Тревожный Саббат (СИ) - Воронина Алина. Страница 15

Следующее утро выдалось очень солнечным, и Ким пришла на работу раньше обычного. Равнодушным взглядом она окинула зал и бросила сумку на стул.

— Пойду погуляю, мой рабочий день еще не начался, — сказала она начальнику Александру.

— Ким, ты забыла две вещи, — вкрадчиво ответил тот. — Во-первых, поздороваться. А во-вторых, надеть парик.

— Мне жарко в нем, — пожала плечами девушка.

— Жарко? Да ты вообще обнаглела в последнее время, — хлопнул ладонью по столу менеджер. — Больше одной смены тебя работать не заставишь, парик не носишь…

— Александр, оставь меня в покое, — процедила Ким, глядя ему прямо в глаза. — Я не надену сегодня парик. И вот, смотри, — она расстегнула три пуговицы на блузке и, развернувшись, вышла в коридор.

У окна стояла Цеся и за чем-то внимательно наблюдала.

Ким подошла и встала рядом.

— А, привет. Что-то мне дышать нечем, — пожаловалась Цеся. — Смотри, там уличные музыканты. Они собираются каждый день и что-то играют на волынках.

— Это действительно волынка? — удивилась Ким, плохо разбиравшаяся в музыке.

— Да, я знаю точно, — кивнула Цеся. — все-таки десять лет посещала школу Искусств.

— А на чем играла?

— Не поверишь, когда-то хотела стать пианисткой.

— А я факиром, — сдавленным голосом призналась Ким.

— Но в итоге сидим в колл-центре и продаем никому не нужный ширпотреб, — неожиданно страстно выдохнула Цеся. — Ладно, нам пора работать.

Девушки вошли в зал. И замерли. Потому что на доске позора красными буквами было написано: «Ким, одень парик! Позор! Позор! Позор!»

Ким спокойно подошла к Доске почета и написала: «Никогда!»

И села принимать звонки. Она тарабанила заученный текст, как робот, и старалась не поднимать глаза.

Через пятнадцать минут она увидела на доске позора следующее: «Надень сейчас же. Или твоя группа лишится процентов за сегодняшние продажи».

Ким встала из-за стола и повесила парик на доску позора. Она старалась не смотреть в глаза коллег. Затем также молча села и принялась за работу. Но в этот раз говорить стало сложнее, пришлось прерваться и выпить стакан воды.

Вскоре фаерщица снова перевела глаза на доску: «Ким, твоя группа сегодня остается на штрафные два часа. Процентов вы лишены. Сейчас же надень парик»

Девушка подошла к доске и нарисовала руку с поднятым вверх безымянным пальцем. Потом снова села на место, глядя в пол.

Еще через некоторое время появилась надпись: «Вся смена лишится квартальной премии, если ты не наденешь парик!»

И тут у Нейрохирурга, молодого человека с татуировкой во всю спину, сдали нервы. Он рассчитывал на эту премию. И уже договорился с крутым мастером сделать рисунок бенгальского тигра на ноге. А тут какая-то роботетка ерепенится от чувства собственной важности.

Нейрохируг не спеша встал, поставил телефон на долгую паузу, установил на компьютере пароль, затем подошел к доске и снял парик. Так же не торопясь, подошел к девушке и аккуратно надел ей парик. При этом почти нежно прошептал ей на ухо: «Только дернись, детка. И я разобью в кровь твою самодовольную рожу. Твое дело — болтать и продавать. Поняла, роботетка?».

— Поняла, — проблеяла Ким, не на шутку испугавшись.

Через два часа девушка поймала записку от Цеси: «Молодец, я тобой восхищаюсь. Ты все равно победила».

Ким улыбнулась ей с искренней благодарностью, а затем расстегнула блузку так, что стало видно нижнее белье. Это не осталось незамеченным Александром:

— Так. Ким, ты опять взялась за свои фокусы. Сейчас же застегнись.

— Ой, вы о чем? — невинно спросила девушка. Хлопая ресницами.

— Коллеги! Александр домогается до Ким, — неожиданно крикнула Цеся. — Это харрасмент.

— Цеся? Ты что…Вы сегодня белены объелись? — выдохнул начальник. Он посмотрел на девушку почти с болью. — Да шут с ней, с роботеткой. Пусть хоть голой сидит. Но ты…Цеся…Ты всегда была такой…такой нашей. Такой правильной.

— Была, — коротко ответила Цеся, глядя Александру в глаза.

Тот махнул рукой и отошел от группы № 17.

Вскоре доски позора и почета приобрели свой привычный вид. Менялись фамилии. Слышалось:

— Самойлов, плохие показатели по времени.

