Сказка для Мальвины (СИ) - Вебер Агата. Страница 32

— Ты где Мальвина своего Артемона потеряла? Вы же, вроде как, на практику уехали?

— Было дело, Сань. Теперь я здесь, — улыбаясь говорила я, превозмогая боль схватки. — Часто схватки, — включил Александр Михайлович наконец-то врача. — Профессионалом своего дела стал, смотрю. — Он только хмыкнул в ответ.

Роды относительно быстро прошли. Первые были намного тяжелее. Сейчас было намного легче. Ведь я была в России. Говорят, что дома и стены помогают. От первых схваток прошло часа четыре.

— Что ж, пора… Роды начинаются. Марьяна тужься. Надеюсь, помнишь. — Обижаешь, начальник. — Шутишь, значит, всё в порядке. Света, приготовимся, — говорит он акушерке.

Я тужусь. Всё помню, как надо делать.

— Тужься. Ещё. Вот так, выдавливай. — Умничка, — хвалит меня акушерка.

Крик моей дочки раздается очень громко. Я выдыхаю. Светлана укладывает мне на грудь мою малышку. Я улыбаюсь. Глажу кучерявые волосики моей красавицы. Ура, вот оно счастье. Она разрезает пуповину, и дочу забирают с моего живота. И её начинает осматривать неонатолог. Меня переодевают в чистое одноразовое белье. После всех манипуляций моего осмотра и моей дочи её прикладывают к груди. Я любуюсь своей дочкой. Плачу. Как жаль, что рядом нет моего султана. Он был бы так же рад, как я сейчас. Амирочка, звёздочка. Наша.

Через два часа меня переводят в палату. Родители пришли вечером. Папа когда взял на руки внучку, то я увидела на его глазах слёзы. У меня после родов ещё у самой был гормональный сбой. То плакать хотелось, то смеяться. Эмоциональные качели какие-то.

Позвонила Лайле и Тёмычу.

— Мам, ты когда дома будешь? — спрашивает меня почти “повзрослевший”сын, которому через несколько дней исполнится пять лет. — Сыночек, на твой день рождения я точно буду. Мы его отметим все вместе. И деда, и баба. — Жаль, что Джамаль погиб в этой перестрелке. Не думать! Нет! Не вспоминать! А то молоко для дочки закончится. Амира покрякивает во сне. Я беру её на руки, говорю: — Тише. Тише. Доченька. Всё у нас будет хорошо.

Сейчас вспоминаю, когда после родов в Америке меня уже на вторые сутки, так сказать, выгнали. Пришла домой и ничего не знаю. Такое ощущение было, что нахожусь под водой. И никого не слышу. Наверное, тогда-то Лайла и привязалась к Тёмычу.

Выписываюсь на четвёртые сутки из роддома. Всех встречают с шариками и с криками “ура”. А меня забирает Костя. Медсестра выносит ребёнка и отдает ему в руки. Называется: держите, счастливый отец! А меня такая тоска взяла, что я выхватила ребёнка из рук Кости. И сказала ему, чтобы лучше сумки взял. Медсестра в недоумении смотрела на нас. Думает, наверное, вот странная парочка. Девочка-то мулатка, а встречает нас обычный русский парень. А что, я каждому должна объяснять, кто такой Костя?! Когда ехали домой, я даже посмеялась над этой ситуацией.

— Прикинь, если Ангелинка приедет рожать через месяц ваших малявок. И опять эта медсестра вынесет деток. — Костя хмыкнул в ответ.

Меня в доме ждут папа с мамой. Их ко мне позавчера перевезли Аня и Костя. Хотя сами ещё живут в Подмосковье. У Кости там работа. Мамочка мне помогает с детьми. Папа с внуком сделали что-то вроде мастерской. Приходят вечно в краске, но счастливые. А Лайла просто не отходит от колыбели. Теперь мне стоит ревновать. Мама чуть ли не гонит уже Лайлу от Амиры. Я начала заниматься благотворительностью и хочу построить медицинский центр, чтоб можно было лечить, как бедных, так и средний класс. А богатые сами найдут, где им лечится.

