Свидетель канона (СИ) - Бобров Михаил Григорьевич. Страница 77

Кстати, свечение глаз у них обоих одинаково синее. Это что-то значит? Или нет?

– Понятно, – сказал между тем синеглазый. – Точка икс – это мы в настоящем времени, в данной секунде, здесь и сейчас. То, что у Кастанеды называется "точка сборки".

– Точно. Из прошлого мы знаем какие-то факты, в будущем видим набор желаемых результатов, то и другое с разной вероятностью. Что-то абсолютно достоверно, что-то в лучшем случае сомнительно, а то и вовсе ложь. Наша картина мира должна собраться относительно нас.

– Если чашка разбита, значит, где-то ранее она должна упасть. Если в будущем генерала хоронят, как собаку, значит, прошлое должно подстроиться так, чтобы генерал в нем опозорился. Например, предал или проиграл важную битву.

– Именно. Из всех вариантов реализуется тот, который даст именно такую вот картину.

– Киришима-сан, в воображении-то я любую картину построю. А вот физически как это возможно?

– Теория струн же, петлевая гравитация. Геометрия пространства-времени не фундаментальна, а появляется на больших масштабах или при слабой связи. А геометрия пространства-времени прежде всего масса. Вывод: передвигая, скажем, Солнце, на течение времени можно влиять. Время можно создать в определенном куске Вселенной. И можно создать нужное течение времени.

– Получается, не только Туман – люди смогут. Лет через много. Когда научатся жонглировать объектами звездной массы.

– Не обязательно звездной. Обычные спутники GPS вынуждены давать "эйнштейновскую поправку", тридцать восемь микросекунд в день. А это разность в координатах ни много, ни мало – десять полноценных километров. На мель сесть более, чем хватит. Хотя, казалось бы: масса Земли, по космическим порядкам ничто, меньше пылинки.

Киришима тоже поглядела на засыпающий атолл и тоже улыбнулась:

– Одна из гипотез нашего происхождения – что мы пост-человеческая цивилизация, вернувшаяся в прошлое за каким-то надом. Поэтому милая антропоморфная внешность. Поэтому Земля, а не Марс или другая планета.

Тут матрос как-то странно то ли хмыкнул, то ли хрюкнул, видимо, припомнив нечто смешное, и Киришима поспешила вернуться к новой схеме:

– Ты прыгнул интуитивно, чисто за счет мощности, как бы поднимая вес голыми руками. А у наших КШиПов есть оборудование. Кран…

Тут матрос опять подавил смешок, извинился движением ладоней, и Киришима продолжила:

– … В общем, специальное оборудование. И сильнее, и точнее. Так что лучше всего тебе поговорить с Дзуйкаку или с Лексингтон.

Киришима выключила экран – в чужом корпусе любое действие давалось через усилие, как сквозь воду:

– На первый раз хватит. С теорией у нас все в порядке. По крайней мере, Макие больше не рвется выдергать Акаги волосы… А вот прыгать по времени туда-сюда мы пока не пробовали. Опасаемся.

Рубку затопила тропическая ночь, чуть разбавленная слабым свечением двух пар глаз двух аватар.

– Еще бы… – Аватар "Советского союза" допил чай, рембот убрал чашки. Затем аватар вышел на правое крыло мостика и долго стоял, слушая, как шумят под ветром редкие пальмы.

Наконец, сказал:

– Теперь-то и я опасаюсь.

Вкусно пахло жареной рыбой. Матрос огляделся.

Ага, понятно.

На песке у воды, как обычно по вечерам, "Лагуна" всей толпой пила пиво и лениво жарила на решетке дневную добычу.

Негр-директор пришел со знойной мулаткой-поварихой из того самого ресторана, кирпичный тандыр которого медленно остывал напротив кормы линкора.

Возле Датча прямо на песке сидели Рок и Реви, все еще опираясь друг на друга, но уже больше для души, чем по необходимости. И да, выглядела Реви лет на двадцать пять. Как там пишут классики: свежий воздух, здоровое питание, в день один-два подвига, не больше…

Бенни в форме голограммы торчал по пояс из приемника, что подарили Сингапурские туманницы. Кот свернулся перед обычным телевизором в форме кота. Юнга Шарнхорст сидел в синей морской форме с золотыми пуговицами, только один – хотя вот по нему точно вздыхали местные девчонки.

