Жена для Полоза (СИ) - Кариди Екатерина. Страница 50
Как и следовало ожидать, василиски восприняли ее настороженно, а уже как они смотрели на ее свиту! Еще бы, наги, исконные враги, теперь на равных с ними правах в их доме. Приближенные царицы. Как все они косились друг на друга за ее спиной.
Алтын было смешно, но она не подавала виду. А беспорядки она решила пресекать в корне. За любое проявление вражды — казнь. Лучше работать на упреждение.
Итак, прошел день.
Потом второй.
Скука.
Царица решила заняться делами царства. И пришла к выводу, что Гумеш ими практически не занимался. Да и вообще, кто здесь чем занимался? Холостяцкое логово. Даже гарем какой-то запущенный и хилый. Да, она посетила даже гарем. Все эти бледные существа вызвали у нее смешанные чувства. С одной стороны, Алтын их было жаль, с другой… Она конечно злилась.
И да, она злилась! Потому что прошла неделя, а Гумеш так и не появился.
Плевать, сказала она себе. Она ли не царица? А этот засносчивый пернатый змей может сколько угодно отсиживаться в мангровых зарослях. Ей уже донесли на него свои же василиски.
Прошла неделя.
Алтын уже настроилась и дальше жить здесь самой в относительном мире и спокойствии. И скуке. Как вдруг ей донесли.
Явился. Глубокой ночью. Скользнул в свою спальню и закрылся там.
Она изобразила скуку. Однако, оставшись одна, не могла скрыть предвкушающей улыбки. А жизнь, кажется, начала обретать совсем иные краски.
***
Гумеш явился в свой дворец глубокой ночью, потому что просто не хотел никого видеть. И ему было плевать, что где-то… Точнее, не где-то, а в его любимой библиотеке, поселилась эта человеческая самка, вообразившая себя царицей.
Мрачная усмешка поползла по его красивым губам, когда Гумеш улегся наконец в СВОЮ постель. Скоро человеческая самка окажется здесь, у его ног. И будет молить о праве ублажить его. А он еще подумает, предоставлять ли ей это право.
Впрочем, в качестве подарка самка была хороша. Дерзкая, красивая, злая. Тем приятнее будет ее укрощать. А когда она отдаст то, что принадлежит ему по праву, может быть и останется в его постели. Так далеко Гумеш заглядывать не собирался.
С этой мыслью он и заснул.
И честно говоря, с утра ожидал, что она явится, или хотя бы подошлет своих прихвостней. Узнать о его намерениях. Должна.
Однако утро прошло, прошел день, настал вечер, а от царицы никто не появился.
Ну что ж, подумал он, не идет сама, значит, надо ее пригласить. И заодно дать понять, что шутить он не собирается. Он отправил за ней посыльного. Посыльный вернулся с ответом, что царица будет через час.
Через час? Отлично. Гумеш привел себя в порядок и велел проводить царицу…
В подвал. Да, он немало времени там проводил. Прекрасная демонстрация будет.
В подвале всегда пахло кровью. Этот запах стал неистребимым, сколько не вымывай там полы. Гумеш подошел к стеллажу с разнообразными орудиями, весьма похожими на пыточные, и выбрал среди прочих плеть с металлическими крючками на конце. А потом сел в свое любимое кресло, обтянутое кожей нага, и приготовился ждать.
Как раз прошел час. И если она опоздает… Не опоздала. Вскорости послышалось шуршание хвостов. Наги. Гумеш усмехнулся и приготовился ждать.
Наконец в дверном проеме появилась женщина.
Прах его побери, если он не испытал небывалый подъем чувств. Возбуждение и нетерпение! И тут же впился в нее взглядом, желая оценить, какое впечатление производит.
Она даже не повела бровью. Хотя наги рядом с ней оглядывались и злобно шипели. А что с ними было, когда они узнали шкуру, которой было обтянуто его кресло! Гумеш смотрел, как они бесятся, и испытывал истинное удовольствие.
Однако женщина прошла две трети помещения и остановилась, глядя куда-то поверх его его головы, словно не видела его.
«Ну, что ты будешь делать, человечка?» — подумал Гумеш и застыл в предвкушении.
Вперед выскочил какой-то плюгавый наг, зашипел, брызгая слюной:
— Встань! Как ты смеешь сидеть перед царицей!
