело – оно чучело и есть!

Плотно позавтракав, Злата сунула ноги в любимые свои валенки, повязала платок, накинула маленькую, по размеру, телогреечку, где-то раздобытую дедом, и пошла гулять с Герой.

На улице сонно падали снежинки, Злата брела, загребая носками валенок пушистый покров. Гера радостно носилась вокруг, периодически оглядываясь на хозяйку, куда, мол, дальше? Ноги сами понесли на параллельную улицу, захотелось глянуть на соседский дом.

- Мазохистка бестолковая! - вслух ругмя ругала себя Злата, поворачивая тем не менее за угол. Видеть дом её мечты навсегда потерянным было мучительно, но и не взглянуть на него, не поздороваться она не могла.

Забор был тот, который она так хорошо помнила. Серые покосившиеся штакетины почти начисто утратили следы весёлой зелёной краски, покрывавшей их когда-то, и плясали во все стороны. Калитка и вовсе оказалась распахнута настежь. Злата не удержалась и заглянула. В глубине, прямо под окнами Старика, её обожаемого дома вчерашний парень и его ризеншнауцер наряжали невысокую ёлочку. Так вот кто купил её Дом! А она накануне в потёмках и не поняла, что они как раз около него и резвятся.

Ёлочку Злата не помнила. Не иначе новый хозяин посадил. Ризен радостно носился кругами вокруг деревца, изредка приостанавливаясь рядом с хозяином и тыкая ему бородатой, покрытой ледышками мордой то в руку, то в карман. Парень совал собаке в дышащую паром пасть, как Злата поняла, сухарики. Даже от калитки был слышен жизнерадостный хруст. Она грустно улыбнулась, глядя, как новый хозяин дома, легко нагибаясь, достаёт из ящика яркие-яркие мандарины – Злате показалось, что даже запах можно услышать – быстро обвязывает их верёвкой и вешает на тоненькие веточки. Ёлочка на глазах приобретала кокетливый новогодний вид. И Злата поймала себя на мысли, что ей приятно и весело смотреть на парня, его пса и их ёлочку.

«Гарри никогда бы не стал наряжать ёлку,» - неожиданно для себя подумала она. Подумала и удивилась: камень в груди, снова ставший большим после известия о продаже Старика, перестал давить, мучить... Тихонько свистнув шумно фыркающей где-то в придорожных кустах Гере, Злата повернулась и пошла домой. К Старику и его молодому хозяину она подойти не решилась.

Подмосковье. Декабрь 1998 года. Павел

Павел Рябинин удивлённо смотрел вслед невысокой девице в телогрейке и валенках сорок второго примерно размера. Они с Федюхой наряжали ёлку. На улице раздался тихий свист и, обернувшись, Павел увидел, как из кустов с треском выбирается соседская эрделька Гера. Он купил дом недавно, осенью, до начала декабря не жил здесь, поэтому довольно тесно познакомиться успел лишь с соседями сзади: милейшей крохотной дамой Надеждой Владимировной, шумным и весёлым здоровяком, её мужем Александром Фёдоровичем, которого все в округе звали почему-то Батяней, и их собакой Герой. А теперь вот с симпатичной эрделькой гуляла девушка.

Павел удивился. Никаких девиц раньше на участке у соседей не наблюдалось. Тем более таких колоритных, в телогрейке, платке и валенках сорок второго примерно размера. Хороша пейзанка! К такому костюму полагаются стёганые штаны на вате. Штаны он разглядеть не успел. Интересно, у неё конечности огромные, как у любимой актрисы чокнутого гения Тарантино Умы Турман или всё-таки в старых дедовских валенках болтается крошечная ножка Золушки? Павел хмыкнул, посмеялся негромко, оглядел со всех сторон ёлочку и, довольный, отправился домой, попытавшись водворить в тепло и Фреда. Фред водворяться решительно отказался и продолжил радостно носиться по сугробам.