Корона двух королей (СИ) - Соболевская Анастасия. Страница 66

Когда молодожёны вернулись в тронный зал и слуги опустили тяжёлый занавес, Вечера увидела, как Гарай обрабатывает порезы на лбу короля, и к ней вернулось привычное ехидство.

— Корона сегодня капризна? — съязвила принцесса и, не дождавшись ответа, удалилась. В конце концов, корона никогда не причинит вред тому, кто её достоин.

Альвгред оказался прав — всадниками, прибывшими в город, был Калхас, старший брат Марция, который вместе с остальными эвдонцами отправился в поход, и служанка из Мраморной долины. За их лошадьми устало плёлся пеший спутник, пленник, измождённый длинной дорогой. По приказу Вечеры Влахос провёл прибывшую служанку к ней в покои, где они проговорили меньше трёх минут, а позже девушка быстро удалилась, всё так же под надзором Бродяги, который сопроводил её до самых городских ворот.

— Кто она? — спросил Альвгред, видя, как незнакомка проскользнула мимо него в коридор и исчезла в сопровождении северянина.

— Никто, — коротко ответила его молодая жена.

— Ты дала ей деньги. За что?

— Скромная благодарность за труд.

— Какой труд оплачивают золотом?

— Это неважно.

Альвгреда оскорбила её немногословность.

— Мы муж и жена, у нас не должно быть тайн друг от друга.

Вечера села в резное кресло и поправила обручальные кольца.

— Раскрытие моих тайн обходится мне слишком дорого, — ответила она, с вызовом глядя на мужа. — Но если ты настаиваешь на откровенности, то я тоже имею право знать кое-что о тебе.

Альвгред всем своим видом дал понять, что скрывать ему нечего, и сел напротив жены.

— Спрашивай, — кирасир оскорбительно небрежно махнул жене, как Тонгейр, когда разрешал Меганире говорить.

Вечера благодарно кивнула:

— Итак, мы выяснили, что я — шлюха, недостойная сына наследника Касарии. Теперь твой черёд, мой милый муж. — В её устах эти слова прозвучали как оскорбление. — Где ты был, когда бросил меня после первой брачной ночи?

Альвгред раздражённо фыркнул и напустил на себя важный вид.

— Ну, я жду.

— Решил глотнуть свежего воздуха, любовь моя, — ухмыльнулся Альвгред. — Запах этой спальни стал напоминать мне приторный запах Миртового дома.

— Тебе виднее, как пахнут Миртовые дома. И, как я понимаю, вонь дешёвого пива в таверне Нижнего города тебе в ту ночь пришлась больше по душе?

На виске Альвгреда задёргалась жилка.

— Ты за мной следила?!

— Сколько возмущения. Разумеется, следила. А ты как думал? Ты бросил среди ночи не миртовую девку, а наследницу трона. Я знаю каждый твой шаг, каждое твоё слово, которое ты вчера мямлил между пинтами дешёвого пойла своим собутыльникам о чести, о бабах. Думал, я не узнаю? — Вечера не моргая смотрела ему в лицо. От её взгляда Альвгреда бросило в дрожь.

— Я имел право там быть и говорить что хочу, — оскорблённо ощетинился он.

— Нет, не имел, — отрезала Вечера. — Ты теперь не простой кирасир, ты наследник Ангенора! Ты думаешь, твой поступок сослужил бы короне хорошую службу, не заткни Бродяга глотки тем жалким пьянчугам? Ты пошёл топить в таверне обиду? Тебе было больно? — Вечера подалась вперёд. — Бедный Альвгред, давайте его пожалеем, ведь на его голову свалилось великое несчастье!

— Я хотел…

— Кто ты такой, чтобы что-то хотеть? Если ты не понял, ты будешь делать только то, что требует от тебя корона и твой титул! Забудь Альвгреда, чьим венцом мечтаний была хорошая драка да пинта доброго пива. Забудь Альвгреда, который очертя голову мчался в Миртовый дом, едва ему выпадала возможность. Ты будущий король Ангенора и сын трона Касарии, а это значит, что теперь всем твоим желаниям придётся наступить на горло. И если это не сделаешь ты, в этом помогу тебе я. И уж поверь, я это сделаю, даже если мне придётся тебя оскопить!

Только сейчас Альвгред понял, что никогда в своей жизни не знал девушку, сидящую напротив. И только теперь в её злых глазах он видел настоящую Вечеру Роксбург, Алмазный Эдельвейс, которого так боялся король.

