Империя сосредотачивается (СИ) - Тамбовский Сергей. Страница 26

— От тебя, дорогой, все зависит, не будешь вилять и скрытничать, тогда уложимся, — с хитрой усмешкой ответил Сергеич.

Ладно, звякнул по внутреннему Анюте и через 10 минут мы уже ехали по Родионова в черной-пречерной Волге-24… а сиденья-то здесь почему-то не такие мягкие, как в желтом такси, подумал я, когда мы заезжали во внутренний дом большого серого дома на Воробьевке, от цвета машины что ли эта опция у них зависит?

Завели нас совсем даже не в знакомый кабинет на 3 этаже в левом крыле, а совсем даже повели направо по первому этажу, в конце там железная дверь была с надписью «Лаборатория»… горько ухмыльнулся в душе, а мы значит тут вроде лабораторных кроликов будем, опыты на нас ставить будут, ага…

Ну опыты, не опыты, но разделили нас с Анютой сразу же, ее дальше увели, там несколько комнат внутри этой лаборатории было, а меня тут оставили, в самой первой. На столике в углу стоял тут значит такой черный агрегат с самописцами сверху, а сбоку из него провода выходили. Так вот ты какой, советский северный… ой, полиграф полиграфыч… так, Сергуня, быстро вспоминаем, что мы знаем полезного про это устройство…

Вспомнились почему-то только древние аналоги этого девайса — ну как китайцы заставляли испытуемого ударять в колокол после каждого вопроса, и если он громче обычного стукал, значит врал, или там индийцы рис в рот закладывали, если рис оставался сухим, значит он волнуется и увиливает, или индейские шаманы заставляли прикладывать руки к чугунному горшку, под которым ворона сидела, тот, кто волновался, делал это неаккуратно, будил ворону и она указывала на него карканьем… из полезного всплыли два варианта обведения детектора мимо носа, первый это включить дурака по полной, второй сыграть какую-нибудь роль, но тут уж чтоб без никаких дураков, полное погружение требуется, как у актеров системы Станиславского, чтоб никто на заорал «не верю». Выбрал второе, если я тут тупого включу, наверно никто не поймет… спросят наверно себя, как же этот дурак может возглавлять целое НПО, так что только актерское мастерство, только хардкор, только Евгений Саныч Евстигнеев… ну давай, тварь, регистрируй объективно мои субъективные непроизвольные эмоциональные реакции…

Датчиков мне четыре штуки прикрепили всего, в фильме «Ошибка резидента» Ножкину вроде б больше их надевали, на оба больших пальца, в район сердца и на лоб. Сказали сидеть на попе ровно, не двигаться, головой не крутить, на вопросы отвечать не задумываясь и только «да» или «нет»… а если не знаю ответа?… ну тогда говори «не знаю», хотя таких вопросов, чтоб ты не знал, у нас вроде бы нет… все понял? Ну тогда поехали…

— Ты родился в Горьком? — Нет. — У тебя есть братья или сестры? — Нет. — Солнце горячее? — Да. — Ты умеешь водить машину? — Да.

И еще два десятка штук подобной же лабуды, а потом пошли более серьезные дела.

— Ты умеешь пилотировать самолеты? — Да (ну не отпираться же после китайских подвигов). — Ты когда-нибудь нарушал законы? — Да (если скажу нет, все равно не поверят). — Ты куришь? — Нет. — Пьешь алкоголь? — Да (но редко). — Употребляешь наркотики? — Нет (в прошлой жизни пару раз было, но не в этой).

Потом начали копаться в подсознании, это-то им зачем?

— Ты любишь свою мать? — Да. — Тебе нравится, когда тебя унижают? — Нет. — Тебе нравится унижать кого-нибудь? — Нет. — Ты участвовал в драках? — Да. — Убивал кого-нибудь? — Нет (ну пока нет). — Ты любишь свою жену? — Да. — Ты изменял ей когда-нибудь? — А вот на это я отвечать не буду (не ваше собачье дело).

Мужик на полиграфе пожал плечами и продолжил:

— Ты когда-нибудь разговаривал с иностранцами? — Да (с Дэном и с Картером, как же… и еще эти были, двое из игрушечной корпорации). — Тебя вербовала какая-нибудь иностранная разведка? — Нет (КГБ мы не считаем). Ты умеешь обращаться с подслушивающей аппаратурой? — Нет (ну если посидеть и поизучать немного, то наверно да, а пока нет). — Ты обучался в ДОСААФе? (Опа, приехали… это я же сказал, что пилотированию обучался там, а я сроду туда не заходил, чеж делать-то… ааа, была-не была, морду ящиком, глаза прожекторами) — Да.

