Империя сосредотачивается (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 14

Нашел пустую бутылку из-под подсолнечного масла, ширинку расстегнул, сижу-жду.

— Явился-не запылился, муженек, — с ядовитыми интонациями в голосе начала наконец представление Аня.

— А чего сразу запылился-то? — плаксивым голосом подыграл ей я, — после смены с устатку маненечко… на Пьяном углу с напарником, чего сразу скандалить-то?

— Молчи, алкаш! — повысила обороты она. — Кажный божий день глаза заливаешь, скотина! Говорила мне мама… (мама? — удивленно уточнил я), папа то есть говорил, не связывайся ты с этим неудачником, не послушала я его. Ты ж мне всю жизнь испортил, гад ползучий! Ты ж всю мою молодость испоганил, мерзавец! Ты ж всю красоту мою украл своими ручками погаными! А ну быстро встал с дивана!

Я молча поднялся. Аня вытащила из-за спины вторую руку, в которой была зажата мокрая тряпка и врезала ей со всей силы мне по баклану.

— Пошел на кухню, алконавт, посиди там, пока я тут все приберу. Быстро, я тебе сказала! Бегом!

На этом месте я не выдержал и повалил Анюту на диван… секс у нас был бурным и продолжительным, да, я кончил два раз подряд, она один, но этот раз был кажется множественным, секунд 15–20 продолжался, я даже испугался.

— Ну что, — сказала она через полчаса примерно, — гожусь я в актрисы?

— Да, — задумчиво ответил я, — на 100 %… очень глубокое вживание в образ, даже страшно временами становилось… такое сложно придумать, наверно видела такие сцены не раз?

— Видела конечно, в нашем подъезде в каждой второй квартире примерно такие сцены случались, вот и вжилась. Я рада, что угодила своему госп… товарищу, — с легким поклоном ответила она и тут же продолжила, — слушай, я все равно до сих пор не верю во все, что за последние два дня со мной случилось… это просто сказка какая-то.

— Морозко? — уточнил я.

— Не, скорее «Царевна-лягушка»…

— Это где «лягушонка-в-коробчонке»? Ну да, есть некоторое сходство… слушай, давно мы не тренировались, пошли что ли на наш стадион сходим, там сейчас никого наверно нет.

— А пошли, — быстро согласилась Анюта, и мы одели спортивные костюмы и спустились на стадион Пионер, весь заснеженный и пустынный, как арктическое побережье в районе Андермы.

Но сразу начать занятия нам не удалось, когда мы подошли к воротам стадиона, из-за гипсового пионера с горном вышла здоровенная дворовая собачка и зарычала на нас, оскалив желтые немаленькие зубы. Я не удивился, потому что меня никогда собаки не любили — вот идешь себе тихо-спокойно, никого не трогаешь и вдруг откуда-то сбоку вылетает такая очередная тварь с заливистым лаем и хочет вцепиться мне в ляжку. Пару раз кусали, протоптал дорожку в районный травмпункт — делают там в этом случае на 40 уколов, как гласит народная молва, а всего 8 (3 сразу, остальные с увеличивающимися промежутками времени, последний через три что ли месяца), и не в живот, а в задницу. Удивила меня реакция Анечки, она спряталась за мою спину и сказала, чтоб я что-то сделал с этой тварью, а то она за себя не ручается.

Пожал плечами и начал что-то делать…

— Слушай, — сказал я этой собачке, — мы тебя не трогали и ты нас не трогай, ОК?

Собачка продолжила скалиться, потихоньку отрезая нас от входа на стадион.

— Ну вот сама смотри, я пока тихий и спокойный, но если ты разозлишь меня, то тихим я быть сразу перестану, тогда на себя пеняй — мало не покажется, — продолжил я и наклонился, демонстрируя поднятие палки или камня… ничего этого не было рядом, так что просто сделал вид, что поднимаю. Собачка резко отпрыгнула назад, но рычать не перестала.

— Ну так чо, — спросил я у нее, — мы договорились? Ты своей дорогой идешь, мы своей, нулевой вариант, да?

Собачка развернулась и потрусила вдоль по Школьной, по направлению от нас.

— Вот и славно, — сказал я ей на дорожку.

— Как ты это делаешь? — спросила меня Анюта. — У меня бы нипочем не вышло.