— Ты меня обманула. — Альвгред в гневе сжал полы плаща. Лицо Вечеры осталось невозмутимым.

— Неужели?

— Мне даже стыдно это сказать!

— А ты наберись храбрости. Или ты можешь нападать на меня, только когда я не жду?

Альвгред задохнулся от злости.

— В тот день, — наконец, произнёс он, — когда Осе сообщил мне о нашей с тобой женитьбе, он предупредил меня, что я должен смиренно относиться к некоторым вещам, которые ты можешь выкинуть или могла выкинуть в прошлом. Тогда мне и в голову не пришло, что он говорил о… Я любил тебя, Вечера.

— Любил? Ты никогда меня не любил, Альвгред. Ты меня даже не знал, и не моя вина, что ты придумал себе сказку!

— Под кого в Мраморной долине ты легла? — со всей обидой и ненавистью прорычал Альвгред. — Ты бы не стала спать с тем, кого не знаешь. Это был Лаэтан, который только и мечтает, что о конях? Или его папаша Эрнан? Я видел, как он смотрит на тебя. В его взгляде было бы куда меньше похоти, если бы перед ним лежали голыми все девки Миртового дома! Или это был Марций? — Он решил пойти до конца. — Тебе нравится рубиться с ним на мечах. Так, может, ты и легла под этого даарима?..

Оплеуха. Альвгред схватился за онемевшую щёку и взвыл. Во рту появился солёный привкус крови.

— Идиот, — прошипела Вечера.

С этими словами она выбежала из покоев, хлопнув дверью.

Позже Альвгред пытался найти жену, но тщетно. Её не было ни в замке, ни в городе. Вечера исчезла.

Только Марций знал, куда она могла направиться. Когда он увидел, что из конюшни исчезла Велиборка и хлыст, которым Инто обычно выгонял быков из загонов, он сразу догадался, куда направилась принцесса, вскочил на Дыма и поскакал в сторону Редколесья.

Как Марций и предполагал, Вечера уехала туда, куда ещё ребёнком любила сбегать с Ясной и Кираном. В место, которое манило её, куда не показывал носа ни один здравомыслящий человек. Она направилась к Змеиной яме, при взгляде в непроглядную тьму которой цепенела душа любого ангенорца. Много веков яма дырявила земную твердь посередине вымершего леса, но теперь, когда Редколесье молитвами Гезы разрослось, к яме приходилось пробиваться сквозь густую зелёную чащу высоких деревьев, чьим стволам был не страшен ни хлыст, ни ксифос и чья толстая кора могла вытерпеть любые истязания.

Услышав знакомый свист хлыста, Марций понял, что едет в правильном направлении — Вечера где-то совсем близко терзала очередное дерево, и кирасир двинулся на звуки вдоль узкой тропы. Совсем скоро он увидел её. Она привязала Велиборку к узловатому сучку альмиона и самозабвенно хлестала ни в чём не повинный вековой дуб, впившийся корявыми корнями в край Змеиной ямы.

— Удивительно, моя принцесса, почему этот лес до сих пор не переименуют?

Хлыст замер в воздухе, девушка обернулась.

— Раньше здесь и вправду было мало деревьев, но теперь Редколесье превратилось в настоящую чащу, вы не находите?

На белом лбу Вечеры бисером блестели капли пота.

— В чём виновато это дерево? — спросил Марций, спускаясь с Дыма. — Скажите, и я его срублю.

— Оно виновато в том, что все мужчины дураки, которые считают, что только на их долю выпадают самые страшные испытания, — задыхаясь, огрызнулась принцесса и нанесла ещё несколько ударов по стволу.

— Будете держать хлыст без перчаток — сотрёте ладонь до крови. — Марций указал пальцем на руку Вечеры.

— Мне всё равно.

— Погодите. — Кирасир подошёл к ней и протянул ей перчатку. — Держите, ваша рука слишком маленькая и проскальзывает на рукояти. Нужно беречь вашу кожу. Иначе она за час станет похожей на кожу прачки.

— Или на кожу шлюхи из Нижнего города. — Вечера отдёрнула руку и провернула рукоять. — Слышала, они сами стирают себе бельё.

— К чему такие сравнения? — нахмурился эвдонец.

Он заметил, что в глазах принцессы блестят слёзы.

— Вас кто-то обидел?

— Нет.

— Дело в Альвгреде?