— Лемешев, у тебя ни одной продажи за час. Стыд и позор.

— Работаем, думаем о будущем. Клиенты — наше счастье.

Закончив смену, Ким и Цеся спустились в раздевалку.

В этот раз девушка взяла парик с собой: «И что на меня нашло? — с тоской подумала она. — Зачем я дразнила Александра? Кому хотела доказать свою правоту? Но как же все надоело».

В ту ночь девушка не бежала, а плелась, еле переставляя ноги. Ее все время преследовал холод, хотя стоял теплый май. Ким смотрела на звезды и думала, что все пропало: «Боги мертвы, и молиться некому. Призракам нужна моя боль, а может, и жизнь».

Девушку трясло все сильнее. И когда она вошла в подъезд, то увидела пятна свежей крови на стенах. Ким зажмурилась и затаила дыхание. Затем опустилась на колени, а когда подняла голову, то увидела перед собой призрака с зеленоватой кожей.

Казалось, что сильнее бояться уже невозможно, но Ким стало совсем плохо. Ее сердце застучало, глаза закатились. И фаерщица потеряла сознание. И сразу ей стало удивительно покойно, как в детстве, когда девочка сидела в цирковой раздевалке и читала сказки. Очнулась Ким в объятиях Еретика, который баюкал ее на руках.

— Только не ори! Перебудишь весь подъезд. Сама идти сможешь?

— Смогу. Что со мной было?

— Ты упала в обморок. Это все тренировки. Говорил же, что незачем тебе брать на себя дополнительные нагрузки.

Ким лишь досадливо махнула рукой и пошла в квартиру. Всю ночь ей снился странный замок, объятый огнем. Девушка пыталась потушить пламя, которое разгоралось все сильнее.

Она и представить не могла, что в этот момент Ингрид стоит в кругу ведьм и просит о помощи. Но те отрицательно качают головой.

— Что-то страшное грядет, — шепчет Алиса, Главная жрица. — Какого совета ты ждешь, если сама знаешь все. А чего пока не понимаешь, откроется со временем.

Она накрывает Ингрид черным покрывалом.

— Я ничего не вижу…

И не увидишь. Пока не впустишь в себя Тьму, не сможешь различить Свет.

Глава 4. Дары зороастрийца

На следующей тренировке Ким вдруг вновь обрела себя прежнюю. Ту девочку, которая с улыбкой крутила обруч и шла по канату.

Движения стали плавными и уверенными. Спина выпрямилась, в руках появилась спокойная сила. Да и сама фаерщица почувствовала себя куда лучше: Чайна показал ей большой палец, а Ингрид даже выдавила из себя улыбку.

После занятия Ким попросила ненадолго остаться Асмодея.

— Вы говорили, что в клубе один за всех и все за одного. И теперь мне нужна помощь, а вернее совет. Но я боюсь, что ты сочтешь меня совсем поехавшей, ведь моя жизнь и так далека от нормальности.

— Меня волнует только то, что ты — адекватный ответственный фаерщик, — улыбнулся Асмодей. — И то, что делаешь успехи в нашем ремесле.

Ким вдруг подумала, что улыбка Заратустры контрастирует с его мрачным и волевым лицом. Она играла на его пухлых чувственных губах, как лучик солнца. А когда Асмодей смеялся, его бородка-эспаньолка тряслась и, казалось, хохотала вместе с ним.

— А то, что ты не любишь мужчин и в каких-то детских контрах с Ингрид — твое личное дело, продолжил Заратустра. — Я постараюсь дать совет, но не факт, что он придется тебе по душе.

— Я вижу призрака — юношу с томиком Ницше в руке, — прошептала Ким и опустила голову.

— Понятно. А другие видения у тебя бывают?

— Все, как в плохом ужастике — пятна крови на стене, черные волосы из потолка и какой-то непонятный замок в огне. Тот же, что я и видела на вашем выступлении.

— Это все началось с того дня, как мы познакомились? — уточнил Асмодей.

— Именно. Считаю, что это не случайно.

— Я тебе верю. Верю, потому что вообще ничего не случайно. Все так называемые случайности — нити в руках Норн — богинь судьбы. А еще потому верю, что сам призраков видел воочию, когда был сталкером. И потому, что ты — необычная, а в чем — станет ясно со временем. Но, понимаешь, я — шаман и общаюсь с духами в трансовом состоянии. Если совсем прижмет, вызову я твоего Ницшеанца. Но пока ты не выглядишь изможденной, а значит, твою энергию не пьют. Это хорошая новость, потому что у нас есть время!