— Сам не знаю, на автопилоте все вышло, — честно признался я, — ну пошли заниматься.

Занятия немного отличались от обычных, Аня внесла в них некоторые необычные для меня элементы… ну как необычные — в принципе все то же, но немного в другом ракурсе и не в той последовательности, так что было интересно. А когда мы закончили комплекс и собрались домой, все в тех же воротах стадиона меня поджидал… ну кто бы вы думали? Правильно думаете, Вовчик Малов собственной персоной.

— Давай поговорим, — предложил он, традиционного пузыря вермута при этом у него в руках не оказалось.

— Слушай, Вова, я с тобой вот уже как наговорился, — устало ответил я, показав ребром ладони уровень этого своего наговорения, — тем более, что после каждого разговора с тобой у меня лишние проблемы вылезали.

— Очень надо, — ответил он, — я ж тебя никогда ни о чем не просил, а сейчас прошу.

— Ну ладно, уговорил… Аня, пожалуйста иди домой, а мы тут перетрем с товарищем пару тем.

Аня послушно кивнула и направилась к нашему подъезду, а мы с Вовой пошли на свою любимую скамейку, занесенную на этот раз снегом. Сели на спинку, ноги пристроив на сиденье.

— Ну давай, говори, — сказал ему я, глядя на заброшенную хоккейную коробку… вот ведь, не дали нам довести до ума спортивное хозяйство, а жаль.

— А старая Анюта куда делась? — начал он не совсем с того, что я ожидал.

— В Югославию уехала, — без подробностей ответил я.

— Ясно… — протянул Вовчик и перешел к делу, — ты наверно и сам в курсе насчет меня, так что…

— Нене, — сразу решил я поставить все точки над ё, — давай уж уточним и по полкам разложим, раз ты сам напросился. Подробности короче в студию выкладывай.

— В какую студию?

— В девятую, блин — какая разница в какую, давай прямо с того разговора у озера и начинай. Ты уже дал подписку на тот момент или еще нет?

— Дал, накануне…

— Сергей Викторовичу?

— Не, там другой мужик со мной беседовал, он так и не назвал своего имени. Сказал, что если скажу нет, у меня и матери могут быть серьезные неприятности, а если да, то все будет хорошо, тем более, что ничего страшного с меня и не требовали.

— Ясно… к убийству Игорька ты никаким боком не касался?

— Это точно нет, я и узнал-то об этом только через два дня. Когда Васька начал меня шантажировать.

— На чердаке ты по-настоящему от него прятался или бутафорил?

— Какой бутафорил, он реально меня замочить собирался — обрисовал ситуацию куратору, а он ответил, что еще только такими мелочами контора не занималась, сам мол нажил себе проблемы, сам и разгребай. Что мне оставалось делать-то?

— Та хреновина с проводками на стропилах, она тоже настоящая была или подстава?

— Хреновина натуральная была, я куратору сразу просигнализировал… ну когда до телефона добрался, сразу… а он меня проинструктировал, как слить эту информацию тебе… я и слил.

— Ну в общих чертах все понятно… да, а Ваську-то кто зарезал? Вот на этой самой скамейке? Не ты ли случайно?

— Тоже не я…

— Странно, а я на тебя в первую очередь подумал… а кто тогда? Есть мысли?

— Даже предположить не могу.

— Ну тогда переходи к делу, ты же меня не за тем сюда позвал, чтоб про куратора и чердак рассказать, верно?

— Верно, не за этим. Тут такая тема, Сорока… — неожиданно назвал он меня дворовым прозвищем, я уж и забыл, когда меня последний раз так обзывали, — в близком круге твоих знакомых есть реальный шпион, вот…

— Американский, немецкий, английский? Японский может? Крадется, аки тать в нощи в черном плаще и темных очках с отравленным кинжалом, а бравый пионер Вова Малов его разоблачает, после чего играет на трубе «Взвейтесь кострами». Или сначала на трубе, а потом разоблачает. Самому-то не смешно?

— Могу и до, и после на трубе сыграть, мне несложно. А так-то нет, не смешно — тобой конкретно заинтересовались серьезные дяди на Западе, да. И чертежи со схемами, что ты в политехе своем рисовал, всплыли там же, как мне куратор объяснил. Так что моя основная функция сейчас не о тебе стучать, а попытаться вычислить этого информатора… можешь его шпионом называть, мне не жалко.