Лайла мне дала дневник Джамаля и я его читала со слезами на глазах. Он рассказывал в нём, как встретил меня и полюбил. Больно. Очень больно. Читаю и плачу. Теперь понимаю, по какой причине он не отпускал меня почти никуда, да и вместе почти нигде не были. Не считая вечеринки на Новый год в Сан-Диего. И по какой причине он привёз нас в Мавританию, скрыл от всех.

Глава 16. Встреча, которой не ожидала, спустя три года

Вот теперь мы все живем в Москве, часто с Аней и Костей встречаемся. Они купили квартиру недалеко от меня в новом доме.

А я часто вспоминаю свою беззаботную жизнь с Джамалем.

Лайла помогает мне с детьми. У них с мамой небольшие конфликты возникают время от времени. Сыночек в школу в этом году пойдет. Больше стал разговаривать на русском. Я даже теперь не вспомню, в какой из дней это произошло. Ничего не осталось от его аутичности. Не очень, правда, любит говорить. Больше молчит. Сложно ему было на трёх языках говорить. Но я слышала, как Лайла сейчас с ним разговаривает по-английски. Он с ней молчит теперь, хотя раньше у них было общение больше.

Доченьке уже два года, Михе семь. Она своего отца, ясное дело, не знала. А Миха поначалу меня часто о нём спрашивал. Я терялась с ответом да и сама хотела узнать, что же там на самом деле произошло. Решила, что надо бы разведать что-то у отца Кости. Ведь документы он мне сделал. У него же есть связи и знакомства. Но он не захотел мне ничего рассказывать. И сказал, чтоб даже не выдумывала. Так как той Марьяны не было и не существует. Что же он имел в виду? Я тогда не поняла. Но спустя несколько месяцев я вспомнила наш разговор с Виктором Анатольевичем. И тогда только поняла, почему он так сказал.

Наверное надо прекратить страдать. И перестать надеяться. Если муж жив и здоров, значит он найдет меня и детей. И мы будем жить вместе. Хотя вот что странно. Я его любила. И люблю. Но то чем он занимался я принять никак не смогу. Ведь это помеха для наших отношений и совместной жизни. Он занимался такими вещами, которые я всегда осуждала. И как врач, и как просто человек.

И ещё я решила открыть клинику для среднего класса. С этим возникло очень много проблем. Нужны были связи и знать, кому надо дать на “лапу” и сколько. Со всем этим мне помогли Костя и его отец. Не знаю, получилось бы у меня что-то без них. В итоге я Костю пригласила работать у меня в службу безопасности. А он согласился. У меня как гора с плеч упала. Теперь найти бы профессиональных врачей. Я никогда не думала, что у меня будет клиника. Хотя Джамаль обещал, что откроет её для меня. Открыл он клинику. Я помню, как сейчас помню. Часами сидела и ждала клиентов. И приходили с пустяковыми царапинами. Я ощущала себя ненужной и всё время думала, что мои знания никому здесь не нужны в этом забытом крае. У них ведь есть шаманы, а продвинутая медицина без надобности. Единственным кто радовался, что в семье есть врач — был отец Джамаля. Мы с ним очень много разговаривали. И я помогла ему. Правда я плохо помнила реабилитацию. Но я делала ему массаж. Всё, что помнила. Мне сейчас не хватало этого сильного и мудрого старика. Хотя его таким нельзя назвать. Он был молод душой. Джамиль, так звали отца моего султана рассказал, что учился в Москве. И был влюблен в русскую девушку. Но она отвергла его. Никогда при мне не называл её имени. Только говорил: “Голубка моя”. Джамаль услышал, как-то наш разговор и я увидела, что мужу было неприятно, что отец вспоминает эту женщину.

Ох потянуло меня на воспоминание. Сердце щемит от боли. Джамиль, его ведь первого убили в этой перестрелке. А потом и Джамаля ранили. Не вспоминать, Марьяна! Не вспоминать! У меня новая жизнь. И я должна быть сильной ради наших детей. Если султан жив, то он вернется ко мне. Хотя всё равно я страшусь. Не хочу обратно в золотую клетку. Я там задыхалась. Птице надо петь, а не в клетке жить.

— Марьяша ты совсем бледная стала. — Мама заходит ко мне в комнату и отрывает меня от мыслей. Как хорошо, что у меня есть родители и мои детки.

— Всё со мной в порядке, мамуля. — Смотрю на родную и сердце щемит. Как же я люблю тебя, моя дорогая. — Спасибо, ма.