Царицей? Это он здесь царь. Он только усмехнулся, собираясь сказать…
И тут услышал:
— Оставь, Ер-Ге. Господину трудно стоять на ногах. Устал, столько сил потратил недавно, чуть не надорвался. Не удивительно, в его-то возрасте.
Гумеш себя не помнил, как взлетел с кресла.
***
Мгновенный взрыв ярости. Гумеш двинулся к ним, но видел перед собой только эту потерявшую всякие берега самку, а в груди клокотало бешенство. Наказать! Или разложить прямо здесь. На полу. Исполосовать ее тонкую спинку, а потом взять свой подарок.
Женщина с места не сдвинулась, лишь подала какой-то знак. Два прихвостня, стоявшие по бокам от нее, немедленно переплели хвосты, образуя кресло. В которое она и опустилась раньше, чем Гумеш успел подойти. И теперь смотрела на него, выжидая.
Удивительное дело, но пока он шел к самке, сжимая в кулаке плеть и вглядываясь в ее темные глаза, ярость куда-то испарилась. Остался азарт, но уже иного толка.
Дошел, и замер.
Где страх? Он был там, в ее глазах, в ее запахе. Но ярче всего в глазах человечки горел вызов. Страсть. Гумеш испытал странное чувство сродни восхищению. Пальцы свободной руки разжались и снова сжались в кулак. Тут было много лишних. С ними он планировал позже разобраться. Сейчас — женщина.
— Убрались все! — рыкнул он на ее прихвостней.
И уставился ей в глаза. Прозвучало резко, что-что, а страху Гумеш умел нагнать. Какими бы крепкими не были у женщины нервы, она напряглась. А он язвительно расхохотался.
— Боишься остаться со мной один на один, царица? — спросил вкрадчиво и поцокал языком. — Что, Алтын, страшно?
Конечно ей было страшно! Ведь она всего какая-то человеческая самка, возомнившая себя царицей. Женщина медленно выдохнула, глядя на него, и встала.
Красивая рука, украшенная золотом, взметнулась. Голос прозвучал твердо.
— Оставьте нас.
Наги тут же зашипели и ощерились, а тот плюгавый наг и вовсе взвился у ее ног:
— Госпожа, тебе нельзя оставаться с ним один на один!
— Ер-Ге, я царица, — спокойно проговорила она. — И мне лучше знать, что можно, а что нельзя.
И снова повторила:
— Оставьте нас.
Наги убрались, но крайне неохотно. Царь пернатых смотрел им вслед, сложив на груди руки, презрительная улыбка кривила губы. Они чудовищно раздражали его, но всему свое время.
Наконец они остались одни. Он не мог не признать, что женщина была хороша, настоящая красавица. Гумеш хмыкнул и стал обходить ее кругом. Ему надо было приглядеться, как следует рассмотреть свой подарок.
Однако дерзкая самка не стала ждать, пока он удовлетворит любопытство. Она не спеша пошла вперед, прямо к его креслу, обтянутому кожей нага. И села в него. Гумеш смотрел ей в след и не знал, восхищаться или гневаться? Она раздражала и возбуждала его одновременно. Победил интерес.
Развернулся и подошел к ней, неспешно впечатывая шаги в пол. Остановился так близко, что его ноги почти касались ее коленей. Красавица сидела, опустив руки на подлокотники, ровно, как будто палку проглотила.
А за маской спокойствия в ней чувствовалось напряжение. Он знал, что означает этот блеск глаз и ускорившееся дыхание. Ситуация заставляла ее нервничать и заводила одновременно.
Гумеш почувствовал мгновенный отклик. Он уже не помнил, когда ощущал нечто подобное. Ай да человечка!
Медленно, едва касаясь, провел гладкой рукоятью плети по ее руке. И уловил реакцию. Зрачки расшились, едва заметная дрожь побежала по коже. Он тут же подался к ней.
Чтобы получить взгляд как удар и услышать холодное резкое:
— Чего ты хотел?
Мужчина усмехнулся, придвигаясь еще ближе. Гладкая, оплетенная мягкой кожей рукоять плети поползла по ее руке вверх.
— Я хочу получить свой подарок, — проговорил он.
И протянул руку, желая взять ее красивое лицо за подбородок.
— А я нет, — она ловко вывернулась и взглянула на него с вызовом.
А потом встала и пошла к выходу.
— Стой! — рыкнул василиск.