Матрос хмыкнул и помахал рукой. Датч ответно махнул банкой пива:

– Спускайся! Пиво еще довоенное, хорошее. А где твоя девушка?

– Она не моя. Просто в гостях.

Вернулся в рубку:

– Пойдем?

– Позже… Наверное… Тут место интересное…

По заторможенной речи синеглазый понял, что Киришима обсчитывает нечто тяжелое. Вышел на мостик один:

– Что делаете?

Реви отвернулась от переносного телевизора:

– Смотрим "Пять мегаметров в секунду", ту серию, где Джонни – ну, герой, короче… Узнает от своей девушки – ну, Туманницы, понятно… Что КШиПы могут, оказывается, менять реальность мира. Но это, тип-того, настолько мощное оружие, что может оказаться опасно для самих кораблей Тумана. Как ядерные бомбы у Америки и Советов. Если их применить, хана не только противнику, себе тоже. И, значит, это ограничение – уязвимость перед людьми. Вот, узнав это, Джонни задумывается. Рассказать людям? Или он ближе к Туману, ему же там бессмертие обещано, тип-того.

Мостик высоко, но ветер несильный, пальмы едва шелестят. Кричать не пришлось:

– Хм. Интересно. А чем кончилось?

Реви тоже подкинула блеснувшую под луной банку:

– Не кончилось пока. Может, в следующей серии. А может, вообще в следующем сезоне.

– Постой, это уже интересно. Вот как бы ты сама решила?

– Ну, начнем с того, что исходник лажовый. Туманница, типа, ему проговорилась в порыве страсти… Корнет, что думаешь? Возможно такое?

Из темноты показался худой парень, расчесывающий аккуратную стрижку, свет блестел на носках ботинок, все прочее терялось в бликах. Опустив расческу, парень сказал задумчиво:

– Симакадзе… Вряд ли. Если только по просьбе Конго. Но допустим, проговорилась. Ну, чтобы проверить, чем там Джонни дышит. И чего?

– В смысле: чего? Туман или люди?

– Все забываю, что ты нездешний, – поморгал Бенни в передатчике. – Так ставили вопрос двадцать лет назад. А сейчас…

Реви отставила банку:

– А сейчас я тебе покажу просто и наглядно. Рок, подними меня… Три-два-хоп!

Воздвигшись, Реви с помощью мужа подошла к причалу. На столбике фонаря нащупала кнопку-грибок и нажала; в гидрофонах раздался долгий четкий сигнал. Через несколько мгновений из волны вырос темный холм кракена:

– Звали, береговые?

– Ага, – Реви без церемоний потянула ближайшее щупальце. – Ну-ка, парни, встаньте рядом. А ты давай на грунт.

– Фотографироваться, да? – на вполне понятном "пиджин-инглиш" проскрипел кракен, пока народ полукругом строился вокруг передатчика, вокруг бело-зеленой голограммы Бенни, сияющей что твой газовый факел над вышкой.

– Точно. – Реви подняла голову к мостику. – Смотри, морячок. Мы жители атолла Адду. Свои для нас вот, вокруг стоят в рамке из тентаклей. А кто тут живой, кто Глубинный, кто Туманный, нам похрену, тип-того. Для нас нет этого киношного вопроса: Туман или люди. Для нас только свои – и не свои.

– Не хочется думать, что без войны так бы не случилось. Внешний враг заставил нас.

– Датч, а без войны со внешним врагом дрались бы мы друг с другом. И далее все равно по Киплингу: что родина, племя, род… Помнишь?

– Помню. Когда сильный с сильным лицом к лицу у края земли встает, – откровенно удивленный Датч закончил цитату.

– И пришло бы к тому же самому, к делению на своих и чужих, независимо от расы, пола, биоформы.

Люди отошли чуть подальше от огня и телевизора, встали на площадке, где корпус линкора не заслонял круглую полную луну. Выполз кракен и расположился живописно, чтобы отражать луну глазами-тазиками, а щупальца раскинул на половину атолла, в самом деле обрамив живую картину.

Рок и Реви остались у фонаря-столбика. Думая им помочь, моряк спустился на причал и подошел ближе.

– Тоже офигел, – хмыкнула Реви, вглядевшись. – Ну какие же вы, мужики, предсказуемые. Раз я выросла в трущобах, то все, судьба по колее, оставаться мне темной дурострелкой всю жизнь?