Мужик внимательно порассматривал дорожки, рисуемые самописцем, потом сказал — Ну хватит на сегодня.

— И какой же диагноз озвучите? — поинтересовался я, отцепляя датчики.

— Завтра-послезавтра будет диагноз, когда расшифруем это дело, — ответил мужик, сматывая бумажные ленты с графиками.

Ну завтра значит завтра, посидел в углу, подождал Анюту, нам выдали пропуска и отправили на выход.

— Ну как ты там, живая после этой экзекуции? — спросил я у нее?

— Сама не знаю… про тебя почти все вопросы были…

— И что ты отвечала?

— Все как есть сказала — чего мне скрывать-то? А тебя про что спрашивали?

— Не завербован ли я японской разведкой, чо…

— Да иди ты, — ткнула она меня в бок, но успел увернуться, хватит мне предыдущего случая, когда я после ее удара минут пять в себя приходил.

— Не веришь? Увы, Анюта, это не шутка, именно так и спрашивали… а теперь у нас запись на местном телевидении, тут недалеко, пешочком прогуляемся, ага?

— Кстати, я не говорил тебе, что мы завтра в Москву едем?

— Не, даже не заикался.

— Ну так говорю — завтра… а может даже сегодня вечером в Москву едем.

— Только же что оттуда, зачем опять-то?

— Правительственные награды получать. Ты орден Дружбы народов, я Звезду Героя.

— Опять твои дурацкие шуточки пошли?

— Во-первых не такие уж они и дурацкие, народу нравятся, а во-вторых сейчас в виде исключения это чистейшая правда… 999 пробы практически… завтра в 18.00 в Георгиевском зале нас с тобой награждать будут, без дураков.

Анюта остановилась, внимательно посмотрела мне в глаза, поняла, что шутки на этот раз в сторону ушли, и продолжила:

— Значит одеться надо как следует.

— Точно, это я забыл — Владиленыч же говорил, что форма одежды должна быть парадной… вот тебе и первоочередная задача, быстро разобраться со шмотками… и еще там в столице у нас пара мероприятий будет, по ходу дела поясню, а сейчас давай-ка поднажмем, а то нехорошо на телевидение опаздывать. И еще одно кстати — нас что-то никто не проинструктировал, что там можно говорить, а что не очень, времена новые что ли наступают, свободные, так вот, я тебя инструктирую — про Михал Сергеича лучше совсем ничего, ну кроме самых общих теплых слов… про атомный взрыв, который ты видела, очень вскользь, был и был, мол, гриб грибом, мол, а вот про цели нашей поездки и наших спутников сколько угодно, все понятно? И еще уж заодно — это, если я ничего не путаю, будет твой дебют на ниве общественных связей, ты же по этой статье у нас в НПО числишься? Так вот, удачи тебе короче… пару шуток не забудь ввернуть, если не придумаешь, я подкину… зрители вообще-то в основном на твою грудь смотреть будут, а не слушать, что ты там говорить будешь, красивые женщины на нашем телевидении это пока редкость… не обижайся, но такова суровая правда жизни… так вот, грудь у тебя безусловно хорошая, но если к ней еще и слова запоминающиеся приложатся, ты отсюда как ракета стартуешь к сияющим высотам популярности… ну и молодец, что поняла…

И тут мы поднажали. Местное телевидение, скажем честно, было далекой и бедной родственницей центрального, из горного аула практически — и здание-то его на улице Белинского было маленьким и кривобоким, и аппаратура давно списанной московской, и народ его населял простой и неиспорченный столичными нравами. Через проходную мы с Анютой пролетели со свистом, а далее прямо за суровым усатым вахтером (до вертушек тут пока прогресс не дотянулся) нас встречал лично главред горьковского ТВ Беспалов Михал Юрьич, маленький и невзрачный, как и все, впрочем, это телевидение.

— Здравствуйте-здравствуйте, — раздвинул он губы в подобие улыбки, получилось у него не очень, но ладно, спишем на провинциальность.

— Здравия желаю, тщ начальник, — бодро ответил я за нас обоих. — Как здоровье, как жизнь, как творчество?